Алексей Попогребский: Я затруднился бы сформулировать мораль "Простых вещей"

 

 

Фильм Алексея Попогребского "Простые вещи" получил 4 приза на "Кинотавре", а теперь на международном кинофестивале в Карловых Варах борется за его главный приз - "Хрустальный глобус". Вчера вечером там состоялся его первый официальный показ. В канун отъезда создателей фильма в Чехию мы встретились в редакции "РГ" с режиссером Алексеем Попогребским, исполнителем главной роли режиссером Магнитогорского драматического театра Сергеем Пускепалисом и продюсером кинокомпании "Коктебель" Романом Борисевичем.

Как вырастают сюжеты

Российская газета | Алексей, расскажите, как возникла идея фильма о человеке без руля и ветрил.

Алексей Попогребский | Надо сказать, "беременность" у меня слоновья. Идею "Коктебеля", например, я вынашивал несколько лет, и потом мы с Борисом Хлебниковым долго ее претворяли в сценарий. Когда мы уже заканчивали "Коктебель", мне пришла в голову мизансцена: к очень пожилому человеку пришел человек помоложе. Мизансцена стала обрастать подробностями: почему он пришел? Может, он врач? В моей семье много врачей, и эта тема мне интересна. Потом я подумал, что пожилой человек может быть актером. Так потихоньку и вырос сюжет, причем не из какой-то реальной коллизии, а из наблюдений: за врачами в моей семье, за пожилыми, которых обслуживают на дому. Главную роль Маслова я писал для Сергея Пускепалиса.

РГ | Почему именно для Сергея? Он режиссер, живет далеко от столицы.

Попогребский | Сначала я не знал, что он известный театральный режиссер - ученик Петра Фоменко, заслуженный артист Российской Федерации. Знал, что он папа Глеба Пускепалиса - мальчика, игравшего главную роль в "Коктебеле". Он как-то приехал к нам на съемки, его образ запал мне в сознание, и вскоре я не представлял в этой роли никого другого. Я писал сценарий "под Сергея", хотя его почти не знал. Потом выяснилось, что многие детали сценария совпадали с жизнью Сергея - начиная с очень похожей коммуналки, где он жил в Саратове с соседом-кавказцем. Как-то мне нужно было что-нибудь по-ставить на холодильник в кадре, и первое, что попалось под руку, - какая-то хлебница. И тут Сергей меняется в лице и говорит, что у него в Саратове была точно такая. Я подумал: раз все так срастается, значит, не случайно.

РГ | А как вы отважились пригласить на роль пожилого актера очень знаменитого Леонида Броневого? Говорят, характером он довольно крут.

Попогребский | Было ясно, что на роль нужно приглашать всеми любимого артиста. Сразу подумали о Броневом. Я пришел к нему с ролью, переписанной специально для него, и мы подробно обсуждали сценарий. Видимо, в этой истории что-то его заинтересовало, но чувствовалась настороженность. Все-таки для него я был человек с улицы, он не знал ничего ни про меня, ни про "Коктебель". И потом он давно не снимался, потому что много отказывался: не нравились сценарии. Хотя в театре играет постоянно и вообще человек востребованный. Меня предупреждали, что у него непростой характер. Вот вся эта непростота в том, что он невероятно требователен к себе, к материалу и группе, которая с ним работает.

РГ | Он много внес в роль своего?

Попогребский | Он, я считаю, эту роль создал. Она была схематична, потому что не соотносилась с моим жизненным опытом. Он тщательно работал с текстом, с чем-то был не согласен, многое предлагал. Помните сцену, где он читает Тютчева, - ее не было в сценарии. Он предложил это стихотворение прочитать, и я подумал: "Это длинно, зрители не стерпят. Снимем, а потом вырежем". А теперь я понимаю, что без этой сцены не было бы всего образа.

РГ |  Не было ли страшно Броневому играть смертельно больного человека?

Попогребский | Естественно, мы это обсуждали и пришли к выводу, что все в фильме, несмотря ни на что, идет к свету. И решили, что здесь нет места мнительности. Работалось с ним замечательно: в него влюбилась вся группа. Никаких капризов, максимальная собранность. Внимательно прислушивался к моему мнению, многое предлагал.

