Владимир Козлов: Вся правда об Октябре

Сомнения по поводу достоверности некоторых культовых событий Октября в головы рядовых граждан вложили авторы советских учебников, назвав их легендарными, а значит, мифическими. Однако никакие мифы - ни партийные, ни политические, ни классовые - не устоят перед достоверным документом эпохи. Накануне 90-летнего юбилея Великой Октябрьской социалистической революции в гостях у "РГ" побывал руководитель Федерального архивного агентства Владимир Козлов, который пролил свет на "белые пятна" отечественной истории.

Миф первый:
о немецких деньгах

Российская газета: Два главных мифа истории Октября - что революция сделана на немецкие деньги и Ленин был шпионом. И что главные персонажи революции - Ленин и Сталин. Документально они подтверждены?

Владимир Козлов: Все архивы Октябрьской революции открыты.

РГ: И тем не менее в некоторых ученым отказывают в выдаче документов.

Козлов: Это перестраховка. У нас нет никаких законных оснований для того, чтобы документы 17-го года держать закрытыми, кроме тех случаев, когда речь идет о тайне личной жизни. Приведу пример. Один Великий князь, который долгие годы президентствовал в Российской академии наук и много сделал для отечественной науки, был гомосексуалистом. Все свои переживания он доверял дневнику и завещал сделать этот документ открытым для специального консилиума академиков по истечении 90 лет после его кончины. Бывает, что владелец архива, передавая его на государственное хранение, ограничивает круг лиц, которым разрешен доступ. В таких случаях можно понять и принять подобного рода ограничения.

Владимир Козлов: У нас существует 5-летний план рассекречивания документов федеральных архивов, и он худо или бедно, но все-таки выполняется.

Если говорить об Октябре, сейчас и российские исследователи, и зарубежные имеют возможность получать информацию из двух огромных пластов документов: созданных в России и созданных нашими эмигрантами за рубежом, хранящихся в основном в Америке. Раньше американские ученые не имели доступа к нашим архивам, а мы - к их. Теперь все открыто. Как раз это соединение разобщенной информации и позволило документально, по существу разоблачить один из главных мифов революции о том, что большевиков финансировало германское правительство. Это сделал питерский ученый Виталий Иванович Старцев, который нашел бумаги, подтверждающие, что все документы на эту тему были сфальсифицированы.

РГ: И кому же удавалось так долго водить за нос общественность?

Козлов: Документы сфальсифицировал журналист Фердинанд Оссендовский сразу же после 17-го года. Это была обычная идеологическая борьба, известно даже, кто стимулировал эту борьбу: наш сосед за океаном.

РГ: У Оссендовского сейчас очень много последователей. А профессиональные современные историки интересуются темой Октября?

Козлов: С моей точки зрения, сейчас существует минимум пять исторических направлений описания революции 1917 года. Первое - традиционное, я бы его назвал научным: ученые устанавливают достоверность факта, потом на основе этого факта выявляют явление, процесс и пишут доказательную историю. Второй подход - публицистический. Он очень опасен и очень соблазнителен даже для профессиональных историков, потому что обеспечивает быстрый видимый успех. Чем оригинальнее, тем интереснее. Третий - драматургический, когда в прошлом видят не жизнь, а трагедию, пьесу. К таким авторам принадлежит Эдвард Радзинский. Кстати, и в таком освещении истории есть свой смысл. Например, в книге о Николае II Радзинский выдвинул великолепную гипотезу того, почему вся императорская семья послушно пошла в подвал Ипатьевского дома. Дело в том, что Юровский, который организовывал расстрел, когда-то был фотографом. И якобы он сказал Николаю: "На Западе говорят, что вас расстреляли, мы хотим всех вместе сфотографировать, поэтому спуститесь".

Четвертый подход, очень активно культивируется деятелями Церкви. Его смысл в том, что все беды 1917 года связаны с реформами Петра Великого. А последний, лично мне очень близкий, можно было бы назвать документальным. Когда прошлое узнается через документы.

РГ: Но ведь и документы - вещь субъективная.

Козлов: Это абсолютно точно. Через документ, может быть, сложно понять какие-то глобальные процессы, но жизненные - намного проще. Когда, к примеру, читаешь стенограммы и протоколы заседаний президиума ЦК КПСС времен Хрущева, многое становится понятно. Во всяком случае, волюнтаризм Хрущева действительно подтверждается. Например, он рассказывает на заседании секретариата, что встретил в какой-то деревне деда, который посоветовал ему сеять кукурузу. Вот видите, говорит руководитель государства, глас народный!

РГ: Владимир Петрович, а как возникают такие "попсовые" мифы, как, например, история о том, что Керенский бежал в женском платье?

Козлов: Это чистой воды политический миф, сознательно созданный большевиками для того, чтобы дискредитировать Временное правительство.

