Поделиться
Его новая картина "Дикое поле" на международном кинофестивале стран АТР "Меридианы Тихого" осталась без призов. Между тем картина, как известно, уже была отмечена наградами "Кинотавра" и Венецианского кинофестиваля.
Корреспонденту "РГ" удалось задать Михаилу Калатозишвили несколько вопросов.
Российская газета: Каким, на ваш взгляд, будет прокатная судьба "Дикого поля"?
Михаил Калатозишвили: Я прекрасно понимал, что снимаю некоммерческое кино, а с ним в нашем прокате работать не умеют. Но все же в ноябре около пятидесяти копий картины появятся в прокате.
Сценарий был написан Петром Лациком и Алексеем Саморядовым в начале 90-х годов прошлого века. Многим он нравился, но до съемок дело не доходило.
Когда я прочитал эти 26 страниц, понял, что умру, если не сниму это кино. Я такой радости, как было с этим сценарием, не испытывал никогда. Я увидел много того, от чего я страдаю, чему сопереживаю…
РГ: Фамилия вашего дедушки была Калатозов, а почему ваша звучит иначе?
Калатозишвили: Дед жил еще во времена Российской империи, многие грузины тогда носили фамилии с окончанием на русский манер. Я же родился в Тбилиси и жил там до 11 лет, а потом семья переехала в Москву.
РГ: Вы ведь хотели стать режиссером, но фильмы снимаете достаточно редко. Почему?
Калатозишвили: Я снимаю, когда "цепляет" сценарий. Пока это было всего трижды. А продюсерство - вещь азартная, оно затягивает и потом практически нет обратной дороги, ведь ты ответствен перед огромным количеством людей.
РГ: Чем занимается созданный вами Фонд Михаила Калатозова?
Калатозишвили: Фонд был создан в 2000 году, чтобы снимать кино и помогать начинающим кинематографистам. У нас есть оборудование, небольшие деньги стараемся найти, где возможно… Недавно помогли одному талантливому студенту снять короткометражный фильм, скоро еще несколько короткометражек запустим в производство.
Мечтаю, когда фонд разбогатеет, заняться реставрацией картин нашего великого немого кино.
РГ: В этом году исполняется 100 лет грузинскому кинематографу. Во времена СССР грузинские фильмы в стране любили. С распадом страны кинематограф многих национальных республик потерял многомиллионную аудиторию. Жив ли грузинский кинематограф? Вы как продюсер его поддерживаете?
Калатозишвили: В Грузии после сложных лет (и в России был период "бесфильмья"!) появились иностранные продюсеры и начали снимать кино. Я тоже помогаю грузинским режиссерам снимать картины, даю оборудование практически бесплатно, но на первом месте для меня все-таки талант. А кино все равно является носителем национальных признаков, что бы вы ни снимали и где бы ни работали.
Хоть я и живу в Москве с 11 лет, я - грузин, у меня по этому поводу нет никаких сомнений. Конечно, я вырос на синтезе разных культур. Можно сказать, духовно, интеллектуально я привязан к русской культуре, хотя, думаю, "грузинский след" в моих работах есть, это происходит на сенсорном уровне…
РГ: Когда зрители увидят снятый вами документальный фильм о вашем деде?
Калатозишвили: В Америке он уже вышел на DVD, а в России пока нет. Идут переговоры о показе его на канале "Культура".
РГ: Какое впечатление у вас осталось от поездки во Владивосток?
Калатозишвили: Странное было чувство: летишь девять часов - и все одна страна. Обычно за это время успеваешь пролететь несколько стран и даже попасть в другое полушарие…
Справка "РГ"
Картина "Дикое поле" - третья режиссерская работа Михаила Калатозишвили, больше известного как продюсер (фильм "Ванечка", "Первый после бога" и другие). Он внук легендарного Михаила Калатозова, чей фильм "Летят журавли" входит в золотой фонд советского и российского кино.