РГ | В отношениях между героями фильма был период настороженности, а потом оттаивания. А в ваших взаимоотношениях с Броневым такое было?

Попогребский | Весь лед растаял уже в первом дубле.

РГ | А как сложился дуэт Броневой - Пускепалис?

Сергей Пускепалис | Удивительно. Я счастлив и не знаю, кого благодарить за часы, проведенные с Леонидом Сергеевичем в декорации кухни, пока готовился свет. Он приносил пирожки какие-то для всей съемочной группы - это было очень трогательно. И пока ребята работали, мы гоняли чаи, Леонид Сергеевич закуривал и начинал рассказывать. Он же кладезь всяких историй, легенд, мифов...

Просто анестезия

РГ |  Ваш фильм еще и о поколении, которое научилось жить и работать для денег. А такие понятия, как порядочность и совесть, важны тогда, когда не мешают делать деньги. Вы думали о том, как остаться приличным человеком, когда рядом много неприличных?

Попогребский | Я абсолютно современный человек - не идеалист и не альтруист. Просто хочется делать то, что интересно, то, что чувствуешь. И боюсь обобщений. "Коктебель" многие восприняли как притчу, хотя для меня это конкретная история отца и ребенка. В "Простых вещах" тоже история частных людей: Сергея Маслова с его семьей и Владимира Журавлева, старого актера. Все остальное рождается во взаимодействии между фильмом и конкретным зрителем. Я же как режиссер отвечаю только за то, чтобы действие картины ощущалось как максимально приближенное к жизни и людям. А мораль ее я, честно говоря, затруднился бы сформулировать.

РГ | И все-таки честному человеку сегодня жить трудно? Вот каждому из вас?

Попогребский | Я бы не сказал, что мне трудно жить. Вот, тьфу-тьфу, стал режиссером, фильмы снимаю, деньги зарабатываю, нормально живу, не бедствую. А знаете, что меня поражает? Нашего героя Сергея все воспринимают как настоящего интеллигента. Это приятно слышать, но, если вглядеться, он пьяница, бабник и взяточник. Хотя это тоже добрая традиция русской интеллигенции... Просто он невероятно обаятельный. Работает харизма Сергея Пускепалиса.

РГ | То, что герой - анестезиолог, просто сюжетная функция или это метафора? Ведь когда людей без руля и без ветрил становится много, общество тоже теряет ориентиры и впадает в наркотическую спячку.

Попогребский | Анестезиолог, конечно, возник не случайно. У меня в семье есть и хирурги, и травматологи, и лоры, но анестезиологов нет, и эту профессию я изучал уже для фильма. В ведении анестезиолога - жизнь и смерть человека. Так и возник в картине Сергей Маслов. Это не герой "Полетов во сне и на яву" или "Осеннего марафона". Это человек, которому рефлексия - во вред. Мы застаем его в момент, когда рефлексия зарождается и его сбивает с курса. Хотя он сам себе психологически сделал анестезию, потому что на его руках люди выживают либо умирают и впускать это в себя, переживать каждый раз - никто не выдержит. Поэтому для меня фильм "Простые вещи" - о простых вещах. Но очень серьезных: жизнь, смерть, любовь и рождение человека. Всегда есть искушение говорить о таких вещах с серьезной миной, как это делают американские актеры, когда речь заходит о чем-то серьезном: они делают губы гузкой и глаза у них становятся такие прозрачные-прозрачные. Для меня это неприемлемо: я считаю, что обо всем нужно говорить впрямую. Иначе становится дико неловко и тебе, и человеку, которому ты должен сказать страшную правду. Словно ты в какой-то липкой паутине. На самом деле это вещи, повторяю, простые, их не надо в себе запутывать и усложнять. Если относиться проще, может, и жизнь по-другому будет выглядеть.

РГ | Вы тоже считаете, как сейчас многие, что Достоевский испортил целые поколения русских интеллигентов?