Иосиф Сталин с супругой Надеждой Аллилуевой в автомобиле «роллс-ройс». За рулем — Павел Удалов. Москва. Кремль. 1923 год.

Миф второй:
огонь, вода и трубы отопления

РГ: Наличие мифа напрямую связано с отсутствием документа. Недавно прорвало трубу в Российском государственном архиве древних актов. Есть невосполнимые потери?

Козлов: Действительно пострадало около двух тысяч дел восемнадцатого века, документы Медицинской коллегии - не первостепенной важности, но в любом случае ценные. Из них 200 дел нам придется расшивать и обрабатывать специальными растворами, чтобы уничтожить плесень. Безвозвратных потерь нет. Современная инфраструктура архивов России изношена очень серьезно. Последний капитальный ремонт в здании РГАДА был в начале прошлого века. Но люди тогда умели строить: паровое отопление дореволюционных времен особенно нас не беспокоило. Был случай, когда в феврале, в самые страшные морозы, московские власти отключили отопление за неуплату коммунальных услуг. Мы успели слить воду, но все равно рвануло и затопило. Большинство архивов имеет воздушное отопление, и поэтому им такая катастрофа не грозит. Но гарантировать, что не произойдет какой-то техногенной аварии, невозможно, потому что самые страшные беды для любого архива, в любой стране - это вода и огонь. Мы вынуждены затыкать какие-то очевидные дыры: в том же архиве древних актов только в этом году завершился монтаж современной электропроводки. До этого была дореволюционная.

РГ: Ваши беды связаны с недофинансированием?

Козлов: Здесь целая цепочка: проблемы инфраструктуры архивного дела связаны с финансированием, а финансирование связано с общим отношением государства и общества к документальному наследию страны.

РГ: Оно изменилось за последние годы? Или архивы по-прежнему живут "по остаточному принципу"?

Козлов: С 2000 года мы живем в условиях стабильного увеличения вложений как на федеральном уровне, так и, это особенно важно, в регионах. Скажем, на развитие инфраструктуры бюджет ежегодно увеличивается на 30-40 процентов,

Но 90-е годы нанесли такой удар по инфраструктуре архивов, от которого мы до сих пор не можем оправиться. Помню, тогда в министерстве финансов заместителем министра служил некий человек, которому все не хватало времени, чтобы перейти улицу Ильинка и посмотреть, в каком состоянии находится не самый худший бывший партийный архив. Он отмахивался и на мои приглашения обычно отвечал: "Ваши учреждения не публичные, это не Ленинская библиотека, поэтому потерпите". Потом он ушел на пенсию. И спустя много лет я встретил его на той же Ильинке. Экс-чиновник обрадовался, говорит, пишу мемуары, хочу родословную свою установить, помогите мне с архивами.

РГ: И все же наши потомки не поймут, если мы будем объяснять им потерю, к примеру, таких ценностей, как список "Русской правды", ржавыми трубами и дубиноголовостью чиновников...

Козлов: Действительно, в том же РГАДА хранятся наши национальные святыни, начиная с упомянутых вами списков "Русской правды", грамот Ивана Калиты и Дмитрия Донского, единственного списка Судебника 1497 года и Соборного уложения 1649 года. Там же находятся основополагающие указы Петра Великого и Екатерины II.

РГ: Вы хотите сказать, что все это в какой-нибудь для русской культуры и истории ненастный день может затопить? Как произошло несколько лет назад с архивами Пушкинского Дома?

Козлов: Все это хранится в древлехранилище - специальном подразделении. Но в принципе оно находится в тех же самых хранилищах. Хотя и более защищено.

РГ: Чем защищено?

Козлов: Металлическими шкафами. Там особые условия, но все равно - все под Богом ходим. К слову, в Пушкинском Доме ситуация была следствием позитивных процессов: они переоборудовали хранилище, но не отладили, как следует, систему пожаротушения. Там и рвануло. А наш "потоп" - результат ветхости.

РГ: Наверное, российским архивам "подфартило" в связи с переездом в Санкт-Петербург Конституционного суда? В итоге вы получили современное хранилище.

Козлов: Решение о строительстве нового здания Российского государственного исторического архива (РГИА) было принято еще в 1996 году. Тогда предполагалось, что половину средств на строительство выделит Совет Европы, а другую - правительство Российской Федерации. Но случился дефолт, и дело было положено под сукно. Переезд Конституционного суда нам очень помог. Хотя, признаюсь, очень не просто было переломить негативное отношение сотрудников архива и питерской интеллигенции к этой идее. В итоге мы получили не просто сверхсовременный комплекс зданий для крупнейшего архива в Европе, но и возможность комфортно работать.

Между тем мы собираемся открыть РГИА с 8 января следующего года, но не можем набрать туда сотрудников.

