В Свердловском драмтеатре Онегин прокатился на алой иномарке

Как довести зрителя, купившего билеты на премьеру "Евгения Онегина" в театр драмы, наивного и благодушного танцора на граблях, верящего в сакральность если не всей русской классики, то уж Пушкина-то наверняка, до нервного срыва, знает режиссер Михаил Заец. Сперва надо написать в программке: "по мотивам". Потом выпустить на сцену юнцов в рокерских прикидах, которые будут кривляться и задорно рвать знакомый четырехстопный ямб на некое подобие рэпа. Онегина доставить на алой иномарке (привет Ассоли эпохи постмодерна) и заставить снимать селфи на айфон. Татьяне дать в руки фетиш подростков, противного гуся-обнимуся, выкрашенного под фламинго, а написание ею письма превратить в пластический этюд.

Вы уже метнулись за валерьянкой? Торопитесь, впереди вас ждет исполнение сестрами Лариными шлягера из 90-х, конкурс красоты оттуда же и сотни полторы желто-зеленых мячиков (не спрашивайте, не знаю зачем, но чай не ружье, из них не стрелять).

В начале спектакля много музыки, танцев, интересных мизансцен, захватывающий темп, удивительное цветовое решение… и ошеломляюще мало стихов. И только Андрей Кылосов в роли дяди, который "самых честных правил", останавливает вас от того, чтобы мысленно вдребезги разнести увиденное: ему веришь, у него Пушкин звучит, как Пушкин, и это отчего-то внушает надежду. А еще умный буклет, посвященный спектаклю, тоже изначально намекает, что не может быть все так однозначно.

А потом Михаил Заец сотворяет обыкновенное чудо: заставляет поверить в то, что так можно. Что Пушкин не только пыльный классик, однажды (мимо) пройденный в средней школе, он разный: мудрый, злой, ироничный, разочарованный, дерзкий… и совершенно сегодняшний, что и отличает гения. Его можно не только читать, но и переводить на театральный язык, хотя это кажется святотатством, - меня переубедили. Постепенно привыкая к терпкому необычному вкусу спектакля, перестаешь обжигаться и возмущаться, начинаешь прислушиваться и понимать. Замечаешь в шахматной черно-белой гамме торжествующе-оранжевые листья Болдинской осени. Любуешься Татьяной (Евгения Бурмака) - совсем другой, чем ждешь, резкой, нескладной, не особенно и симпатичной, но взгляд не отвести. Алое авто легко, как и положено в театре, превращается в помещичий дом. Вызов на дуэль - в странного господина в шинели. А идиотский фламинго, подаренный Евгением Татьяне как утешительный приз на первом свидании… впрочем, давайте вы сами - загадки режиссера разгадывать нетрудно - он не высокомерен по отношению к публике, но очень интересно.

Сцены деревенского бала, свадьбы Ольги Лариной, знакомства и сватовства князя N - блистательно лаконичные - завоевывают доверие зрителя окончательно. Онегин перестает быть красивой куклой и превращается в живого страдающего человека - Ильдар Гарифуллин безупречно точен и сдержан. И вот тогда в центр новой театральной вселенной возвращается гениальный пушкинский стих. И все встает на свои места. Ну разве что кроме мячиков.