Попогребский | Не думаю, что испортил, но он не мой любимый писатель. Я обожаю Лескова, Чехова, Толстого. Достоевского прочитал почти всего, а потом понял, что не хочу его перечитывать. Хотя два месяца назад почему-то вдруг перечитал "Бесы". Конечно, гений, но не мой. Эта запутанность психики, от которой я бегу и в своей жизни, и в кругу общения. Я ведь девять лет занимался психологией.

РГ | Как вы решаете для себя проблему финансирования и окупаемости ваших картин? И какие у фильма прокатные перспективы?

Роман Борисевич | Прежде всего спасибо Роскультуре. Оно нас поддержало с "Коктебелем", в ребят поверили. Дали денег на вторые картины - "Простые вещи" и "Свободное плавание". Сейчас "Простые вещи" в прокате - правда, на небольшом количестве экранов. Но в пересчете на копию результаты неплохие. Интерес к фильму растет, и думаю, что в прокате он будет долго. Сейчас "Простые вещи" в главном конкурсе фестиваля в Карловых Варах, а "Свободное плавание" - во втором его конкурсе "К востоку от Запада". Это наверняка повысит интерес к обеим картинам.

Тайны творчества

РГ | По фильму видно, что у вас на съемочной площадке была очень дружеская атмосфера. Это в вашей природе - так обустраивать окружающий вас мир?

Попогребский | Я человек не конфликтный и сначала даже опасался: ну какой из меня режиссер, если я не люблю и не умею орать? Может, я вообще профнепригоден? Оказалось, можно и не орать - просто у каждого свой метод. Но я верю: все, что за кадром, просачивается в кадр, а оттуда - в зал. И любой человек на съемочной площадке способен все или улучшить или испортить. Циничную шуточку отпустит, ругнется. Таких в команде быть не должно - это главный принцип подбора людей.

РГ | Судя по фильму, вы из тех режиссеров, кто предпочитает, по Станиславскому, "умирать в актере".

Попогребский | Когда я приглашал на фильм коллег - операторов, звукорежиссера, художника по костюмам, то сказал: надо сделать так, чтобы наша работа не бросалась в глаза. Главное не то, как сделано, а то, как прожито. Актерский ансамбль, который у нас сложился, - предмет моей гордости. Мы считали: нет плохих актеров, а есть неудачный кастинг. И у нас был интереснейший кастинг: в картину попали очень разные люди - от известных актеров до генерального директора кинокомпании "Коктебель" в роли человека, который отстегивает деньги, и водителя съемочной группы - он снялся в сцене с бампером. С актерами нам повезло, и я счастлив, потому что у меня очень маленький опыт работы с актерами и я их немного побаивался.

РГ | Вы снимали в реальной больнице?

Попогребский | И во время реальных операций. Причем жизнь в больнице не прекращалась - в кадре много людей, попавших туда случайно. Самым интересным для нас были лица врачей. Актеры советского кино играли пафос профессии. А тут лица просто сосредоточенные, как у хорошего сантехника. Мы старались уловить эту сосредоточенность, и нам было приятно, когда к Сергею обращались врачи, принимая за своего коллегу.

РГ | Ваше кино подобно "синема верите": ощущение, что люди в кадре просто живут, а камера за ними наблюдает. И кадр не выстроен, и момент вроде бы случайный.

Попогребский | Нас с Борисом Хлебниковым интересует документальное кино. И мы стараемся идти от него в большей степени, чем от кино постановочного. Наш оператор Павел Костомаров - замечательный режиссер-документалист. В соавторстве с Антуаном Каттеном он сделал один из сильнейших фильмов, которые я видел, - "Мирная жизнь". По глубине проникновения в реальность это что-то запредельное. Игровое кино может только мечтать о такой правде существования человека в кадре. Именно это мы хотели уловить. Для нас вопросы красоты света, мизансцены, кадрировки были делом десятым - важно, чтобы в кадре жил человек. Ведь как бывает: актер совершенно живой, за ним интересно наблюдать, масса каких-то микродвижений, искорки в глазах проскакивают. Но вот он входит в кадр - и все кончается: теряется вся эта "молекулярная" жизнь, начинается жизнь монументально-станковая. А мне интересны как раз детали. "Простые вещи" - первый, возможно, ученический шаг в этом направлении. Следующую картину я тоже хочу снимать с Павлом Костомаровым и с Сергеем Пускепалисом в главной роли. Снимать ее хотим на Чукотке, я там никогда не был. В сюжете - экстремальная ситуация, но вызванная не природой, а человеческими обстоятельствами.

