Молитва на передовой: священник рассказал "РГ", о чем его спрашивают бойцы СВО

Настоятель Староладожского Никольского мужского монастыря игумен Филарет привозит на передовую гуманитарные грузы и проводит службы для военных. В Донецке он рассказал корреспонденту "РГ", почему бойцы возвращаются в зону СВО даже после тяжелых ранений и о чем они спрашивают священников.

Маша и бабушка

Отец Филарет, когда вы впервые из далекого северного края приехали сюда, увиденное своими глазами соответствовало тому, что вы ожидали увидеть?

Отец Филарет: В первый же день приезда в Донецк я пережил настоящий шок. Это было год назад. Мы договорились встретиться с бойцами, но день начался с хаотичного обстрела города. Дорогу, по которой мы проехали, минут через пять тоже обстреляли. Там был прилет в рейсовый автобус. Погибли семь человек, среди них - восьмилетняя Маша, которая ехала с бабушкой. Я тогда воочию увидел, что здесь происходит целенаправленное уничтожение ни в чем не повинных людей. Я всего лишь священник, и моя задача - говорить о происходящем, призывать людей увидеть это. Таков мой личный долг пастыря, человека, христианина. И наши воины тоже чувствуют, что здесь убивают невинных. Поэтому они здесь. Это их долг.

То, что здесь происходит, меняет человека. Но перемены могут быть как в лучшую, так и в худшую сторону. Не ощущается ли у тех бойцов, с которыми вы общаетесь, озлобления?

Отец Филарет: Я бы сказал, что боевые действия не только меняют человека, но и расставляют приоритеты в его жизни. Конечно, любая война - это зло, большая беда, горе, сломанные жизни. Но наши воины видят смысл своих действий в защите жизней невиновных людей. Поэтому озлобления я в них никогда не замечал. Зато отчетливо видел в их глазах осознанность своего выбора. Здесь очень чувствуется тонкая грань между жизнью и смертью. И в таких условиях особенно важна поддержка со стороны священнослужителей, которые, как и сами бойцы, зачастую живут в полевых условиях, молятся за воинов, пытаются отвечать на их вопросы. Зачастую довольно сложные.

А какие сложные вопросы вам задают?

Отец Филарет: Я бы сказал, это вопросы ценностного уровня. Бойцы не спрашивают: для чего все это? Они понимают, что идет борьба со злом, и когда в храмах читается молитва и произносится слово "победа", то речь идет не только о победе российского оружия, но и о победе добра. Сейчас ведется ментальная война, в которой многие хотят уничтожить нашу культуру и ценности. А что касается конкретных вопросов от бойцов, больше всего запомнилась беседа с одним настоящим героем. У него несколько тяжелых ранений. Боец приехал к нам в монастырь и сказал: "Батюшка, я больше не хочу возвращаться на передовую. Не потому что боюсь за себя. У меня страх за свою семью, за детей. Я думаю о том, как они будут жить без меня, если что-то произойдет на поле боя. Я повоевал и теперь хочу остаться живым ради своих детей. Если я не поеду обратно ради своей семьи, своих детей, я совершу духовное преступление?" Таков был вопрос.

Как вы на него ответили?

Отец Филарет: Я сказал, что в любом случае это будет его выбор. И никто за этот выбор осуждать не станет.

И что в итоге?

Отец Филарет: Герой вернулся на передовую.

Есть мнение, что в экстремальных условиях человек "подсаживается" на адреналин и уже без него не может. А есть другое мнение. Побывав на передовой, где отчетливее чувствуется жизнь и смерть, справедливость и несправедливость, человеку сложно смириться с обыденной несправедливостью на "гражданке", и его попросту "выдавливает" обратно.

Отец Филарет: Я думаю, тут важнее ответственность за свой народ, семью, землю. Зачастую люди просто задают себе вопрос: если не я, то кто? В одном подразделении я сказал ребятам: вы все герои - это первое. А второе - если не будет вас, то не будет и нас. Я думаю, именно осознание этого факта заставляет бойцов возвращаться к своим товарищам, и к исполнению своего долга.

Письмо мусульманки

Скажите, отец Филарет, военные священники отличаются от обычного духовенства?

Отец Филарет: Во-первых, таких священников готовят. Есть специальные курсы для священнослужителей, желающих окормлять бойцов. Они не только должны исповедовать, крестить, причащать, совершать молебны в полевых условиях, но и, например, при необходимости правильно оказывать медицинскую помощь. Наверное, не на все вопросы батюшка сможет ответить, но иногда очень важно просто быть рядом и совершать свой пасторский долг. В том числе и в полевых храмах.

В них ощущается особая атмосфера?

Отец Филарет: Конечно. Я недавно совершал богослужение в таком храме. Там особенно чувствуется духовное единение. Вроде бы на фанеру наклеены простые иконы, чего-то не хватает из церковной утвари. Но внутри царит духовная радость. Поэтому на передовой просто необходимо наличие храмов и молитвенных уголков, и не только православных, ведь нас защищают представители разных религий.

