Поделиться
Что это? Возврат к эпохе драмбалета, когда соавторами ленинградской премьеры "Ромео и Джульетты" были хореограф Леонид Лавровский и режиссер Сергей Радлов? Или еще более радикальный шаг? Все-таки знаменитая постановка Радлова и Лавровского жила прежде всего по законам танца. "Ромео и Джульетту" Доннеллана можно воспринимать как драматический спектакль, разве что без слов.
Деклана Доннеллана вряд ли нужно представлять театралам, хотя узкобалетной публике это имя незнакомо. Своими шекспировскими постановками в лондонском театре "Чик бай Джаул" Доннеллан совершил небольшую революцию сначала у себя на родине, а потом и в России, где в середине 90-х были показаны "Мера за меру", "Как вам это понравится", "Много шума из ничего". В его спектаклях сценический аскетизм елизаветинского театра оказался перемешан с современным антуражем. На почти пустой сцене одетые в современные костюмы актеры крупным планом подавали шекспировское слово.
Впечатление, произведенное доннеллановскими постановками, было велико. Первоначальный порыв обзавестись собственным Шекспиром от Доннеллана ("Макбет" в Хельсинки, "Зимняя сказка" в Петербургском Малом драматическом театре) сменился идеей дать англичанину возможность провести ревизию собственной национальной классики. Так появились "Сид" Корнеля в Авиньоне и "Борис Годунов" Пушкина в Москве. Попробовал себя Доннеллан и в опере на шекспировский сюжет, поставив в Зальцбурге "Фальстафа" Верди.
И вот дебют режиссера в балете. В одной работе встретились сюжет Шекспира и национальная музыкальная классика, представленная партитурой Прокофьева. Доннеллану принадлежит общее решение спектакля, форма, которой молодой хореограф из Молдавии дал пластическое наполнение. В итоге авторами либретто значатся сразу три человека: Доннеллан, Поклитару и художник Николас Ормерод, постоянный сотрудник Доннеллана по драматическому театру.
Что сложилось, а что нет, наверное, с ответом на этот вопрос лучше чуть повременить. Подождать, пока взбаламученный Доннелланом поток обретет прозрачность. Пока спустившиеся с пуантов балетные артисты почувствуют под ногами новую, непривычную почву. Научатся кричать и смеяться, как этого требует от них постановщик. Сейчас слишком уж все неустойчиво, еще пребывает в движении, ищет окончательную форму.
Среди работ, которые выглядят максимально завершенными, - Леди Капулетти в исполнении Илзе Лиепы. Вот где по-настоящему пригодились и ее драматический талант, и опыт в освоении современной хореографии. И в старой постановке Лавровского Илзе Лиепа выделялась своей актерской органичностью, особенной выразительностью. Именно ее второстепенный, казалось бы, персонаж делал кульминацией того балета сцену смерти Тибальда - рубеж, на котором веронская беспечность вплотную сталкивалась с ужасом смерти.
В постановке Доннеллана - Поклитару Леди Капулетти принадлежит одна из центральных ролей. Именно через нее показано окружение Джульетты, семейный клубок фрейдистских комплексов. Снова, уже полностью осознанно, ее немой крик ставит финальную точку в сцене поединка, унесшего жизни Меркуцио и Тибальда. Но не ренессансная свобода оплакивает свой закат, а полупреступный клан, которому все было дозволено, неожиданно для себя обнаруживает собственную уязвимость.
Здесь кроется одно из противоречий спектакля, которое можно было предсказать заранее. Современные платья существенно сдвигают проблематику пьесы в наши дни. И в этом случае почти всегда возникают те или иные несостыковки. В данном случае - контраст между некоторой приземленностью, дегероизацией эпизода и высоким трагическим пафосом музыки. Прокофьев в данном случае выигрывает спор с постановщиками - дирижер Гинтарас Ринкявичус выводит оркестр на такую эмоциональную кульминацию, что спорить с ним не представляется возможным.
Музыкальное решение - еще одна проблема спектакля. Можно, конечно, отмахнуться от обычных в таких случаях возражений: "Под эту музыку всегда танцевал Меркуцио, почему теперь это массовая сцена?" Но тогда повисает в воздухе заготовленная Прокофьевым параллель - в сцене смерти Меркуцио его музыкальная фраза рвется и никак не может слететь с помертвевших губ рассказчика-оркестра. Блестяще сыгранный музыкантами эпизод теряет один из своих важных обертонов.
В целом же Меркуцио - еще одна удача спектакля. Его танцует Юрий Клевцов, в прошлом Ромео еще у Григоровича. Быть может, именно этот опыт позволяет ему "укрупнить" своего героя, который наделен Прокофьевым такой моторикой, что обычно просто носится взад-вперед по сцене, притормаживая лишь для быстрых вращений на месте. Меркуцио в новом спектакле - старший товарищ Ромео, такой же внутренне подвижный, но уже с улыбкой наблюдающий за первой влюбленностью приятеля (из Шекспира в спектакль попала Розалинда, первая ложная любовь Ромео).
А что же сами Ромео и Джульетта? Достаточно уже опытная Мария Александрова и недавний дебютант Денис Савин, похоже, только нащупывают свои роли. Время покажет, насколько серьезный задел дал им режиссер. Хореографический текст им, к сожалению, не помощник: словарного запаса Раду Поклитару оказалось явно недостаточно для того, чтобы рассказать шекспировскую историю.
Сегодня второй спектакль. Еще один шаг по новому для театра пути. Даже если он приведет не туда, куда ожидали, - попробовать стоило.