Философский камень Сергея Миронова

 "Нужны были не  корочки, а знания"

Российская газета | Сергей Михайлович, как получилось, что у вас несколько высших образований?
Сергей Миронов | Никаких тут особых премудростей нет - жизнь заставила. Всю жизнь я мечтал о профессии геолога. Хотел быть геологом и стал им. И никогда не думал, что   буду получать какое-то еще другое образование.  После армии поступил в Горный институт. Окончил, правда, уже вечернее отделение, потому что захотелось в экспедиции ездить.  Так я работал до 1991 года, когда вместе со многими другими отраслями советская геология  просто рухнула.  Перестали давать деньги на полевые работы. А я был полевик. Поэтому я ушел. И нужно было в 38 лет начинать жизнь заново.  И в этой связи я решил, что  раз такой поворот, то нужно получить новое высшее образование.  Я как раз вернулся из заграничной  геолого-разведочной командировки - был в Монголии.  Все взвесил. Тогда уже появилась возможность получить за деньги второе высшее образование, и я в питерском Политехе  нашел факультет, который готовил специалистов по внешнеэкономической деятельности.  
РГ |  Это была ваша идея или кто-то посоветовал? 
Миронов |  Я сам провел, как сейчас бы сказали, маркетинг. Посмотрел, какие есть специальности, прикинул, что наступила эра  рыночных отношений,  и  подумал, что мне нужно экономическое образование. Стал искать, где именно и чтобы пять лет не учиться - по более упрощенной программе. И, по-моему, это был даже первый поток, когда наш питерский Политех сформировал такой спецфакультет,  причем в этом вузе до этого никогда и не давали экономическое образование. Там готовили механиков, технарей. Вуз тоже решил попробовать, рискнуть.
Нужно было учиться два года по четыре дня в неделю. С каникулами, естественно. А у нас группа такая попалась: все ребята  - человек сорок - пришли получать образование абсолютно с утилитарной целью,  чтобы зарабатывать деньги.  Нам нужны были не столько корочки, сколько знания.  И мы поставили вопрос ребром. Сказали так: а что, если мы будем учиться шесть дней в неделю и безо всяких каникул? Мы готовы заплатить соответствующие деньги, но чтобы вот так "гнать". Нам дали добро.
РГ |  Вам тяжело было  учиться?
Миронов | Тяжело, потому что реально я окончил институт 11 лет назад. И, конечно, снова садиться за парту, тем более  что терминология была для меня абсолютно новая,  понятия и предметы - все другое… Но интересно. Нам  читали неплохие лекции.
РГ |  А почему вы решили, что для политика важно философское образование?
Миронов | Давайте по порядку.  Будучи профессиональным депутатом, я понял, что мне нужно юридическое образование. И  одновременно поступил  на  юрфак и в Академию госслужащих. В Академии госслужащих  -  два года учиться, на юрфаке - три года. В Академии  - три дня в неделю, на юрфаке - четыре. И только один день совпадал. Этот день я всегда выбирал в пользу юрфака, на котором не пропустил ни одной лекции, ни одного семинара. Более того, я правильно сделал тактический выбор, потому что, проучившись один курс на юрфаке, уже на втором курсе академии я многие дисциплины получал автоматом. А философское образование - это уже не по необходимости, а потому что захотелось. 
РГ |  Вот я об этом и спрашиваю. Зачем оно политику - учит относиться ко всему, в том числе и к власти, философски?
Миронов |  У меня было много знакомых философов, почти все они  преподавали. С Юрием Солониным -  деканом философского факультета, у нас были хорошие отношения. И у меня был к философии давний интерес. Я  пришел на философский факультет и  сказал: дайте мне список литературы в определенной последовательности. А мне говорят: а что если  мы тебе индивидуальный план составим, и ты получишь  философское образование. Так и стал я учиться. Вместо двух, как было задумано,  я учился  шесть лет.
РГ |  Почему вы не защитились, не стали кандидатом, скажем,  юридических наук?
Миронов | На самом деле я сейчас все еще являюсь соискателем  степени кандидата юридических наук на родном юрфаке.   Моя работа будет посвящена избирательному праву. За время после того, как я окончил вуз, а это произошло в 1999 году, избирательное право в России несколько раз менялось.   Если я  напрягусь и  напишу диссертацию, мне хочется, чтобы это было действительно интересное исследование.  А кандидатский минимум я когда-то сдал, у меня все документы готовы. Не хочу, что если однажды пройдет сообщение, что Миронов | защитил кандидатскую диссертацию, все подумали, мол, понятно, купил, или помощники за него написали. А я привык всё делать сам. 
РГ |  Какая вам разница, что  подумают? Главное, то, что вы сам знаете.
Миронов | Меня меньше всего волнует, кто что подумает.   Я хочу чтобы эта работа действительно стала  новым словом в юриспруденции. По теме избирательного права у меня материала выше головы.  И мне есть что сказать. Причем, упреждая себя как теоретика, соискателя степени,  я работаю в политической плоскости,  вношу поправки в закон об избирательном праве,  выступаю с критикой существующих недостатков. Мне живая работа очень интересна. 