Нормальные циники

РГ | Вы представляете новое поколение наших кинематографистов. Что вы можете сказать о нем? Чем оно гордится, чего не приемлет?

Попогребский | Я с трудом представляю, из кого состоит поколение. Есть люди, с которыми я общаюсь. Эти люди занимаются тем, чем могут и хотят заниматься. Мой двоюродный брат - травматолог, я ходил к нему на дежурство, и меня поразило, сколько молодых ребят там работает. Это не романтики, и нет речи об идеалах, а есть нормальная работа. Они мало зарабатывают, и понятно, что должны быть левые заработки, поэтому всегда присутствует нормальный профессиональный цинизм. Но это люди, которые делают свое дело. И при этом не впадают в пафос оттого, что каждый день спасают людей. И дай бог, чтобы на всех участках люди просто честно, профессионально работали. Таких людей много. Я пытался это показать в фильме.

РГ |  Кроме эстетики документального кино, своего рода "кинопередвижничества", какие еще образцы вас вдохновляют? Французская "новая волна", датская "догма"?

Попогребский | Нет, мы не "передвижники" - у них мысль всегда проговорена "в лоб". Это не мой принцип, я передвижников никогда не любил за открытую публицистичность. Люблю фильмы, которые сделаны как бы легко, но не пойми как, не уцепишься. Действительно, как у французов в "новой волне". Мой любимый режиссер - Трюффо, там есть легкость и неуловимость обаяния, его картины пленяют и озадачивают. Из современных - братья Дарденны. Сплав документального кино и игрового, причем незаметно, что оно игровое. При этом говорят они о сюжетах чуть ли не библейских, какие я в кино не люблю. Я вообще не люблю слишком умное, психологичное кино, и это, наверное, странно, если иметь в виду мою первую профессию психолога. Но я думаю, кино - не лучшее средство для передачи высоких мыслей. Хотя Дарденнам это удается без пафоса и тяжеловесности. Что касается датской "догмы", то это маркетинговый ход Ларса фон Триера, человека талантливого, и каждый его фильм до последнего времени я смотрел с огромным интересом. Но где-то к середине замечал "волосатую руку", которая так и тянется с экрана к моим жизненно важным органам, чтобы за них так ухватить и покрутить. Он расчетливо манипулирует зрителем. И, поняв это, я из фильма выпадаю.

РГ | А какие фильмы нашего кино последних лет вам понравились?

Попогребский | "977" Николая Хомерики, " Русское" и "Живой" Александра Велединского, "Игры мотыльков" и "Солдатский декамерон" Андрея Прошкина, "Свободное плавание" Бориса Хлебникова.

РГ | Может ли быть тема или жизненная ситуация, о которых вам не дадут снимать фильм?

Попогребский | Наверняка такие темы есть. У нас почти все кино снимается с государственной поддержкой, и я могу себе представить ситуацию, когда государство как продюсер не поддержит фильм из-за его тематики. Слава богу, я с такой ситуацией пока не столкнулся.

РГ | А если бы столкнулись, что бы предприняли?

Попогребский | Наверное, искал бы финансирование - частное российское и западное. Это вполне реально, просто нужно больше времени. Но я знаю проекты, которые снимаются в России и странах бывшего СНГ. В основном на деньги, привлеченные из частных фондов и европейских фондов.

Неконфликтные люди в конфликтной ситуации

РГ | На "Кинотавре" разгорелся скандал между критиками, причем в центре скандала - ваш фильм "Простые вещи", который как бы отодвинул в тень и лишил призов картину Алексея Балабанова "Груз 200". Критики поделились на два враждующих лагеря, и, когда ваша картина получила диплом гильдии критиков и "малого слона", разъяренная "петербургская группировка" даже вышла из гильдии. Как вы себя ощущали в центре такого конфликта?