Меня однажды поразил рассказ о том, как на передовой вместе молились православный боец и мусульманин. Первый крестился на иконы, второй совершал намаз. Потом оба взяли оружие и пошли на боевое задание. Как возникает это единение представителей разных конфессий в зоне СВО, которого сейчас так не хватает в гражданской жизни, в тылу.

Отец Филарет: Здесь убирается все наносное. Когда в общий дом приходит беда, люди разных конфессий становятся вместе плечом к плечу. В одном из подразделений ко мне подошел боец. Он сказал: "Батюшка, я мусульманин, но уважаю вас, христиан. Покропите меня святой водой". А еще была такая ситуация. Мы привезли на передовую письма, написанные школьниками для наших героев. И среди них оказалось два письма лично для меня. Меня особенно тронуло письмо девочки-мусульманки. Она тоже писала о своем уважении к христианам. "Приезжайте поскорее домой живыми и здоровыми" - такое пожелание было в том письме. Это говорит о том, что мы вместе.

Какая из поездок вам больше всего запомнилась?

Отец Филарет: В район Горловки. Мы приехали в бронежилетах по дороге, которая сейчас простреливается, привезли бойцам капельницы, бинты, другие медицинские расходники. Там у самой передовой в гараже был оборудован и полевой госпиталь, и храм. Шла перестрелка, но к нам приехал на велосипеде местный батюшка. И вот в таких условиях, пока вокруг стреляли, мы совершили молебен. Но я привожу помощь не только военным. Еще запомнилась, например, поездка в шахтерский интернат, где живут больше 140 детей-инвалидов. Даже в самое сложное время там бесплатно, под обстрелами работали женщины, не бросившие своих подопечных. И вот такими людьми куется победа. Не только воинами на передовой, но и батюшкой на велосипеде, совершающим свой священнический подвиг, и нянечками, спасающими инвалидов, и простыми людьми, которых мы не замечаем. А вообще многие из этих удивительных людей, которые хлебнули горя и через многое прошли, стали моими друзьями, которые никогда не предадут.

Проводник с иконы

Отец Филарет, атеистов в окопах правда не бывает или эта всего лишь красивая фраза, ставшая уже банальной?

Отец Филарет: Я спрашивал об этом у ветерана, прошедшего несколько войн и видевшего гораздо больше, чем я. Он твердо ответил - не бывает. Даже у тех, кто бравирует атеизмом, в зоне боевых действий происходит переоценка ценностей. Здесь четко понимаешь, что жизнь определяется не размером зарплаты или цинизма, а маленьком кусочком металла - пулей или осколком. Да, на поле брани неверующих нет.

И многие рассказывают о случаях чудесного спасения, которые трудно объяснить с логической точки зрения.

Отец Филарет: Я тоже слышал немало таких историй. Например, все местные батюшки знают, как Николай Угодник вывел людей из-под обстрелов в Мариуполе. Это было в самую горячую пору. Примерно 100 человек прятались в подвале и не могли выйти из эпицентра боев. Однажды к ним спустился незнакомый старичок и сказал, что знает, как выйти из опасного места. Люди ему поверили. А он вывел их к российским бойцам и пропал без следа. А потом спасенные увидели и узнали его на иконе.

Как по-вашему, что происходит сейчас с людьми на украинской стороне? Ведь там тоже было и, наверное, есть много верующих.

Отец Филарет: Очень сложный вопрос. Думаю, там сейчас царит страх и идет подмена ценностей. Гонения на церковь о многом говорит. Но надеюсь, все же в большинстве своем народ остается христианским. А вообще все зависит от того, на чьей стороне человек. Если на стороне убийц невиновных, то никакой веры, никакого православия в нем нет. Впрочем, сейчас важнее другой вопрос - не о них, а о нас, в каком направлении идем мы.

А в каком, отец Филарет? Когда вы возвращаетесь отсюда в мирную жизнь, нет ли ощущения, что там нет полного понимания происходящего здесь?

Отец Филарет: Да, кто-то говорит себе: "моя хата с краю и в мой дом беда не придет". А я объясняю, что сейчас беда может прийти в любой дом, откуда ее не ждут. Достаточно вспомнить "Крокус".

И как воспринимают ваши слова?

Отец Филарет: Кому-то не нравится такое слушать, и он выходит их храма. Такое я тоже порой вижу. Но я все равно стараюсь доносить до людей боль и страдание, которые испытывают сейчас жители Донбасса.

Как примирить человека, семью, общество, через которых прошла трещина этого конфликта?

Отец Филарет: Прежде всего - молитвой. Она имеет целебную заживляющую силу. А еще нужно время. Молитва и время - эти два фактора расставят все на свои места. А что-то доказывать - неблагодарное дело. Самое главное - молитва и время.