Вкус молока с малиной

РГ |  И когда же  вы успеваете еще и заниматься образованием собственных детей?
Миронов |  Дочка у меня, можно сказать, пошла по стопам отца. Она сейчас заканчивает 4-й курс питерского  юрфака.   Уже сдала государственные экзамены, и в   июне получит диплом. Дальше она планирует  поступать в магистратуру и еще два года  учиться.  Я ее в этом поддерживаю.
РГ |  Она тоже хочет получить в будущем второе и третье образования? 
Миронов | Нет, пока об этом  речь не идет. У нее  магистратура будет, как второе. И она правильно принимает решение, что нужно идти дальше.  Похоже, я ее  увлёк своим интересом к избирательному праву.  Первые три курса она очень интересовалась уголовным правом: работала на практике в городской прокуратуре Санкт-Петербурга, ей очень нравилось изучать конкретные уголовные дела.  Она интересовалась, например, проявлениями  экстремизма, расизма, преступлениями на этой почве.
РГ |   Это сейчас очень актуально.
Миронов | Но потом, может быть, из-за разговоров или благодаря информации, которой я с ней делился, она  все-таки решила свои предпочтения отдать  избирательному праву.
 Дочка в Петербурге, а сын -  в Москве. Он  женат, и у него уже трое своих детей. Сейчас заканчивает  Академию народного хозяйства им. Плеханова.
РГ |   Будет бизнесменом?
Миронов | Он уже состоялся как толковый программист в сфере  бухгалтерского учета, аудиторских вопросов. Сын  в свое время поучился в питерском университете, куда сам поступил (кстати, дочка тоже поступала сама). Обучался менеджменту.  Отучился год и сказал: "Папа, этот менеджмент - полная ерунда, я иду на экономический!"  Поступил на экономический. Тоже сам. Поучился и вдруг заявляет: "Папа, это тоже ерунда.  В менеджменте не было экономики, а в экономике нет ничего практического, прикладного".  Закончилось тем, что  сейчас  он получает  образование  просто для того, чтобы  быть образованным, стать специалистом.
РГ |  Я смотрю, что они с вами советуются - и дочка, и сын?
Миронов | Наверное, правильнее было бы сказать, они интересуются моим мнением, разговаривают со мной о том, что их волнует: с точки зрения будущего, и образования в том числе. Я считаю правильным, чтобы они сами принимали решения. Я же, как отец,  должен дать им максимальную возможность по получению  информации и оценить их решения, исходя из собственного жизненного опыта. Высказать доводы "за", "против", привести какие-то аргументы. Но право выбора я всегда старался оставлять им.   
РГ |  Думаете, и со внуками будет так же? Их обычно балуют... 
Миронов | Я до сих пор помню добрые  ласковые руки бабушки.  Моя сестра всю жизнь не любила молоко.  А я  - младший брат - смотрел на нее: она не пьет, и я не буду.  И то, что я сейчас люблю и пью молоко, то это благодаря  моей бабушке  Дарье Ильиничне Варламовой. Она из новгородских крестьян. Мы приезжали на лето к ней в деревню. Как  малолетнего сорванца заставить пить молоко? Она придумала гениальный способ: насыпала в стакан малины и заливала  молоком.  Давала мне ложечку и говорила: "Серенька, давай малинку…" Ну я и выбирал ложкой ягоды. И с каждым разом малинки было меньше, а молока - больше.  И я постепенно привык к этому вкусу. 
Родители воспитывают, а дедушка и бабушка просто любят внучат, и, может быть, на самом деле они - даже больше   воспитатели, потому что многое передают  через свою любовь и  заботу. Разговаривают очень много.  Родителям же некогда:  они делают карьеру,  куда-то устремлены. Они любят своих детей и стараются все для них сделать. Но времени у них на детей очень мало. А у дедушек и бабушек  -  побольше.
РГ |  Но у такого дедушки, как вы, наверное, тоже времени немного.
Миронов | Конечно, мы видимся очень редко, в основном, когда они ко мне приезжают. Но очень хочется надеяться, что  внучата будут вспоминать эти встречи   и стремиться чаще  приезжать к дедушке.
РГ |  Про младших внуков расскажите.
Миронов | Юрочка совсем маленький. Он родился 8 сентября прошлого года. Растет: уже садится, пытается что-то говорить… А Мирочке уже три года. Умница.