Попогребский | Очень неуютно. Ситуация мне кажется довольно дурацкой, и остается на это все взирать с долей иронии: ведь это всего только кино - зачем ломать столько копий? Я смотрел "Груз 200" сначала даже с удовольствием. А дальше я не уловил ни "жарености", в которой его обвиняют, ни актуальности, за которую его хвалят. Может, надо бы посмотреть снова, но не хочется - это не то кино, которое я люблю. Но и считать, что этот фильм - "чернуха", а наш - "белуха", не могу, потому что легко представляю себе контекст, в котором нашу картину тоже воспримут как "чернуху". Вообще для меня неожиданно и неприятно, что мы оказались "яблоком раздора". Если это так принципиально для критиков, мы можем выданного нам "слона" вернуть. Но форма спора мне кажется не очень корректной: выходит "открытое письмо", и теперь наши потенциальные зрители не очень понимают, каких призов нас хотят лишить. Для публики и этот "слон", и главный приз "Кинотавра", и приз за режиссуру - в одной куче. Вообще все это очень напоминает хитрый пиар-ход "Груза 200", только так я могу объяснить неожиданную принципиальность критиков по столь частному поводу.

РГ | Если это пиар-ход, то он не дал результатов: фильм, объявленный лучшим в киноистории, совершенно провалился в прокате. Но вернемся к проблематике "Простых вещей" - как вы относитесь к эвтаназии?

Попогребский | Наш фильм не про эвтаназию. Это конкретная история конкретных людей. Что касается эвтаназии, я не мог бы сформулировать какой-то универсальный закон. Но могу предположить ситуацию, в которой она неизбежна.

РГ | Есть страны, где она разрешена законом. Вы проголосовали бы за такой закон?

Попогребский | Не знаю.

Пускепалис | Если бы я был на месте такого пациента, наверное, я был бы заинтересован в этом законе. Но на месте врача, который должен умертвить человека, я бы отказался. Потому что - кто я? Есть наверху некто, который всем распоряжается.

Попогребский | Вот я представил, что у нас такой закон примут. Думаю, был бы ужас. У нас любой хороший закон немедленно превратится в плохой.

РГ | Ваш герой переживает кризис среднего возраста - недаром фильм сравнивают с "Осенним марафоном". Вы как психолог какое бы дали определение кризису среднего возраста?

Попогребский | Это когда вдруг обуревает рефлексия. И человек начинает слишком много думать о себе, своем положении в мире, обществе и семье. Я считаю, это вредно. Надо чем-то срочно заняться - спортом, туризмом, сексом. Не надо так много думать о себе - в этой позиции разница между нашей картиной и "Осенним марафоном" или "Полетами во сне и на яву". Я обожаю эти фильмы, обожаю Георгия Данелия как режиссера, и мне кажется, что у нашего Маслова больше общего с героем другого фильма Данелия - с "Мимино", герой которого обаятелен именно тем, что живет не рефлексией и не размышлениями. Вот и Маслов - человек нерефлексирующий.

РГ |  Многие молодые зрители считают, что на русское кино ходить невозможно: наши артисты в отличие от голливудских играют неестественно. Как такое могло случиться с русской актерской школой? Мы же родина Станиславского, Михаила Чехова, который учил голливудских актеров!

Пускепалис | В театре актер как летучая мышь: она летит - пик-пик-пик, ловит отражения звука и понимает, где препятствия. Резонанс актеру дает зритель в зале: слушает или кашляет, сидит или уходит. В кино этого нет. Там есть только режиссер, который говорит, правильно играешь или нет. И я пришел к убеждению, что сыграть в кино хорошо или плохо невозможно. Можно хорошо или плохо снять. Это абсолютно режиссерское искусство. У нас был прекрасный актерский ансамбль, и вскоре мы очень хорошо знали друг друга. Не было дня, чтобы я не сидел на съемочной площадке. Я там уже прижился - это важно. Понимаете, кино, которое помогает ответить на вопрос, зачем живешь, - редкость, оно сейчас не пользуется, к сожалению, спросом. Хотя, думаю, рано или поздно сказки надоедят и люди снова задумаются над главными вопросами. Потому что они страну строят. И все придет в свои берега. А про актерскую школу... да, нет, артисты у нас прекрасные и замечательно работают.

