Поделиться
Самый масштабный и дорогой спектакль за всю 136-летнюю историю Красноярского драматического театра имени Пушкина - "Трехгрошовая опера" - приостановлен на неопределенный срок.
Причина - неувязки в согласовании авторских прав с наследниками Бертольта Брехта и композитора Курта Вайля, написавшего музыку к пьесе. О подробностях конфликта корреспонденту "Российской газеты" рассказал автор постановки Олег Рыбкин.
Российская газета: Вам приходилось сталкиваться с ситуацией, когда классическая пьеса "зависала" из-за проблем с автор ским правом?
Олег Рыбкин: Нет. На моем счету более 40 спектаклей в России и за рубежом, но всегда подобные вопросы решались заранее и полюбовно. В нашем случае стандартные требования были выполнены полностью: мы известили Российское авторское общество, что собираемся ставить "Трехгрошовую оперу". Вместо ответа - многомесячное молчание, которое продолжалось весь репетиционный период. Лишь после того как открыли сезон грандиозным спектаклем с участием практически всей труппы, из РАО пришла бумага: наследники драматурга запросили 12 тысяч евро - в три-четыре раза больше, чем с других театров, ставивших Брехта. Для нас это неподъемные деньги. Вновь через РАО пытаемся связаться с обладателями авторских прав, просим снизить цену. Ждем полсезона. Наконец, наследники дали "поблажку" - согласились распределить эти 12 тысяч евро на три года. Кстати, мы пошли навстречу традиционным пожеланиям правообладателей и поставили именно каноническую версию - трехчасовой спектакль с живым хором, оркестром, огромной массовкой. Даже лошадь на сцене, как того требовал Брехт, была настоящая. Заплатили четыре тысячи евро, собирались работать дальше. Но тут РАО сообщает: теперь улаживайте проблему с авторскими правами Курта Вайля. Принадлежат они Венскому музыкальному обществу. Так что новый круг начался. Только на сей раз мы вынуждены спектакль остановить, иначе - огромные штрафы.
РГ: Вряд ли можно обвинять наследников классиков в пристраст ности к красноярскому театру.
Рыбкин: Главная беда в другом. Российское общество по защите авторских прав не выполняет своего прямого назначения - отмалчивается либо уходит в сторону, оставляя театр один на один с правообладателями. При этом получает свой процент якобы за посредничество, что меня крайне возмущает. Как мне кажется, РАО должно отстаивать интересы и тех, кто хотел бы законно воспользоваться продуктом авторского права. Западные правообладатели плохо представляют себе нашу экономическую ситуацию. Они ведь и не подозревают, что, например, у МХАТа, который сейчас тоже ставит "Трехгрошовую оперу", и у провинциальных театров - несоизмеримые финансовые возможности. В данном случае задача РАО состояла бы в том, чтобы просветить наших европейских коллег - рассказать, сколько стоят билеты на один и тот же спектакль в московском художественном и в красноярском театре с залом всего на 500 мест. К тому же мы известили авторское общество о том, что постановка обошлась нам почти в три с половиной миллиона рублей - для драматического театра это огромная сумма. Но РАО фактически самоустранилось.
РГ: Допускаете ли, что из-за позиции наследников постановка многих спектаклей в провинциальных театрах станет вообще невозможной?
Рыбкин: Судя по нашей истории - так может быть. Более того, правопреемники имеют своеобразное "право на каприз" - могут запретить любые изменения в тексте, указать театру, чьим переводом пользоваться. Но как бы там ни было, для нас соблюдение интересов автора - это святое.