"Камень  -  это чудо природы"

РГ |   Что касается геологии,  то эта мечта-профессия осталась у вас в прошлом? И выражается только в замечательной коллекции камней, которая украшает ваш кабинет?
Миронов | Мы со всеми моими друзьями-геологами  регулярно встречаемся, общаемся.   Но геология - это не только любовь к минералам, которых у  меня действительно целая коллекция. Геология - это состояние души. А сейчас для меня геология - это и стремление тряхнуть стариной, пройти по маршруту …
РГ |   Находите время? 
Миронов | Вот у меня  образцы. Это два года назад на Кольском  за астрофиллитом ходили.  В Монголии, когда был в командировке,  рванули за агатами. По местам "боевой славы".
РГ |  Почему так любите именно агаты?
Миронов |  Всегда говорю: агат - самый неповторяющийся камень, каждый  не похож на другой.  Очень много расцветок,    рисунков.  Но мой ларчик открывается  просто: десять лет, десять полевых сезонов из восемнадцати я провел в Монголии. Она очень богата агатами. Они есть практически в любых частях Монголии,  только разных цветов, и условия их добычи или поиска различаются. Каждый сезон  мы находили какие-то новые точки и выковыривали оттуда эти агаты. Потом  сами делали станки, и  алмазными пилами распиливали их и полировали.
Вспоминаю Мыс Кораблик - аметистовое месторождение на  юго-востоке Кольского полуострова.  Туда у меня была первая в жизни экспедиция в 1970 году.  Там все было просто: динамит заложили, бабахнули, а потом в поле куски собирают.
Или, допустим, изумруды  и бериллы  в шахте на Урале. Там  долбят породу.  Где-то мелькнул зеленый кусок, его руками  выбирают.
А агаты - они, как грибы. Я люблю грибы собирать и это - то же самое. Были когда-то базальтовые горы, а в базальте агаты, как изюм в пудинге. Потом горы разрушились.  Базальт   черного цвета, и любое  отличное от черного -  серый, коричневый - это, как правило,  агат.  Ближе к такой концентрической форме, как шар. Видишь глазами и понимаешь, что это агат.
Рисунок - его тоже надо уметь увидеть. Нужно молоточком где-то с краешку тюкнуть  и заглянуть. И попробовать угадать. Бывает, например, ситуация, когда находишь такой огромный плотный по весу шар.  С краю  тюкаешь, смотришь - там что-то красненькое, зелененькое в полосочку… Допустим, на гору забрался, на плато. В любом случае нужно  несколько километров протащить на себе в рюкзаке все, что ты набрал.  Сначала до машины, которая идет до базы. Потом в Ленинград или в Свердловск,  и там уже только зимой это все распилишь. И вот иногда бывает облом: тащил ты эту глыбу - килограммов пять не меньше, а она  оказывается везде молочно-белого цвета и только в одном уголочке маленькое пятнышко рисунка. Именно тут ты тюкнул - и все. То есть,  ошибка. А бывает наоборот.  Попадётся какой-то кусочек  невзрачный,  и думаешь то ли выбросить, то ли взять с собой? Берешь и зимой, когда распилишь, понимаешь, что это  -  волшебный рисунок, удача.
Еще есть такая  интересная штука: снаружи - толстая стенка, а внутри - полость.  Находишь шар,  и чувствуешь, что он раз в десять легче, чем должен быть, и понимаешь, что внутри -  пустота.  И аккуратно нужно тюкнуть, как пещеру раскрыть. А внутри обычно такие кристаллы…. Во-первых, они не тронуты, во-вторых, образовались два миллиона лет назад, когда застывала магма, шла кристаллизация,  и там внутри  -  воздух. Это воздух, который был на Земле  миллионы лет назад! То есть соприкасаешься с планетарными вещами…
РГ |  Говорят, что у агата необыкновенные энергетические свойства …
Миронов | Энергией все физические тела обладают: биологические и небиологические.  Но я, например, отношусь к тем, кто  не верит, что они что-то излучают или что-то лечат.  Я думаю, что камень - это вообще чудо природы. Он красивый, он хороший. Мне доставляет удовольствие с камнями работать.  И я думаю, что какой-то терапевтический эффект наверняка есть.
РГ |  А говорите, что не верите.
Миронов | Я это допускаю, но больше через ощущение человека, а не от какого-то физического излучения или  энергетики, ауры…

