Один за другим выходят на экраны фильмы, в которых играет актер Михаил Евланов: "Живи и помни" (Андрей Гуськов), "Обитаемый остров" (ротмистр Чачу). По телевизору идут сериалы с его участием: "Группа Zeta" (зэк Батон), "Свой - чужой" (Штукин). А еще раньше были "Вепрь", "9 рота", "Яр", "Молодой Волкодав", "Лучшее время года", "Нирвана"… Дебютом же стала роль снайпера в фильме Дмитрия Месхиева "Свои", и сразу - премия "Триумф". О превратностях своей профессии актер рассказал корреспонденту "РГ".
Российская газета: Михаил, недавно узнала, что до театрального института вы получили экономическое образование, закончили Московский государственный институт инвестиционной сферы - как сложно!
Михаил Евланов: Я много чем занимался. По первому образованию я повар-кулинар третьего разряда (это дело, кстати, люблю), по второму - бухгалтер-экономист. Есть еще незаконченное высшее юридическое - учился в Московской академии водного транспорта. А Санкт-Петербургская театральная академия - это моя отрада, любовь, то, к чему я долго шел. Еще моя прабабушка сказала обо мне: "Артист растет".
РГ: В Петербурге вы играли на сцене ТЮЗа и Учебного театра на Моховой. Отношения с театром закончились? Кино перетянуло?
Евланов: Нет, отношения не закончились, я бы рад служить в театре, но не получается. Многие считают, что актеры уходят в кино из-за денег. Поверьте, не такие уж большие деньги я получаю там. Когда мы выпустились из академии, то остались не у дел, а так хотели быть вместе. Знаменитые мастера уже набрали себе "птенцов" - Додин, Спивак. Печально, потому что наш актерско-режиссерский курс был трудолюбивым, во время учебы мы поставили много спектаклей. Из 30 человек только пятеро наших работают в театрах, большинство - на корпоратах в лучшем случае, а в худшем - в творческом поиске. Честно говоря, я думал, что останусь не у дел, буду белой вороной, а получилось вот как… Я, кстати, предлагал себя разным питерским театрам, ждал-ждал и, в конце концов, плюнул на всё и уехал в Москву. А там сразу три театра предложили мне работу. Придется начинать с нуля, ведь я немного подзабыл театр, но я хочу этого.
РГ: Теперь только ленивый не вспомнит о Хабенском, Пореченкове, Трухине, Бутусове, уехавшими из Петербурга в Москву. Вот и вы туда же…
Евланов: У них немного другая ситуация. Я-то приехал в Питер из Москвы, хотел здесь что-то сделать. Но встретил столько преград! В Москве намного проще, она легка на подъем, там если оступился, то встал, отряхнулся и пошел дальше. А в Питере упадешь - полежишь и еще подумаешь, вставать ли тебе, потом все-таки встанешь, долго будешь отряхиваться, а время идет, надо что-то делать. И хочется быстрее, быстрее, мне ведь уже не 25.
По поводу Хабенского, Пореченкова. Когда мы учились на втором курсе, то наблюдали за их курсом, чувствовали, что в городе появилась команда. Все ходили на их спектакли "Войцек", "В ожидании Годо", "Калигула", на которые было трудно попасть, все говорили о них. А это очень много значит. Это приводило к тому, что они не почивали на лаврах, а шли дальше, делали что-то еще. А потом их поманили "медными трубами", но в Москве уже нет того, что было в Питере. Хотя, конечно, они заняли свою нишу, я рад за них.
РГ: Вы так много снимаетесь, но одни не знают вашу фамилию, другие - вас в лицо. Сегодня я была свидетелем, как вас остановили охранники в фестивальном кафе: "Вы куда? Вы кто?" Газеты писали о том, как вас не пускали на премьеру "Обитаемого острова", не признали в вас артиста. Не было такой роли, после которой, что называется, проснулись знаменитым?
Евланов: Не было. Меня узнают редко. Чаще не как артиста, а как какого-то криминального элемента. Принимали за вора, наркоторговца, то и дело - проверка документов. Может быть, "виновато" мое примелькавшееся лицо: где-то я его видел, дай, задержу на всякий случай, а там разберемся. Интересно, что в кино мне, в основном, предлагают роли либо бандитов, либо милиционеров. Честно говоря, играть их скучно. Вот только у Волошина в фильме "Я" оторвался на полную катушку. Игорь всегда дает свободу, а для меня это такой полет, как для выпускника ПТУ, которому доверили трактор и сказали: "Делай, что хочешь".
РГ: Вам все равно - где, у кого, в чем участвовать?
Евланов: Я настолько всеяден, что мне можно предложить любую роль - соглашусь. И в кино и в театре за все берусь. Отказывался только дважды (не буду называть фильмы и режиссеров), когда почувствовал, что в воздухе витают цинизм, жесткость, грубость.
РГ: Месхиев после "Своих" снял вас в фильмах "Принцесса и нищий", "Семь кабинок", Бондарчук - в "9 роте", "Обитаемом острове", Волошин после "Нирваны" дал роль в новом фильме "Я".
Евланов: Хорошие ребята меня приглашают. (Смеется). У Игоря Волошина я еще сыграл главную роль в короткометражке "Коза", получившей несколько призов. Еще один режиссер, который зовет меня во все картины - Олег Фомин. Правда, однажды я не согласился у него играть. Знаете, почему? Боялся не справиться. Мне предстояло спародировать Гармаша, а я, к сожалению, этого не умею. С Гармашем у меня отношения хорошие, и я просто не хотел опозориться.