Корни

РГ | Вопрос к каждому из вас: расскажите о своих родителях.

Попогребский | Мой отец Петр Алексеевич Попогребский по образованию был инженером по тепловым турбинам, работал на строительстве электростанций, там начал писать. Отучился на Высших сценарных курсах и стал сценаристом. Писал в основном производственные драмы, дебют его - "День приема по личным вопросам" с Папановым, Басилашвили, Бурковым. Между прочим, ту картину якобы работы Репина, которую герой "Простых вещей" дарит Сергею, на самом деле подарил моему папе режиссер фильма "День приема по личным вопросам" Соломон Шустер, известный питерский коллекционер. Подарил со словами: "Держи, Петя, это, возможно, Репин". Все как в фильме. Моя мама всю жизнь работала инженером. Она, слава Богу, жива, уже много лет в Германии, я вижусь с ней в основном благодаря своим фильмам, когда нас приглашают куда-то на фестиваль.

Пускепалис | Мой папа, к несчастью, в 1996 году умер. Он из Литвы, из того послевоенного поколения, которое поехало в Россию зарабатывать. Осваивал просторы Казахстана, потом Севера, Чукотки, на этих комсомольских стройках познакомился с мамой. В паспорте у меня записано, что я родился в Курской области, поселок Алымский - это комсомольская стройка, шахты какие-то. Потом родители уехали на Север, там ведь платили хорошо. Мама - болгарка из Приднестровья, живет в Железноводске, она была маляром-штукатуром, когда строили Билибинскую электростанцию. Она уже старенькая, и я хочу ее забрать к себе.

Роман Борисевич | Мама у меня коренная москвичка, папа - из Баку. Он наполовину армянин, наполовину белорус, в 17 лет приехал в Москву, был директором вагона-ресторана фирменного поезда "Россия" Москва - Владивосток. Я даже с ним немного поработал разносчиком. А мама работала инженером-сметчиком на разных строительствах.

РГ | Сергей, вы возглавляете Магнитогорский драматический театр. Как вы чувствовали себя в качестве актера? Не мешал ваш режиссерский опыт?

Пускепалис |  Легкость задачи была в том, что Алексей меня просил не играть, чего я уже не умею делать. Он сказал: главное - держи мысль, а главная мысль: думать вредно. Что касается актерского ремесла, то я, поступив на режиссуру к Петру Наумовичу Фоменко, дал себе слово на сцену не выходить. И держу его изо всех сил, потому что считаю: ставить спектакль и одновременно в нем играть - неправильно.

РГ | Как поживает театр в Магнитогорске?

Пускепалис | Неплохо. У нас очень приличная труппа. Я пытаюсь делать авторский театр, но в провинции это трудно: в городе театр один и должен в себе совмещать разные направления. Когда я туда приехал, спектакли игрались только по субботам и воскресеньям. Сейчас, как везде, ежедневно.

Попогребский | Говорят, что культурная жизнь заканчивается на рубеже Садового кольца. Но мы ездили с фильмом в другие регионы - везде очаги жизни. Только что мы говорили о Магнитогорском театре. На "Кинотавре" был замечательный фильм Казанской студии. Свердловская киностудия возрождается и получила главный приз в Венеции. Все время возникают очаги культуры, и дай Бог, чтобы так шло и дальше.

Пускепалис | Недавно наш театр был в Петербурге на фестивале "Радуга", и там лучшим спектаклем признали нашу "Грозу". Ее поставил совершенно замечательный режиссер Лев Эренбург, создатель питерского "Небольшого драматического театра". Он любезно согласился у нас поработать - приехал и восемь месяцев делал спектакль. Артисты ходили с горящими глазами, а что еще надо для счастья!

Попогребский | И прямо с этой "Радуги" Сергей приехал в Сочи. И опять - приз.

РГ |  А от Карловых Вар чего ждете?

Попогребский | Пока успокоиться: снаряды трижды в одну воронку не попадают.