"Кот помогает мне подписывать бумаги"

РГ |  А кота Агатом назвали -  тоже, наверняка,   подсознательно.
Миронов |  Есть цветные агаты, бывают и другие. Существует даже  место такое Тиман - это приполярный Урал. Там есть тиманские агаты -   светло-серые  с рисунком. Иногда они похожи на другой минерал - серебристый обсидиан. И когда перед тобой такой живой серенький комочек, и его нужно как-то назвать, первое, что на ум приходит -  Агат. Тем более, что это - коротко, понятно и кот реагирует.
РГ |   Он вам помогает работать? Снимает напряжение?
Миронов | У нас  есть своя процедура - ритуал. Я же работаю стоя за конторкой, привычка у меня такая давняя.  Большинство людей думают, что это трибуна, за которой я репетирую  свои выступления.  На самом деле стоя хорошо работается.  И дома, на госдаче у меня  такая же конторка. Я прихожу с работы, первым меня всегда встречает Агат. Из-за входной стеклянной двери торчат два уха - он тянется, смотрит, кто приехал.  Мы с ним поздоровались, я за ухом его потрепал, и потом он своими делами  заниматься и  ждет, когда я чай попью.  И вот я только разложу все документы, он поднимается с первого этажа на второй - мяу-мяу, мол, я иду. И я уже готовлюсь. С пола на конторку сразу ему не вскочить, нужно сначала  на стол. Я смотрю, чтобы на столе было место - он же снизу не видит. Однажды он вскочил и на листе бумаги поехал так, что сам испугался. Поэтому я все очищаю для него и заранее смиряюсь с тем, что в подписании бумаг у меня будет  перерыв. Потому что он с пола -  на стол,  со стола  - на конторку,  мы с ним пободаемся, потремся лбами. Ему нравится, что я  сопротивляюсь. А потом он ложится на мои бумаги  - и все. Я должен смириться, на пять минут отойти и заняться чем угодно. Вот это святое - пять минут он должен полежать.  И самое интересное, кот понимает, что долго лежать нельзя, потому что мне нужно работать. Это у него такая  привилегия - он знает, что  пять минут может мне помешать, и,  видимо, ему это доставляет удовольствие.
РГ |  Какой-то у вас политически продвинутый кот получается.
Миронов | Он сам по себе уже популярен. На моем сайте есть раздел "Любимец", и я там с котом в обнимку. Читатели пишут, поздравляют его, встречается и такое: "Вашему Агату привет от моей Мурки".