РГ: Продолжается противостояние из-за переезда из старого здания?

Козлов: Причина - в зарплате. Директор федерального архива получает 16 тысяч 600 рублей. Это после повышения на 15 процентов зарплаты бюджетников с 1 сентября. А средняя зарплата рядовых сотрудников не превышает 7-8 тысяч. И это на фоне заработной платы работников городских архивов Москвы и Санкт-Петербурга, которая в 2 - 2,5 раза больше.

Миф третий:
бумаги на помойку

РГ: Куда тогда идут на работу выпускники престижного когда-то Историко-архивного института?

Козлов: Уж не в федеральные архивы, это точно. Однако, если верить газетам и Интернету, на архивистов есть спрос в коммерческих структурах. Средний оклад - 30 тысяч рублей. Впрочем, фирмачам нужны не бывшие студенты, а квалифицированные работники. Их берут из тех же федеральных архивов.

РГ: Какие взаимоотношения у

госархивов с архивами частных компаний? Последние обязаны хранить свою документацию?

Козлов: В Федеральный закон "Об архивном деле в РФ" 2004 года мы хотели включить формулу: "Негосударственные структуры обязаны создавать архивы". Но нам напомнили, что диктовать частным структурам мы не можем. Поэтому в законе осталось: "Могут создавать архивы". Впрочем, процесс самоорганизации негосударственных архивов все же идет, хотя не так быстро, как нам бы хотелось. Но и это - уже победа. В первой половине 1990-х приватизированные организации вообще выбрасывали ту часть своей письменной истории, которая была создана их советскими предшественниками. Теперь прокурорская, судебная, налоговая службы вынуждают частные компании в целях своей безопасности создавать архивы.

Уже существует, скажем, Гильдия управляющих документацией, которая объединяет работников служб управлений документацией негосударственных структур. Знаю, что есть идея создать ассоциацию бизнес-архивов. Я уверен, что это произойдет, потому что документ - как воздух, когда он есть, его не замечаешь, а когда его нет, тогда становится худо. В Европе это давно поняли: архивы нефтяных компаний в Голландии "живут" лучше, чем государственные.

РГ: Сохранилась ли в результате административной реформы вертикаль контактов с областными архивными управлениям или они сейчас стали департаментами культуры и подчиняются не вам?

Козлов: Нет, не сохранилась. Но, когда мы поняли, что в результате административной реформы Федеральное архивное агентство потеряло абсолютно все полномочия в отношении региональных архивных служб, решили создать совет по архивному делу - корпоративное сообщество, которое очень активно работает.

РГ: А когда ликвидировалось какое-нибудь министерство, его документация куда девалась, на помойку?

Козлов: Дело в том, что новые министерства и ведомства в 2004 году создавались без права преемства. Бумаги оставались бесхозными. Нам удалось разъяснить правительству, какие ценности мы теряем. На обработку этих архивов были выделены приличные деньги: свыше 84 миллионов рублей. Практически насильно мы заставили взять на хранение документы, например минздрава, новое министерство здравоохранения и социального развития.

Впрочем, есть и другая проблема. Дело в том, что бумаги, которые хранятся в министерствах более 15 лет, мы обязаны забирать в федеральные архивы, а они забиты под завязку. На прошлой неделе решали судьбу архива Фонда взаимопонимания и примирения. Он накопил почти миллионы дел, в том числе интереснейшие документы Второй мировой войны, письма, воспоминания, фотографии людей, которые получали компенсации германского и австрийского фондов. Чтобы разместить эти документы, мы разорвали договор с коммерческой структурой, которая снимала читальный зал Государственного архива Российской Федерации.

РГ: А оцифровка не спасет?

Козлов: Хорошая идея, но требует огромных денег. И потом оцифрованный документ, в подавляющем большинстве, не может заменить оригинал в силу того, что только оригинал имеет юридическую силу. Когда возникает подобного рода вопрос, я говорю: сходите в Эрмитаж, там целый зал занят экспозицией императорских карет. Зачем они занимают столько места? Давайте, сфотографируем их, и будем рассматривать в оцифрованном виде. Шокирующее предложение? Почему же вы считаете, что можно сделать то же самое с документами?

Миф четвертый:
о секретных письмах в ЦК

РГ: Как часто архивисты могут помочь политикам договориться по сложному, мучающему своей неразрешимостью вопросу?

Козлов: К примеру, среди украинских историков сейчас весьма популярна тема "голодомора". Они считают, что в 30-е годы прошлого столетия в СССР был геноцид украинского народа. Мы решили подойти к этой проблеме научно и задумали подготовить сборник "Голод в СССР". В работе участвуют казахские и белорусские архивисты. Так вот только за год исследований мы обнаружили такое количество документов, перечень которых занимает больше 900 страниц. Обязательно представим их в Интернете, чтобы люди без политического ажиотажа смогли узнать, что же действительно тогда случилось. А случилось страшное. И трагедия эта была не только Украины, а всех бывших республик, всего советского народа.

