Театральный скандал разразился в московском театре имени Станиславского.
Он продолжил череду конфликтов, сотрясавших театральный мир в прошлом году. "Литературная газета" опубликовала письмо сотрудников театра мэру Москвы, где подвергалась резкой критике деятельность нового художественного руководителя Александра Галибина.
Воспользовавшись "высоким" примером своих коллег из Вахтанговского театра, в конце прошлого сезона настрочивших "телегу" на своего худрука Римаса Туминаса, мэтры другого московского театра разошлись не на шутку. Первым в списке стояла фамилия Владимира Коренева, знаменитого Ихтиандра, который в прошлом сезоне сыграл едва ли не лучшую свою роль в спектакле Галибина "Авария" по пьесе Фридриха Дюрренматта.
Эта история, как ни относись к деятельности Александра Галибина на посту худрука, неприятно напоминает предыдущую, а все вместе - сам стиль и характер доносов 30-х годов. И дело здесь не в "них" - власти, идеологии и идеологах, экономической политике и общественной атмосфере. Дело в нас, до отвращения повторяющих одну и ту же поведенческую модель советского образца. Одни пишут доносы вместо того, чтобы публично дискутировать и обсуждать, а другие - публикуют их, даже не удосужившись дать слово оппонентам. Личные обиды легко, как спичка, распаляются и становятся поводом к коллективным угрозам и апелляции к властям.
Послужит ли очередной скандал в театре поводом для решения системных вопросов как этического, так и системного свойства. Мы попросили Александра Галибина дать нам свою версию событий.
Александр Галибин, Художественный руководитель театра им. Станиславского:
- Мне эта история напоминает сказку о рыбаке и рыбке у Пушкина: не хочу быть столбовою дворянкой, а хочу быть владычицей морскою. Когда я пришел, устроил такой рабочий ритм, которого до этого давным-давно в театре не было.
В этом основная проблема. До моего прихода театр выпускал одну постановку в год, а сейчас - все-таки пять. Меняется репертуарная политика, в театр возвращаются люди, которые давно сюда не ходили. В этом театре всех людей вытравливали: Попова, Васильева, Райхельгауза и Морозова, затем - Львова-Анохина, Мирзоева, Козака, Ахрамкову.
В театре фактически руководила группа людей, которые считали, что этот театр их и они могут позволять себе все, что угодно. Но театр - это государственное творческое учреждение, в котором существуют правила, которые должны выполняться согласно коллективному договору.
Когда я сюда пришел, в театре спектакль "Мужской род, единственное число" шел 11 раз в месяц, то есть - через день! Этот спектакль превратился в полную свою противоположность. Семен Спивак, который поставил его когда-то, приехал по моей просьбе, чтобы с ним поработать, но уехал, едва сделав один акт, так сильно разрушена художественная основа спектакля. Я сократил его сначала до 6, потом до 5, а к концу сезона - до 4 раз в месяц.
Все в совокупности вызвало такую реакцию. Владимир Коренев, спеша на самолет, по собственной инициативе сократил спектакль на 40 минут. Вместо того чтобы его уволить, я сделал выговор, который повлек за собой сочинение и публикацию в "Литгазете". Но спектакль этот как шел, так и будет идти.
Я создал Худсовет, которого, по-моему, нет нигде в Москве. В результате этот орган из художественного совета превратился в постоянный не художественный упрек. Он дошел до того, что его члены, пользуясь конфиденциальной информацией, которую сливала бухгалтер, стали заниматься вопросами продажи билетов.
Но в этом театре артисты привыкли регулировать финансовые потоки. Мы создали заново пространство Малой сцены. Когда-то в нем работала студия, которой руководил Михаил Яншин. Я просил литературную часть сделать историю этой студии. Просил сделать и историю театра, к которому я отношусь с огромным уважением. Ничего этого не было сделано. Зато было написано письмо, которое даже не удосужились отредактировать.
Все это время, пока я работал, за моей спиной шла грязная возня. А при этом Владимир Коренев приходил ко мне в кабинет, и мы утверждали ему пьесу к юбилею.
Мои оппоненты хотят жить как при социализме, а при этом получать все дивиденды от рыночной экономики. Но так не бывает.
Несмотря на то что театр катился в пропасть, я никогда не говорил, что иду его спасать. Я всегда хотел просто работать в репертуарном театре, я так воспитан. У этого театра были потеряны все связи - с прессой, с продюсерами, публикой, провинцией, коллегами, критикой, которая сюда не ходила. Мы все это с моими товарищами пытаемся восстановить. Проблем много, но цивилизованно в них разбираться мы не готовы - мы готовы разбираться доносами в духе 37-го года.
Я продолжаю работать в том же ритме и режиме, как запланировал в начале сезона. Сейчас Владимир Петров заканчивает репетиции пьесы братьев Пресняковых "После потопа", после чего я приступаю к работе над пьесой Елены Греминой "Братья Ч.", специально написанной для Чеховского фестиваля. Мы сделаем и спектакль к юбилею Владимира Коренева. Это решение, как и моя воля работать в театре имени Станиславского, нисколько не изменилось.