Поделиться
Закруглились долгоиграющие проекты "Две звезды", "Танцы со звездами" и "Жаркий лед". Каналы спешат сбросить в эфир последнее, что у них осталось в загашнике из сериальной продукции, и дожевывают "документальные" истории тех звездных персонажей, что уже не однажды были проглочены и переварены.
Братья наши Карамазовы
Сегодня нас ждет заключительная серия "Братьев Карамазовых". Вопрос: ждем ли мы ее? Не знаю, как кто, но я - не очень. И не потому что знаю развязку, что помню фильм Ивана Пырьева, что каждая серия начинается с конца, с того момента, когда невиновный в крови отца Дмитрий уходит в белоснежную мглу на каторгу, перед тем обнявшись с Грушенькой и с Алешей.
Happy end заранее отброшен. У Достоевского он не может быть хорошим. Как, впрочем, у сценариста Александра Червинского и режиссера Юрия Мороза в данном случае.
Вроде и актеры хорошо играют. Особенно Сергей Колтаков (Федор Павлович), Елена Лядова (Грушенька) и Павел Деревянко (Смердяков). Сохранены почти все ключевые сцены и сюжетные линии романа. Постарались и оператор с художниками. Нет одного: ощущения целостности повествования. Впечатление, будто смотришь сцены из романа, а не роман.
Сцены, правда, яркие: встреча Груши и Екатерины Ивановны, разговор Ивана с Алешей о вере и "поэмка" о великом инквизиторе, загул в Мокром, допрос Мити, суд... Но вся эта событийная череда, вытянутая в одну линию с отчетливо выраженным бенефисным оттенком, лишена того напряжения, которое держит читателя романа на всем его протяжении.
Оказалось, что широкое пространство телевизионного сериала не дает особых преимуществ режиссеру, экранизирующему толстенный роман. Скорее напротив: является скрытой ловушкой для него. Сюжет теряет упругость. Оттого пульс интереса, как говорят медики в подобных случаях, нитевидный. Уж кому-кому, а Достоевскому в принципе не идет эпическая тональность повествования. Рассказчик у него всегда нервный, импульсивный, как бы не знает, как справиться с переполняющей его информацией. Потому говорит практически без абзацев, то есть без пауз и длинными фразами. И видно, что он в лихорадочном возбуждении. И на таком же нерве, на каком живут те, о ком рассказывает.
Вот в чем была первая трудность: как экранизировать повествовательную импульсивность "Карамазовых". "Картинка" неизбежно тормозит сказ. Это становится особенно очевидно, когда дело доходит до легенды об Инквизиторе. У Достоевского она живет и дышит в горячечном пересказе Ивана. А в сериале она разыграна и смотрится как ожившая иллюстрация. Иисус и Инквизитор - условные оппоненты. На экране не битва религиозной истины с неизбежной и даже насущной ложью земного бытия, не та битва, что разорвала сердце Ивана и разрывает душу идеалиста Алеши; на экране - философский диспут на отвлеченную тему.
Возможно, все от того, что авторы пренебрегли предуведомлением писателя: главный герой эпопеи - не Иван и не Дмитрий, а именно Алеша. Он, может, и смотрится чудаком, чтобы не сказать "идиотом" (в том смысле, какой обнажил князь Мышкин), но на деле-то он тот, "кто носит в себе сердцевину целого, а остальные люди его эпохи - каким-нибудь наплывным ветром от него оторвались..".
"Оторвались" и Иван, и Дмитрий, и даже Смердяков, и, конечно, отец Федор Павлович. Но в Алеше-то зреет зерно карамазовщины, которой он противостоит. Даром что ли Митя в нем углядел "бесенка"... Зря что ли Достоевский предчувствовал, что его чудак, идеалист, херувим Алеша уйдет в террор.
Вот его путь: из скверны - в монастырь, в схиму и обратно в мир на должность... инквизитора?.. Это что же, судьба Истины в России?.. Это тот путь, коим мчится Русь-тройка?..
От того, что на экране такой поворот в судьбе младшего Карамазова не проглядывается, от того и нет на экране самого Алеши во всем его объеме, от того и нет на экране самого романа во всей его душераздирающей остроте.
А что есть? Есть собранье нескольких пестрых глав из истории одного семейства, где Алеша Карамазов представлен живым укором всем остальным Карамазовым. Как, впрочем, и самой карамазовщине.
Еще одна притча с моралью? Это скучно.
Список или оригинал
Наверное, не случайно столь взволнованным выглядел Владимир Познер в ночном разговоре с кинорежиссером Сергеем Соловьевым, автором новой экранизации толстовской "Анны Карениной", телевизионную версию которой телезрителям еще предстоит увидеть.
Телеведущий был строг и радикален: "Зачем нам вообще нужны экранизации классики?". Возможно, он находился под впечатлением "Карамазовых". Подразумевалось, видимо: зачем нам смотреть в кино то, что написано в книге? Или: зачем нам список, когда каждому из нас дан оригинал?
Обыкновенно отвечают: не каждому оригинал интересен или по уму. А так - важная книга в картинках, с картинками, адаптированная по мере сил и возможностей авторов экранизаций. И еще такой "проморолик" первоисточника, коим, как знать, заинтересуется незрелое юношество.
Сергей Соловьев ответил по-другому. Ответил в том смысле, что для него экранизация стала аргументом в полемике с современной ему реальностью.
С другой стороны, как не заметить и заинтересованности классики в экранизации. Классика только тогда и жива, тем и жива, когда переобдумывается, переоценивается. То есть снова и снова перечитывается. Инсценировки и экранизации - это возможность вчитываться в нее, благодаря чему мы можем глубже вчитаться в быстротекущую повседневность и понять ее во всей полноте.
Вот, собственно, почему остается осадок неудовлетворенности, когда мы видим на экране всего лишь пособие для учителей и учащихся средней школы по изучению литературы (пусть и добротное, исполненное на хорошем художественном уровне, как в случае с "Братьями Карамазовыми").
Проза Достоевского не та, что годится для смакования ее достоинств, для самовоспитания чувств. Она для самоиспытания. Для испытания на подлинность того мира, в котором живем здесь и сейчас. Если угодно, для истязания общих и индивидуальных верований в добро и в истинность их.
Прочее
В уик-энд пролилось много слез. Плакала Динара Сафина, проигравшая финал в Париже. Залил слезами корт Федерер, выигравший "Большой шлем" на "Ролан Гаррос". Печалились звезды-вокалистки на финишировавшем шоу "Две звезды" и на автопилоте благодарили Первый канал за их счастливую зрелость.
С последними вопилками Собчак и Канделаки я подумал: и все плохое, слава богу, когда-нибудь кончается. Хотя бы на время.
...Под занавес сезона Первый канал жестко прокомментировал свой креатив. И, разумеется, не только свой.
В рамках "Большой разницы" была представлена пародия "Хрень". Авторы решили поиздеваться над научно-популярной глупостью "Плесень", но надсмеялись над тупостью и глупостью всего нашего ТВ.
Тут же и грубое, но верное пророчество: "Хрень всерьез и надолго вошла в нашу жизнь". А в заключение - сожаление от имени большого артиста Сергея Безрукова: "...И даже я, народный артист России, талант, каких мало, сижу здесь и озвучиваю какую-то "Хрень".
Смею предположить, что под этим чистосердечным признанием подпишутся и некоторые руководители нашего ТВ.