Поделиться
Это государственный переворот, осуществленный президентом сначала де-юре (указ N1400), а затем и де-факто. Это попытка встречного государственного переворота со стороны вице-президента и председателя Верховного Совета и парламента в целом - в ответ на неконституционные действия президента. Это вооруженный мятеж сторонников парламента, сделавший внешне оправданным расстрел Белого дома.
Два переворота возникли и сошлись во времени не случайно. Три фундаментальные причины породили краткосрочный всплеск горячей гражданской войны в центре Москвы.
Первая. В России до 4 октября 1993 года существовало юридическое и фактическое двоевластие. Легитимность президента и легитимность парламента были равными. По действовавшей тогда Конституции Россия была одновременно и парламентской, и президентской республикой.
Вторая. Абсолютный раскол элиты и даже - хуже того - бюрократии, аппарата. Причем раскол многослойный, по десяткам оснований. И одним из главных, но мало тогда ощущаемых оснований - раздел собственности. Вокруг Кремля и вокруг Верховного Совета консолидировались конкурирующие друг с другом претенденты на государственную собственность.
Третье. Народное недовольство ходом экономических реформ, точнее, их жестокостью, отсутствием хоть какого-то позитивного результата этих реформ для десятков миллионов законопослушных граждан. Это последнее создало социальные базы для инициаторов встречных госпереворотов. Для кремлевского переворота базой стали будущие крупные собственники. Для белодомовского - обездоленные уже тогда массы граждан.
То есть к 1993 году в России ни формально, ни содержательно не были решены два самых главных политических вопроса: вопрос о власти и вопрос о собственности. Причем оппонирующие стороны предлагали абсолютно противоположные решения, следствием реализации любого из которых стало бы фактическое поражение другой стороны и в политических, и в имущественных правах.
Крайне важным был ряд иных, менее фундаментальных моментов. Я перечислю лишь некоторые из них.
Во-первых, поддержка Западом Кремля, Ельцина. Во-вторых, субъективные качества двух официальных лидеров белодомовской оппозиции - Руцкого и Хасбулатова. Особенно смущала многих фигура Хасбулатова и, будем откровенны, его национальность. Если бы главой Верховного Совета был русский, многое могло бы пойти иначе. В-третьих, привычка российского общества к единоначалию, к готовности подчиниться скорее одному человеку, чем коллективному органу, пусть даже называющемуся парламентом. В-четвертых, жажда реформ, необходимость которых, даже несмотря на все их тяготы, интуитивно или сознательно ощущало большинство населения.
Но даже несмотря на все эти субъективные моменты, играющие на руку Ельцину, его победа не была гарантирована. Более того, она могла состояться только в случае форсированного обострения конфликта. Ельцин чувствовал это. Потому именно он первым дважды пошел на обострение. Сначала весной 93-го (так и не введенный в действие указ "Об особом порядке управления"), затем осенью (указ N1400). Но и это не дало желаемого эффекта. Указ N1400 уже был введен в действие, но армия, спецслужбы, лидеры региональных элит не торопились встать на сторону Ельцина. Фактически весь 1993 год - вплоть до начала штурма белодомовцами "здания мэрии" на Новом Арбате и телецентра в Останкине, власть утекала из рук Ельцина.
С 21 сентября (обнародование указа N1400) процесс утекания только ускорился. Если бы Руцкой и Хасбулатов не совершили громаднейшую ошибку, не подтолкнули бы своих сторонников к насилию или пресекли это насилие, если оно было спровоцировано кем-то извне, то максимум через неделю им присягнули бы и армия, и спецслужбы, и губернаторы. Словом, власть мирным путем перешла бы в их руки.
Я уверен, что взрывоопасный человеческий материал внутри и вокруг Белого дома был подожжен извне. Логика проста: если бы этого не случилось, Ельцин бы власть потерял. Следовательно, это сделали те, кто был заинтересован в сохранении власти у Ельцина.
Вопрос о том, а было бы лучше России, если бы победил не Ельцин, а Руцкой и Хасбулатов, не имеет однозначного ответа. Лично я не думаю, что Россия бы выиграла.
Что можно сказать определенно, так это то, что теоретически оптимальный выход из этого кризиса существовал. И он сводился не к тому, что обе стороны "договорятся и разделят власть". Этот вариант был невозможен, ибо раздел власти нереален - власть политическая должна принадлежать какому-то одному институту, возглавляемому одним человеком (во всяком случае в России). Оптимальный вариант был в другом. Упрощенно говоря, в том, чтобы единовластие обеими сторонами было отдано третьей стороне, третьему человеку: не Ельцину и не Руцкому-Хасбулатову.
Можно ли было воплотить этот вариант в жизнь? Да, но при трех условиях.
Ответственное поведение элит. А этого не было. Готовность обеих сторон уйти в отставку и передать власть третьей фигуре. Ельцин на это не пошел бы. Наличие альтернативной фигуры, которой бы уступили власть обе стороны. Такой публичной авторитетной фигуры, мысль о которой возникла бы не в результате закулисного торга, а сама собой, в тот момент в России не было.
Словом, практически кровавое столкновение было почти неизбежно.
В чем позитивные следствия октябрьского кризиса и даже страшных форм его разрешения? Они, безусловно, есть.
Двоевластие было ликвидировано фактически, а затем и юридически - путем принятия новой Конституции, документа очень несовершенного, но определенного по крайней мере в этом вопросе. Парламент был возрожден. Странно сконструированный (особенно в верхней своей части) и ограниченный в правах, но парламент. Побежденные не были репрессированы, что застабилизировало хрупкий гражданский мир. Победившая элитная группировка получила возможность проводить более или менее консолидированную внутреннюю и экономическую политику, пусть не высокого качества.
Что не позволила решить победа команды Ельцина в октябре 1993 года? Более того, та победа породила и ряд новых проблем, просто отсроченных во времени. Например, никто не знает, что делать с нынешней российской Конституцией, не менять которую нельзя, а менять - опасно. До сих пор нет настоящего гражданского согласия. Нет и общественного договора, на основе которого можно было бы к этому согласию постепенно приближаться. За десять лет (а это много) так и не решена проблема бедности как национальная проблема, создающая, помимо прочего, объективную почву для новых мятежей, государственных переворотов, социальной ненависти. Ну и так далее. Выползание из кожи ельцинского режима, который, конечно, лучше хаоса (это почти единственное его позитивное качество), будет еще долгим. Ведь помимо кожи есть еще скелет и мозг (элита). А они пока прежние.