Поделиться
В моем распоряжении оказался один текст, представляющий, как мне кажется, определенный интерес. О его автор стве и истории появления чуть ниже. А пока - изложение самого текста:
- С некоторых пор меня занимают вопросы, связанные с моей идентичностью или, если хотите, с моим самосознанием. "Кто я и кто мы?" - спрашивают себя и общество, и участники дискуссий, развернувшихся в России в последние годы. Совершенно очевидно, что я говорю и пишу по-русски, но точно также говорят и пишут по-русски многие украинцы, армяне и даже прибалты с грузинами. Я живу в Москве, но рядом со мной - огромное число иностранцев, причем и из "ближнего", и из "дальнего" зарубежья. Я учился в России, но так и не сумел получить диплом - в отличие от множества казахов, белорусов и даже "понаехавших" африканцев с латиноамериканцами, которые успешно завершили здесь свою учебу. Я исправно плачу у себя на Родине налоги, как это делают здесь, в России, иммигранты, легальные и нелегальные.
Я награжден орденом Почета - наряду, скажем, с француженкой академиком Элен Каррер д Анкосс и испанцем Хуаном Антонио Самаранчем, бывшим главой Международного олимпийского комитета. Я читал великих русских писателей, слушал музыку великих русских композиторов и смотрел лучшие отечественные фильмы, но то же самое могут про себя сказать миллионы японцев, американцев и китайцев. Они, правда, не призывались, как я, в Российскую армию, но сколько моих соотечественников избежало военной службы...
Исходя из всего вышесказанного, я никак не могу уяснить, что же дает мне право считать себя в большей мере россиянином, чем тем, кто таковым не является. Разве что у меня в кармане российский паспорт, но, судя по всему, многие у нас этот критерий не берут в расчет, считая его устаревшим, второстепенным, почти что смехотворным. Они ждут и требуют от меня более глубокой ангажированности и привязанности к национальной идентичности. А я так и не в состоянии понять, как мне стать еще большим россиянином, чем есть...
Теперь, как обещано, краткая история текста.
Позаимствовал я его, несколько переиначив на отечественный манер, у обозревателя французского журнала "Ле Пуэн" Патрика Бессона и внес в него свои коррективы: вместо "Франция", "француз" и "французский" я поставил "Россия", "россиянин" и "российский", да еще швейцарцев, колумбийцев и прочих африканцев заменил на американцев, китайцев и наших ближайших соседей.
Свой комментарий журналист написал в связи с объявленной властями его страны общественной дискуссии по поводу "французской идентичности". Добавило масла и в саму дискуссию, и в огонь межэтнических и межрелигиозных распрей, раздирающих не только Францию, но и другие европейские государства, решение швейцарского референдума о запрете строительства минаретов.
В этом контексте Патрик Бессон выступил фактически против шовинистического понимания "французской идентичности", которое может быть выражено столь близкой президенту Саркози формулой "Франция для французов".
Самое время вернуться на отечественную почву. Недавний социологический опрос, проведенный Левада-Центром, показал, что большинство населения не видит опасности в идее "Россия для русских". Ее безусловно поддерживают 18 проц. респондентов, а еще 36 проц. выступают за реализацию этой идеи "в разумных пределах". Ну а поскольку "разумные пределы" - понятие относительное, да еще трудноприменимое к нашей стране, где пределы обычно далеки от разумных и стремятся к крайностям, то сумма дает то самое большинство, которое инфицировано национализмом.
Упомянутое исследование позволяет определить оценку соотечественников и другой идеи, более схожей с французской, - "Россия для россиян". К тому, что на стройках России все чаще можно встретить рабочих из Украины, Белоруссии, Молдавии и других стран "ближнего зарубежья", отрицательно относятся 35 проц. опрошенных, а положительно - только 19 проц. (меньше, чем в предыдущие месяцы). Еще более радикально прозвучал ответ на вопрос социологов о том, какой политики должно придерживаться правительство в отношении приезжих. За введение ограничений выступает 61 проц. респондентов, тогда как за устранение административных барьеров на пути иммиграции и за ее использование на благо России - только 30 процентов.
Вырисовывающаяся на этом фоне итоговая "картина маслом" получается весьма тревожной, выдержанной в давящих темных тонах. Ведь этнический национализм (см. результаты первого опроса), круто смешанный с политическим популизмом и установлением жесткого протектората государственной бюрократии над социально-экономической жизнью общества, в конечном счете рискует переродиться в национал-социализм, опасность которого видят только 32 проц. респондентов, считающих, что идея "Россия для русских" - это настоящий фашизм. Стоит ли говорить, что такая гремучая смесь консервирует архаичную ментальность общества (см. "РГ" от 27 ноября 2009 г.), грозит по внешнему контуру окончательным разрывом постсоветского пространства, а внутри страны - ее распадом. И не просто ставит под сомнение, а практически сводит на нет провозглашенный курс на модернизацию страны, оставляя ее в плену традиционализма и мракобесных исторических мифов наподобие "эффективного менеджера".
При этом нельзя не признать, что, как писал американский социолог Майкл Манн, национализм далек от смерти не только в России и оказывает мощное политическое влияние на глобальную мировую конъюнктуру. Проблема в том, как перевести его из агрессивных в ненасильственные формы, совместить с либерализмом, демократией и соблюдением прав человека.
Если свести высказанные на сей счет экспертные мнения (а их накопилось на целую библиотеку), то условия для либеральной версии национализма сводятся примерно к следующему.
Первое. Устройство государства, его социальные и политические практики обеспечивают верховенство законов, реальная выборность власти на всех уровнях, разделение властей на законодательную, исполнительную и судебную, независимое друг от друга функционирование и развитие каждой из этих ветвей.
Второе. Политическое и правовое равенство граждан.
Третье. Гарантия плюрализма и основных свобод, права формулировать и отстаивать политические и ценностные альтернативы при отказе от единомыслия.
Четвертое. Наличие политических институтов, мирно обеспечивающих разнообразие культур и права меньшинств...
Безусловно, есть еще и пятое, и шестое, и седьмое. Главное же в том, что соблюдение этих принципов, их наполнение не формальным, а реальным содержанием позволяют, как показывает практика развитых демократий, если не полностью сгладить все межнациональные противоречия и трения (что, скорее всего, недостижимо в современном мире), то хотя бы облечь их в ненасильственные формы.
Что же касается Патрика Бессона, то он через иронию нарисовал некую идиллическую картинку, в которой национальная и гражданская идентичность сводится лишь к наличию паспорта, поскольку остальные ее компоненты, связанные с культурой, глобализированы. До этого, конечно, далеко. Но идти надо, ибо оставаться в нашем нынешнем состоянии - опасно для жизни страны.