Если уж воспитывать молодое поколение на исторических примерах, то ненависть в этом плохой советчик.

РГ: С архивами частных компаний мы разобрались, а как государство обходится с личными архивами своих граждан?

Козлов: На хранение мы берем архивы известных людей. Сейчас, к примеру, привезли из Бостона архив поэта Наума Коржавина. Была попытка в эпоху перестройки создать народный архив при Российском государственном гуманитарном университете. После приличной пиар-кампании рядовые граждане понесли туда свои письма, дневники, фотографии. Борис Илизаров написал книгу на основе этих документов - "И слово воскрешает, или Прецедент Лазаря". А потом архив стал не нужен руководству вуза. И его вышвырнули на улицу. Борис Семенович мыкался, мыкался по подвалам, и в конце концов в прошлом году мы забрали народный архив себе.

РГ: Какие, кроме архива Коржавина, последние заметные приобретения?

Козлов: Купили часть коллекции Зильберштейна.

РГ: Если не секрет, сколько это стоило?

Козлов: Не могу сказать по различным причинам. Кроме этого, мы купили коллекции нескольких известных фотографов, посвященные Великой Отечественной войне. Но многое в архив поступает на безвозмездной основе. Например, Наум Коржавин ни копейки не взял, так же, как и дочь Деникина.

РГ: А кто решает вечно хранить документы или через какой-то срок выбросить?

Козлов: Этот вопрос решается так же, как консилиум врачей определяет способы лечения. Собираются общественные экспертные группы. Они действуют на основании специальных перечней документов, которые утверждает Росархив. Там указаны сроки хранения.

РГ: Почему так медленно идет работа по рассекречиванию бумаг, которые и секретом-то ни для кого уже не являются?

Козлов: Если говорить об исторических документах, то у нас существует 5-летний план рассекречивания документов федеральных архивов, и он худо или бедно, но все-таки выполняется. Но есть проблема. Дело в том, что в наших архивах хранятся не только документы, когда-либо содержащие государственные секреты, не только документы, которые могут нанести какой-то политический ущерб. Есть огромный массив бумаг, которые изначально не содержали ничего секретного. Это обычные документы, которые в партийных архивах автоматически секретились. Скажем, обзоры писем трудящихся в ЦК КПСС. Соответствующие ведомства могут передавать полномочия по рассекречиванию этих документов директорам архивов. Однако они не торопятся это делать, ссылаясь на то, что мы можем допустить ошибку.

Миф пятый:
о поиске княжеских корней

РГ: Народ ищет у себя княжеские корни. Особенно этим увлечены политики и другие vip-персоны. У многих ли есть шанс раскопать свою родословную?

Козлов: Очень у многих. Я, выходец из простой крестьянской семьи Тульской области, смог найти свои корни до семнадцатого века. Даже обнаружил, откуда фамилия пошла. Было в Тульской области такое поселение - Козловский стан. Вы не правы, когда говорите, что только известные люди хотят найти предков. В архивы сейчас идет огромное количество и обычных людей. Желание узнать о своей фамилии - одно из сильнейших духовных вдохновений человека и народа. И это здорово. Ведь сидеть в архиве - это лучше, чем пить пиво или вино.

РГ: И дорого обходится такое удовольствие?

Козлов: Бесплатно. Конечно, если поиск человек будет вести сам. Это не просто. Опубликована специальная методичка "Твоя родословная", где подробно описано, с чего начинать, куда обращаться.

РГ: Теперь вопрос о родословной городов. Сейчас принято широко праздновать их дни рождения. Понятно, что администрации хочется "состарить" свой город: например, отметить тысячелетие там, где еще и шестисот лет не исполнилось. На вас "давят", требуют подтвердить новоявленный юбилей?

Козлов: Федеральное архивное агентство проводит экспертизу памятных дат. Но нужно понимать, что в любом юбилее, и это касается не только российских городов, есть политический момент, а за ним стоит экономика.

Из досье "РГ"

Владимир Петрович Козлов - действительный государственный советник Российской Федерации 1-го класса, доктор исторических наук, член-корреспондент Российской академии наук. С 1999 года руководит кафедрой архивного дела и археографии Российского государственного гуманитарного университета. Автор свыше 160 научных трудов по отечественной истории, в том числе монографий "Колумбы российских древностей", "Кружок А.И. Мусина-Пушкина и "Слово о полку Игореве", "История государства Российского Н.М. Карамзина в оценках современников".

Специалист в области исторической фальсификации, автор книг "Тайны фальсификации", "Российская археография XVIII - первой четверти XIX вв.", "Российское архивное дело", "Обманутая, но торжествующая Клио".