Поделиться
В краевой суд направлено уголовное дело преступной группы, которая совершала в Бийске и Барнауле тяжкие насильственные преступления. Вооруженные до зубов молодые люди грабили городские квартиры. В последний раз они хладнокровно застрелили из пистолета молодую маму, которая кормила грудного ребенка.
Сотрудники правоохранительных органов в который уже раз говорят о том, что психология преступников в последнее десятилетие заметно изменилась.
С этим соглашается и начальник психологической службы УФСИН Алтайского края Наталья Жилина.
Российская газета: Наталья Геннадьевна, насколько за последнее время изменился социальный портрет преступника?
Наталья Жилина: За последние десять лет стал совершенно другим социально-демографический состав заключенных в исправительных учреждениях. Гуманизация в судебной практике привела к тому, что сегодня даже в СИЗО стараются не помещать людей на период следствия. Сюда попадают только те, кто реально нуждается в изоляции от общества. В местах лишения свободы в большинстве своем отбывают наказание заключенные, совершившие тяжкие и особо тяжкие преступления, а также опасные рецидивисты.
По сравнению с началом 1990-х годов значительно увеличилось количество осужденных с разного рода психическими отклонениями и серьезными заболеваниями, такими как ВИЧ и туберкулез. Но самое страшное даже не в этом. Осужденные элементарно не имеют ценностных установок, потому что формирование их как личностей происходило в перестроечные годы. Живут по принципу: все, что не запрещено, то разрешено, а весь мир делится на две категории - "мы" и "они". Заключенные уверены, что не преступают закон - просто общество создает соответствующие условия, позволяя ими воспользоваться.
РГ: А разве раньше преступники думали по-другому?
Жилина: В конце XX века образ мышления преступника в корне изменился, потому что исчезли социальные институты, которые занимались морально-нравственным воспитанием. В новом обществе еще нет ясного понимания того, что такое хорошо, а что такое плохо.
Раньше за решеткой в большинстве своем оказывались сельские жители, а сегодня - горожане. Особенно много в места заключения попадает психологически неустойчивых молодых людей с довольно низким образовательным уровнем. Некоторые на зоне впервые спят на чистой простыне. Безграмотность - характерная черта нынешнего поколения преступников. Однажды к нам поступил 22-летний парень, который не видел букваря! Он ребенком потерял мать, потом бабушку, которая за ним ухаживала. В 16 лет пошел на стройку, а кирпичи носить, как он сказал, можно и без образования.
РГ: Почему заключенные после освобождения намеренно идут на преступления, чтобы снова попасть за решетку?
Жилина: Довольно часто осужденные исправляются, переоценивая свою жизнь, но общество оказывается не готово их поддержать. В "другой" жизни они никому не нужны. Попробуйте, к примеру, найти работу с судимостью! Даже обычному человеку тяжело трудоустроиться, а заключенные - это как раз та категория, которая теряет социально полезные связи. Как правило, они не имеют семьи и места жительства. Для некоторых за решеткой жить лучше, чем на воле. Хотя они не имеют свободы передвижения, ограничены в контактах, зато получают горячее питание и знают, что не замерзнут где-нибудь под забором.
Исправительные учреждения для таких людей лучше родного дома, в котором для них есть место. Правила и законы здесь меняются редко, но и такое случается. Жесткого деления на "красных" (тех, кто поддерживает администрацию) и "черных" (непримиримых антагонистов) уже не существует. У "черных" произошло деление на старых и новых. Принципы воровского мира пошатнулись во время передела сфер влияния опять же в 1990-е годы. Деньги смогли разрушить и "нерушимые" криминальные идеалы.
РГ: Меняется ли жаргонный язык на зоне?
Жилина: Меня сильно задевает, когда цивилизованные, законопослушные люди пользуются такой терминологией. Жаргонизмы не режут слух, но истинный их смысл мало кто понимает. Они используются для того, чтобы сотрудники системы исполнения наказаний не могли понять, о чем говорят осужденные. Я разговаривала с разными категориями заключенных, и поверьте, со мной они общаются на обычном языке, иногда даже таким "высоким штилем", что диву даешься. Они четко понимают, с кем и в каких ситуациях использовать так называемую феню.
РГ: В какой степени изменения в обществе влияют на ситуацию в местах не столь отдаленных?
Жилина: Стабильность - один из принципов выживания в местах заключения. Если на зоне человек не адаптировался в течение первого года, то, скорее всего, он будет десоциализирован. Тому, кто впервые попал на зону, осужденные в общей толпе кажутся на одно лицо. Приходится приспосабливаться к новым условиям - нужно перенять поведение сокамерников и слиться с общей толпой. Позволить себе выделиться могут только единицы: авторитетные в криминальном мире люди и те, кому особо нечего терять.
Заключенные ведь в большинстве своем отличные психологи. У них есть время работать над собой, наблюдать за людьми, выясняя причинно-следственные связи. Один из заключенных стал как-то между делом мне цитировать известных психологов и приводить источники информации. Оказывается, он учился в институте по переписке. Иногда несоответствие между внешним обликом и внутренним миром бывает настолько большим, что окружающие легко попадаются на уловки бывших осужденных.
В большинстве своем наказания в исправительных учреждениях отбывают криминализированные личности с изменившимися жизненными установками. Но есть достаточно большая группа осужденных, которые совершили преступления по глупости, неосторожности или неопытности. У нас им помогают реабилитироваться, а на свободе игнорируют и отгораживаются. А потом возникают вопросы, почему в стране растет уличная преступность. Надо понимать, что бывшие осужденные ждут, чтобы мы пошли им навстречу, дали им шанс, а для этого нужно быть немного терпимее.