Поделиться
В издательстве "Эксмо", обладающем эксклюзивными правами на сочинения Пелевина, вышел его новый роман, название которого состоит из одной буквы "Т".
Я давно заметил, что Пелевин хорошо работает через раз. После хороших романов ("Generatiоn "П", "Священная Книга оборотня", "Ампир V") выпускает какую-нибудь ерунду типа международной "заказухи" "Шлема ужаса" или сборника политических анекдотов "Пигмеи Пиндостана". По-видимому, издательская норма "роман в год" не есть щадящий формат для реализации таланта Пелевина, яркого, несомненного, но и довольно хрупкого, не способного работать в конвейерном режиме.
Пелевин все-таки не Акунин. Акунин - это отлично налаженная творческая "машина", с хорошо развитым воображением и крепким культурным бэкграундом. Но даже Акунин, выпуская по роману в год, в последнее время пробуксовывает. Пелевин же, как ни крути, почти что Достоевский наших дней, писатель с прямо-таки мощной фантазией и глубоко специфическим философским отношением к быстротекущей и быстроменяющейся реальности - общественной, политической, религиозной, какой угодно. Виртуальная атмосфера его прозы всегда прошита силовым полем вполне реальной России, не той, которую мы дважды потеряли, а той которую худо-бедно, но все-таки приобрели.
Последний роман Пелевина войдет в состав его лучшей прозы. В нем есть всё, чем стоит дорожить в Пелевине - и невероятный разлет (именно разлет, а не полет) воображения, и пульсирующая почти на физически ощутимом уровне современная реальность, и философская загадка, и, наконец, просто множество превосходных и впечатляющих страниц описаний черт знает чего, но почему-то ужасно похожего на то, что происходит вокруг.
Сюжет романа, разумеется, полный бред. Некий граф Т. уходит из Ясной Поляны и идет в Оптину Пустынь. Что такое Ясная Поляна - в романе понятно, а вот что такое Оптина Пустынь не знает никто, ни один из героев и даже сам автор. То ли это монастырь, то ли цыганский табор, то ли место для египетских жертвоприношений. Плохо, разумеется, что Пелевин столь бесчувственно-абсурдистски трактует одно из самых дорогих для православных людей мест на земле. Но нельзя требовать от Малевича с "Черным квадратом" уважения к русскому пейзажу. Наконец, Пелевина просто бессмысленно воспринимать буквально. Ведь тогда и граф Т. - жуткая пародия на Толстого. Граф Т. - сторонник идеи "непротивления злу" и одновременно мастер боевых искусств. "Не противляясь" врагам, любя их, постоянно крича "Поберегись!", он укокошивает их в романе примерно с полсотни. Но Оптина у Пелевина это не Оптина, а граф Т. - не Толстой.
По пути графу Т. встречается некий Ариэль. Сначала это как бы злой дух, управляющий волей графа Т., а затем и вовсе один из членов литературной банды начала XXI века, которая по заданию издательского дома и под крышей силовых структур создает новый бренд раскаявшегося и вернувшегося в лоно церкви Льва Толстого, берет под это солидный кредит, но рухнувшие цены на нефть и экономический кризис чуть ли не банкротят издательство и заставляют пересмотреть толстовский бренд в расчете на массовое потребилово. Между тем граф Т. всего лишь фикция, выдуманный алчными издателями и циническими "книггерами" (заказушными авторами) "Толстой", образ которого непрерывно меняется по мере корректировки издательского проекта.
Пересказать весь роман займет очень много места. Разлет фантазии Пелевина, повторяю, почти невероятен. Это даже завораживающее чтение - не знаешь, что произойдет не то что на следующей странице, но и в следующем абзаце. Здесь и княгиня Тараканова, исповедующая многобожие, и Федор Достоевский, который мочит из подствольного гранатомета "мертвяков", мертвые души, идущие в Россию с Запада через "окно в Европу", и старец Варсонофий, вооруженный до зубов (снова кощунство, Варсонофий причислен к лику святых, но, между прочим, до монашества он действительно был полковником армии).
Оставим на совести Пелевина кощунства и нецензурную лексику, ему за то одному перед Богом отвечать. Важно другое. Роман Пелевина взрывает изнутри современный литературный бизнес, активным игроком которого сам же Пелевин является, и показывает нам, что можно сделать с литературой, если поставить себе целью выжимать из нее чисто конкретное бабло. В этом плане новый роман - смелая и горькая реплика Пелевина, не "стих, облитый горечью и злостью", но все-таки.
Еще куда более любопытны в романе рассуждения о демонской (именно демонской, а не демонической) природе писательского искусства. Творя своих бесчисленных героев, писатель создает как бы "видимости", но эти "видимости" ведь живут в сознании миллионов людей. Сотворяя свой мир, писатель сильно беспокоит Создателя и даже буквально заставляет его страдать. Писатель - это обезьяна дьявола.
Новый роман Пелевина во всяком случае озадачивает. Но в этом, собственно, и заключается главный талант, даже если угодно - дар этого литератора.