Поделиться
В центре имени Мейерхольда в рамках фестиваля "Новая пьеса" состоялось двойное событие - мастер-класс практика и теоретика современного театра Клима и премьера его пьесы "Злой спектакль", поставленной режиссером Алексеем Янковским (Театральная мастерская "АСБ") с актрисой Татьяной Бондаревой (Рига).
Важные театральные события не всегда совпадают с официальной историей театра. Режиссер Владимир Клименко (Клим), чья "Мастерская" в Каретном Среднем переулке Москвы на рубеже 80-90-х годов творила образ нового театра, давно живет в Киеве и не ставит собственные спектакли. Но с каждым годом легенда этого имени становится все сильней. Уже появляются первые исследователи его творчества, а питерский режиссер Алексей Янковский год за годом ставит его тексты для театра (так сам Клим называет свои пьесы), которые вызывают самые сильные и разнообразные переживания зрителей.
Мастер-класс в ЦИМе стал первым публичным выступлением Клима в Москве с тех самых пор, как в 2001 году он поставил на той же сцене спектакль по пьесе Мольера "Альцест". Сейчас он вступил на подмостки, сняв обувь ("на сцену нельзя вступать в той же обуви, что мы ходим по улице") и надев шутовской колпак с бубенчиками ("все, что я вам скажу, будет говорить этот шут"). В течение трех часов звучал парадоксальный монолог о смысле театра, в котором нужно коснуться самого дна, чтобы обрести право на творчество.
Для всех, присутствовавших в зале, быть может, впервые с предельной ясностью предстала иная, неофициальная история театра. Оказалось, что выдавленный из Москвы на переломе эпох художник в тишине театральной провинции накапливал энергию, необходимую новому поколению для следующего шага к творческому инакомыслию, радикальному, оплаченному не деньгами, но всей судьбой, театру. В сущности, история театра есть история личного, героического примера его создателей, открывающих саму возможность жить и творить иначе, чем принято.
Не успели отзвучать слова Клима о том, что художник должен находиться в напряженных отношениях с миром, быть мрачным, трудным для общества, как на подмостки вышла актриса Рижского театра русской драмы Татьяна Бондарева со своим "Злым спектаклем".
Высокий, срывающийся голос поднял нас на волну боли и отчаянья, повествуя о зле, таящемся в потаенных глубинах человека. Безумный монолог, написанный от имени едва ли не главного персонажа "Бесов" - Кириллова, - постепенно превращается в Евангелие от Иуды. С каждым новым подъемом голоса мы все глубже восходим к мучительной и страшной для каждого человека теме - предательству самого себя. Безумие Иуды, уверовавшего в то, что именно он сотворил нового бога, сродни тому акту самоубийства, который совершает герой Достоевского, доказывая необходимость нового бога - сверхчеловека.
Холодный, высокий, строгий голос на одинокой сцене летит все дальше, не снижая наката, ни на секунду не оставляя нас наедине с собой "добрым". "Злой спектакль" направляет свое жало в каждого, кто способен услышать, как глубоко проникла в нас смерть. Из двух самых радикальных богоборческих текстов мировой культуры - монолога Кириллова и "Евангелия от Иуды" (впрочем, тема Иуды естественно вытекает из самого романа Достоевского) - он творит живую, мучительную, предельно актуальную провокацию для каждого. Нет ни декораций, ни музыки, есть только актриса в мужском сюртуке и ее одинокий, нестерпимо высокий монотонный крик, переходящий в сип, боль человеческого своеволия, оставшегося наедине с миром, в котором "Бог умер".
Когда последние капли безумной муки застывают в холодном, разреженном воздухе спектакля, звучит Бах, и актриса, сняв пояс-удавку, иконописным жестом руки указывает на этот символ духовного самоубийства, змеей свернувшийся у ее ног. Она стоит на границе света и тьмы, вечным скитальцем Иудой, и бесстрашно смотрит прямо в зал, туда, где сидят зрители, знающие теперь о себе нечто такое, о чем и помыслить не могли: что и они - предатели своей жизни, своего таланта, своей судьбы. Злой спектакль кончается в безмолвии, аплодисменты отменены.