РГ: Востребованные артисты часто с одной съемки летают на другую, снимаются одновременно в нескольких картинах. Александр Прошкин рассказывал, как вы приезжали к нему на роль Андрея Гуськова ("Живи и помни") с "Обитаемого острова": с ирокезом, "весь такой бондарчуковский"…
Евланов: Да, в "…острове" у меня была роль острохарактерная, "непричесанная", а у Прошкина - стихийная, и подход к роли другой, и надо было переключаться. Грубо говоря, у Бондарчука - Муссолини, у Прошкина - Иван Бровкин. Это плохо: ездить с одной площадки на другую. Ладно, если у тебя незначительные эпизоды. Есть артисты, которые приезжают на съемки, абстрагируются от всего и живут только одной ролью. В "Своих" я работал именно так. Надо погружаться в материал, не до фанатизма, но до любви - точно. Раз-два может и "прокатить", но постоянно… Когда снимают крупный план, глаза артиста могут сказать о многом. Поэтому я признался Прошкину, что если он меня еще позовет, я готов палатку поставить, буду жить на площадке, никуда не улечу.
Я когда впервые увидел Прошкина, то ли от волнения, то ли от зажима вдруг сказал ему: "Вы знаете, у вас очень заводское лицо!" Слава богу, Александр Анатольевич добрый, светлый человек. На следующий день он дал мне главную роль (я ведь приехал пробоваться не на Андрея Гуськова, а на эпизод). Наверное, помогла моя наглость.
РГ: Как вы поступаете, если не согласны с режиссером? Спорите, отстаиваете свою точку зрения? Уходите из картины?
Евланов: У меня был небольшой срыв, когда мы снимали "Яр". На десятый день я пришел к режиссеру Марине Разбежкиной и попросил ее, пока еще не зашли далеко, снять меня с роли: "Я абсолютно ничего не понимаю!" Но она не придала серьезного значения моим словам и сказала, что будем работать дальше, за что я ей очень благодарен. Я спорил. Я вымучил эту роль. Марина Александровна ломала меня, ничего при этом не объясняя. И то ей не нравится, и другое, а каким мне надо быть? И только в конце я понял, что она хотела, что это художественно-душевный фильм. Для меня это было как… красивый кактус: я любовался им, но в то же время больно укололся. Если Марина Разбежкина еще раз пригласит меня, я с удовольствием пойду и теперь уже буду готов к диалогу.
Я благодарен всем режиссерам, с которыми работал - и молодым, и мэтрам. У каждого свой мир, они делились им со мной, а я все впитывал. Надо только уметь слушать. Александр Прошкин, Андрей Смирнов - это люди, у которых можно учиться всему, сидеть рядом и записывать, что они говорят. Смешная ситуация была, когда я снимался у Смирнова в фильме "Жила-была одна баба". Приезжаю на очередные съемки, спрашиваю: "Ну как?" - "Мишанечка, ты молодец, дай я тебя поцелую. Так все сделали чудесно! Но я всё порезал на фиг", - говорит Андрей Сергеевич. "Как?!" - "Да, надо переснять". Вот так! Пошли с ним в баню, там потолковали, и я понял, что надо делать, куда идти. Видно, как он живет, болеет картиной, сердцем снимает. Как и Месхиев, которого я считаю своим "крестным отцом" в кино.
РГ: Фильм "Свои" был первым?
Евланов: Первая большая роль. Но еще раньше были ролюшки в "Улицах разбитых фонарей". Ну как же, весь Петербург через это прошел! Я стоял на "Мосфильме" в картотеке массовки, а тут такое - поступил в театральный, учусь да еще "Фонари"! Потом "Убойная сила", "Агентство "Золотая пуля".
РГ: А что вы делали в Португалии?
Евланов: Снимался в фильме под рабочим названием "Америка". Агент позвонил: "Ты смотри там, португальский учи!" Все же думают, что я с текстом не дружу, забываю его.
РГ: Серьезно?
Евланов: Да, есть такая байка, я сам ее запустил, а все подхватили. Я отношусь к тексту фривольно, исключение - классические стихи. Мне тяжело с режиссерами, которые соблюдают каждую букву в сценарии. Пригласили 5 актеров из Москвы и Петербурга: Чулпан Хаматову, Карена Бадалова, Николая Попкова, Юрия Ицкова, меня. Режиссер Джоао Пинту, я звал его Пинтовским, потому что он любит длинный кадр, как наш Тарковский. Он знает русский кинематограф, работать с ним было приятно. Когда я приехал на грим, то думал, что все это несерьезно, что меня не возьмут. Я и Португалия, португальский язык?! Наверное, ошиблись. Пока режиссер занимался с Чулпан Хаматовой, я бегом в океан, в кафешки. Но меня утвердили. Нам дали педагога, мы стали учить язык. Манера поведения португальцев, кстати, очень близка нам, русским. Вот только они более позитивно относятся к жизни, всему радуются.
РГ: И что за историю вам предложили?
Евланов: Наши дни. Три медика приезжают в Португалию с Украины. Чудесный сценарий, легкий, история интересная. Она не только про нас, еще и про эмигрантов из Бразилии, Мексики, Китая. Мы видели, как играли португальские, бразильские, мексиканские актеры, это совсем другой мир, другой театр.
РГ: Что репетируете сейчас?
Евланов: С талантливой девушкой, молодым режиссером Валерией Гай-Германикой - в театре. Правда, об этом еще рано говорить. Ей сложно, но главное, что у нее есть огромное желание сделать эту работу. Кто, в конце концов, движет землю? "Моторчики", которые не стоят на месте. Хотя Илья Ильич Обломов, созерцатель, тоже в определенном роде был "двигателем". Этот типаж мне по-человечески близок.
(Авторская версия материала, опубликованного в "Российской газете")