"Отец прошептал: "Немцы идут"
РГ |  На этой неделе мы в очередной раз отпраздновали День Победы.  У вас ведь родственники воевали,  отец….
Миронов | Да,  отец воевал на Ленинградском фронте.   Он у меня из смоленских крестьян, из деревни Полоски, которая сейчас  находится на юге Тверской области.  А до войны это была Смоленская область. Деда моего раскулачили в 1934 году. У него был дом большой -  вместе с отцом  12 детей, восемь парней и четыре девочки.  И когда наступила пора коллективизации, почти все они были уже взрослыми. Мой отец был самым младшим. Он 1920 года рождения, и, соответственно,   в 1934 году ему было 14 лет. И они все жили вместе. Либо в том же доме, либо пристраивали. И у них никогда не было никаких батраков, сами в поле  пахали. Отец говорил, что у них было две лошади, четыре коровы, кур несчитано… В 1934 году их выкинули из дома и поселили в чьем-то сарае. Для сена был сарай, в другом месте, даже не рядом с домом. А в доме открыли школу. Кстати, до прошлого года там была начальная школа.  Она вот так и войну простояла. В прошлом году мне написали, я помог дорогу построить между двумя населенными пунктами. И теперь в соседнюю деревню может легко проехать школьный автобус.
До 1937 года семья жила в сарае. А в 1937 году деда взяли, и через несколько дней  расстреляли на опушке  Семичевского бора.  Первого мая этого года  жители села прислали мне письмо. Был Крестный ход, и установили они крест  всем погибшим и расстрелянным. А я два года назад там был и поклонился на этом месте. У меня были цветы, я стоял и стоял, смотрел и смотрел…   Березки растут. По обхвату видно, что в 37 году это были  маленькие деревца.  Цветы положил. А куда?  Опушка она и есть опушка. А теперь там стоит крест.
Отец в 40-м году был призван в армию.  И войну он встретил кадровым военнослужащим. Был рядовым, потом стал сержантом. Он  очень мало рассказывал про войну. Хорошо помню историю, которую слышал даже не от него, а от своих покойных тетушек. Тетя Маша и тетя Фруза - это сестры отца, которые еще до войны  перебрались в Ленинград и жили там на улице Маяковского в  типичной ленинградской большой коммунальной квартире. Отец, кстати, однажды их спас. Как-то он отпросился в увольнение. А это была  первая военная зима  с 1941 на 42 год. Самая страшная зима, блокадная, очень холодная.  Отец пришел к ним, принес хлеб, тушенку. Но, когда он появился,  обе сестры лежали на кровати и  несколько дней уже не вставали. Умирали.  Отец  знал, что если сейчас их плотно накормить, то они умрут.  И он поставил на огонь котелок с водой, вскипятил ее,  накрошил туда хлеба,  добавил немножко тушенки и по чуть-чуть дал им. А  перед уходом наказал:  первые два дня  ешьте только эту баланду.  Если вы  съедите хлеб, то  умрете.  Очень жестко сказал. Когда он ушел, они, конечно, не выдержали, поели хлеба и чуть не умерли. Но все-таки то, что они сначала жидкого поели сыграло свою роль.
Единственное, про что  отец  мне рассказал - про медаль "За отвагу". Такая награда давалась индивидуально за конкретный героический  поступок.  И уже, будучи школьником, я однажды к нему пристал: "Батя, расскажи". И он рассказал. Причем, за рюмочкой, и у него с юмором получилось.  Я  хорошо запомнил, потому что потом пересказал своим ребятам.  И  с тех пор эта история  как-то у меня отложилась.
Могу предположить, что это, было в районе Пулковских высот,  потому что там есть холмы. А ситуация была такая, что наши позиции  были у одного склона, а немецкие - за бугром. И вершина была на нейтральной полосе.  Для того чтобы иметь возможность упредить противника, если  атака, особенно, если  танки пойдут, зимой на вершине нейтральной полосы был вырыт окоп. Он был замаскированный, снежный, немцы оттуда были видны, как на ладони, и туда была проведена телефонная линия. Каждую ночь туда проползали по очереди бойцы, и сутки сидели.  Шевелиться особо нельзя, курить - тоже, а вдруг заметят?  Задача была  время от времени выглядывать, особенно в ночное время и,  если   увидел, что идут танки, предупредить. И в одну из зимних ночей  отец туда прополз.  Сутки дежурства подходили к концу, начинало темнеть, и ему осталось дожидаться смены всего несколько часов, как вдруг он  смотрит: в полутьме в маскхалатах идет цепь немцев. Лыжники.  Наверное,  разведка.  Отец берет трубку, аппарат крутить надо, а он жужжит. И он говорит: "Немцы идут". Шепотом, потому что они уже рядом. А с того конца: "Чего шепчешь? Громче говори… Трам-та-ра-рам!" А он боится, что  немцы услышат. Наконец наши пустили ракету и пошли в контратаку. И батя говорит, мол, смотрю,  свои уже рядом.  Отец вскочил, и получилось, что он впереди всех побежал в атаку. Немцев отогнали, кого-то  убили…  Он говорил,  может, это  и я убил, я же стрелял… И вот за этот эпизод ему дали  медаль.
А потом  отец служил сверхсрочную службу в  Пушкинском военном училище. Мы жили в бывших офицерских казармах: подъезд выходил на улицу, а окна  - на училище. Мои одноклассники, которые поступили в училище, в самоволку ходили через нашу квартиру. Залезали в  окно, переодевались в  гражданское, форму оставляли, и выходили  из подъезда.

