Поделиться
Самому красивому дуэту советского балета - Екатерине Максимовой и Владимиру Васильеву исполнилось 50 лет. По случаю рекордной для балета круглой даты в Большом театре прошел юбилейный фестиваль спектаклей, входивших в репертуар знаменитой пары, - "Дон Кихот", "Жизель", "Щелкунчик" и "Анюта", в котором в заглавной партии дебютировала ученица Максимовой Марианна Рыжкина, а Владимир Васильев сам вышел на сцену в роли отца Анюты Петра Леонтьевича. Фестиваль завершился гала-концертом на Новой сцене Большого театра, а телеканал "Культура" показал фильм-балет по рассказу Антона Чехова "Анна на шее" с Екатериной Максимовой в роли Анюты.
Своими размышлениями о великой паре поделился с "РГ" художественный руководитель балетной труппы Большого театра Алексей Ратманский:
Российская газета: Вы относитесь к другому поколению танцовщиков, но, конечно, застали пару Екатерины Максимовой и Владимира Васильева на сцене Большого театра. Каковы ваши первые воспоминания о них?
Алексей Ратманский: В 83-м году я увидел их в "Дон Кихоте". Надо сказать, что попасть на спектакль с их участием было тогда почти нереально - от метро до входа в театр сотни людей спрашивали лишний билетик. В школе про них много рассказывали: они и были небожителями, на которых молились будущие артисты. Помню, я попал на самую галерку и танцы видел очень вдалеке, но спектакль вверг меня в состояние эйфории на следующие несколько недель, и я переживал его снова и снова. Главное воспоминание - натуральный экстаз публики, электричество, которое разрядами шло со сцены в зал и обратно, Васильев с Максимовой в луче света - сияющие и победные. А через 10 лет в Канаде, где я тогда работал, я увидел одно из последних их выступлений. Рядом со мной сидела бывшая балерина Большого Алла Щербинина. Когда они станцевали "Элегию" Рахманинова, она сказала: "Я думала, у меня сердце разорвется". Я чувствовал то же самое. Вот такое впечатление они производили.
РГ: Эти ваши ощущения от их творчества как-то повлияли на ваше видение балета?
Ратманский: Вдохновили безусловно. Васильев установил новые стандарты исполнения: его вращения, воздушные и партерные, поражали воображение, как и невиданная динамика его танца. Все пытались быть похожими на него. А Максимова была воплощением женственности. Для московского балета ее отточенные линии стали эстетическим прорывом. Появление этой пары было и чудом, и знаком времени, совпав с наступлением оттепели в стране. В тот момент у нас все как-то оживилось, в том числе и в культуре. И вот - появляются Максимова и Васильев. Их обожали не только у нас, но и на Западе как олицетворение новой, более человеческой России.
РГ: А в чем был их секрет? Попасть в нужное время в нужное место?
Ратманский: Время помогает рождению талантов - это верно. И они отражали свое время - время "больших надежд". Сейчас вот время "утраченных иллюзий", и, наверное, это как-то влияет на сегодняшних артистов, на масштаб и оригинальность их дарований. Эффект Васильева-Максимовой строился на контрасте: мужественный герой - Васильев - с невероятной даже по сегодняшним временам техникой и очень русской внешностью и артистической индивидуальностью и женственная миниатюрная Максимова - высокий подъем, удивительной красоты ноги, прелестное лицо. При этом оба были очень обаятельны на сцене. Такое сочетание чисто балетных достижений и человеческой теплоты импонировало и профессионалам, и простым зрителям, которые души в них не чаяли.
РГ: Телеканал "Культура" к юбилею Максимовой и Васильева показал балет "Анюта". Как вы относитесь к жанру телебалета?
Ратманский: Фильмы Александра Белинского - "Галатея", "Старое танго", "Анюта" - с хореографией Дмитрия Брянцева и самого Васильева были, на мой взгляд, для Максимовой подарком судьбы. В них раскрылись те стороны ее таланта, которые не были заметны на сцене. Благодаря телевизионным крупным планам зрители узнали ее как большую комедийно-трагическую актрису.
РГ: Вы как-то сказали, что в Большом театре всегда была ставка на индивидуальности: Максимова, Васильев... Это было в плюс или в минус и сохранилась ли такая практика сейчас?
Ратманский: Это в плюс, если репертуар строится под Васильева и Максимову, или под Уланову, или под Плисецкую. В минус, когда дарование несоизмеримо, а человек получает все премьеры. Или когда за всю карьеру поколение, пришедшее на смену нашим героям, не получает поставленных "для них" спектаклей, а вынуждено только повторять роли, созданные другими. Тоже плохо. Есть примеры, когда театры обходятся и без звезд и достигают высокого художественного результата: в труппах Моисеева, Килиана, Форсайта, даже Баланчина главное - хореография, текст и идеальное его прочтение. Но на академических сценах, особенно в Большом, в силу самой структуры классического спектакля, сформировавшейся еще при Мариусе Петипа, в центре представления царят герои-одиночки. Сегодняшний репертуар позволяет раскрыться с разнообразных сторон большому, даже, может быть, слишком бо льшому, числу солистов. И дарования у них интересные, запоминающиеся, так что грех жаловаться. Кстати, педагоги наши - и среди них почетное место занимает Максимова - пристрастно следят, чтобы индивидуальности их учеников не сглаживались, а, наоборот, проявлялись поярче. Главное, чтобы за индивидуальностью не терялась чистота исполнения, чтобы усилия клаки (аплодисменты по заказу, от которых никак нам не избавиться) не убивали в артистах стремления к совершенствованию.
РГ: Можно ли говорить, что кто-то уже перенял школу Максимовой? Можно ли назвать ее наследницу?
Ратманский: Манера Максимовой очень индивидуальна, в этом ее значение не только для Большого, но и для мирового балета. И перенять в театре можно скорее не школу - это дело училища, а сценический опыт. К тому же задача настоящего педагога как раз помочь ученику найти собственную манеру, не копируя любой, даже прекрасный образец. Могу назвать балерин, с которыми работает Максимова, - это Светлана Лунькина, опытные Галина Степаненко и Марианна Рыжкина, совсем молодая Анна Никулина. Они очень разные. Уверен, что и сама Екатерина Сергеевна вряд ли выделит кого-то из этой четверки.