РГ |   В красивых местах вы жили. В Пушкине  же и  Екатерининский дворец, и Царскосельский лицей….
Миронов | Тогда там развалины были, Эрмитаж, Грот - все было разрушено. И я помню, как их  восстановили. А дворец  всегда  был парадный и красивый.  
Мама моя из новгородских крестьян. Она  сейчас живёт в Пушкине. Мама и отец познакомились в Боровичах,  где она тогда жила.  Был  1944 год.  Ленинградский фронт пошел дальше, а отца оставили в пушкинском училище курсантами заниматься.
Мама в этом училище работала инструктором партучета. У нее очень красивый каллиграфический почерк, и она заполняла партийные и комсомольские билеты.  У нее на работе была печатная машинка, я к ней приходил на работу и печатал. 

"Грибы люблю готовить сам"

РГ |  Сергей Михайлович,  что вы больше любите: рыбалку,  или  собирать  грибы?
Миронов |  Прошлый год был не грибной.  Даже ни разу не сходил.  А вот в позапрошлом году здесь в Подмосковье ходил, мы  уезжали  под Чехов, часа полтора-два на машине.
РГ |  Дача у вас там?
Миронов | Нет.  У меня служебная дача  на Рублевке.  Но я уже знаю, где под Москвой хорошие грибные места.  А  рыбалка, в основном, получается, когда бываю в командировках. Но очень редко удаётся половить. Хотя иногда на субботу-воскресенье "тормозишь", если там есть рыбные места. А местный народ уже знаеткакое у меня хобби…
РГ |  А  что делаете с грибами?
Миронов | Я люблю их готовить сам. Сам собираю, чищу, сам жарю с картошкой.  У меня своя процедура.  Чтобы они подсушенные были.  Раньше вообще, когда я работал в геологии, я сам мариновал, сам солил,  из ягод варенье варил.  Все умел.
РГ |  В одной из газет публиковали отрывки из ваших геологических дневников, там есть рецепт салата "Таежный".
Миронов | Ну туда входит только один репчатый лук…
РГ |  Может быть, поделитесь каким-нибудь рецептом блюда из грибов?
Миронов | Да.  Рецепт очень хороший.  Если по данному рецепту приготовить и подать на стол, могу поспорить, что мало кто скажет, что перед ним  - гриб.  Варианты будут: соя,  пережаренное мясо или овощ какой-то  зажаренный.  Но то, что  гриб угадает, или один из десяти или никто. Речь идет о  моховиках.  Нужно взять моховички  диаметром от 5 до 8 сантиметров.  Не самые маленькие выбирать, но и не "лапти".  Они, когда их режут,  синеют на срезе. Шляпку нужно срезать заподлицо. Чтобы она вообще плоская была с той стороны, где ножка.  Вымыть, почистить.  Их варить не надо. Потом поставить сковородочку.  Туда налить растительного масла.  Приготовить муку и соль.  Я обычно муку солю и перемешиваю. Хорошо со всех сторон   обваливаю  в этой подсоленной муке моховичок и кладу на сковородку в растительное масло.  Обжариваю даже не до корочки.  Там нужно жарить хорошо, на медленном огне.  Вот почему многие думают, что это  - жареное мясо.  И все - подается к столу. Можно есть.   Вкус -  специфический. 
А  другой рецепт, который на самом деле никому не надо повторять, он уже от голодухи. В  Карелии был случай. Пошли в маршрут. Я не помню, как получилось, но нам  надо было заночевать в чистом лесу. А у нас ничего нет из еды. Но почему-то была половина пакета муки. Ручей неподалеку.  И спички.  Вопрос: как что-то сделать? В чем?  Я сделал. Никто меня ничему подобному не учил, но, как говорится, голод не тетка. У нас с собой был  спектрометр  в кожухе.  Варить в этом кожухе ничего нельзя, но это -  емкость.  В Карелии очень много  лесозаготовок.   Мы вышли как раз на такую поляну. Я говорю ребятам: "Ищите какую-нибудь железяку".  Нашли ржавый обломок совковой лопаты.  Тогда снял я этот кожух, налил в него воды, засыпал муку, сделал тесто.  Отдраили мы песком у ручья  ржавую лопату, развели костер. Выложили камни  так, чтобы  эта лопата легла, как сковородка. А масла-то нет. А я знал, что если посыпать сковородку мукой,  то  не будет подгорать, и прилипать к ней - тоже. Посыпали эту "сковородку" мукой, вылили аккуратно порцию  теста. Получились  такие толстые лепешки, как пресные оладьи. Мы с голодухи за милую душу съели.

"Семья - это счастье общения"

РГ |  Сергей Михайлович, вы -  еще и театрал…
Миронов | Театр люблю.  Если за месяц не посмотрел нового спектакля - значит, что-то в жизни неправильно.
РГ |  Какой  последний  смотрели? 
Миронов | "Загнанных лошадей пристреливают, не правда ли?" Там играет Марина Дюжева, а ещё  артист, который в "Ночном дозоре" играл - Виктор Вержбицкий.  У меня есть свои театральные пристрастия. Это -  Ленком,  "Сатирикон",   Театр имени Маяковского, "Современник".
РГ |  Я слышала, что вы и сериалы смотрите.
Миронов | Некоторые. Телевизор практически не смотрю. Но вот, допустим, обедать сажусь, начинаю пультом щелкать. Или, когда завтракаю. Если мне какой-то фильм нравится, то я его потом покупаю на дисках. Бандитские сериалы -  просто бред. А  хорошее впечатление на меня произвел фильм "Громовы". Я возглавляю Российскую Партию Жизни. Мы  говорим о проблеме демографии, семейных ценностях. В этом фильме 12 серий.   Я  их все просмотрел. Там, к сожалению, трагический сюжет - и отец погибает, и мама умирает.  Но там прекрасный образ старшей сестры -  собирательницы семьи. Это для меня святое.  И братья -  друг за друга.  
РГ |  А что скажете про сериал "Мастер и Маргарита"?
Миронов | Я не видел  его, когда он шел, но  потом посмотрел с большим удовольствием. Сначала мне показалось, что не все актеры попали "в точку".  Начиная, кстати, с Маргариты, но только до того момента, пока она не стала ведьмой.  Когда она стала ведьмой,  я себе сказал: "Да, это настоящая Маргарита!" Мастер мне вообще показался там лишним.  Очень неожиданное попадание - Воланд.  Многие люди из моего поколения помнят, как "Мастера и Маргарита" распечатывали на гектографах, переписывали от руки. У меня до сих пор где-то хранится фотокопия  страниц этой книги.
РГ |  Понятно, что как лидер Российской партии Жизни, вы в политике отстаиваете семейные ценности. А вот что для вас значит семья, как для человека?
Миронов |  Это постоянное счастье общения, это радость заботы о близких.

Фото из семейного архива Сергея Миронова