Поделиться
Накануне вечером Нодари Кумариташвили отправился в свой последний полет.
И даже этот его путь, так распорядилась судьба, будет утомителен, труден. Сначала самолет с телом погибшего грузинского саночника возьмет курс на Франфуркт. Короткое ожидание - и рейс в Мюнхен. И только потом из Мюнхена лайнер отправится в Тбилиси...
А теперь попробую объяснить, почему гроб с телом несчастного спортсмена оставался несколько дней в Ванкувере. Информация об этом распространяется по понятным причинам весьма неохотно. Да и грузинская сторона предпочитает, чтобы все официальные и необходимые мероприятия проходили в закрытом режиме. Определенное время ушло на расследование причин гибели. Шло следствие. Далее наступил еще один деликатный момент. На вывоз тела скончавшегося в Канаде требуется разрешение властей. Это иногда занимает немало времени. Но МОК и Оргкомитет Игр-2010 обратились за помощью к высшему руководству страны, и все проблемы были решены.
Последние почести Нодари Кумариташвили отдавали в Ванкувере всего 15 человек. Здесь было не место помпезности, громким речам. Среди провожавших трое представителей МОК во главе с его директором швейцарцем Урсом Лакоттом, фактически вторым человеком в этой организации после президента Жака Рогге. Еще несколько провожавших представляли Оргкомитет Игр-2010 в Ванкувере. Был среди них и его президент Джон Фурлонг. Ради этого он даже опоздал на официальные и давно запланированные мероприятия.
А теперь о грузинской делегации. Мне искренне жаль этих бедных людей. Среди небольшой олимпийской делегации Грузии, как рассказывает мне один добрый знакомый, несколько саночников. Они не просто знали Нодари - учились с ним в одном классе. В каком же они, несчастные, горе.
Есть у меня в этой команде страны и хорошо знакомые люди. До известных политических событий они часто бывали в Москве, наведывались в подмосковное Одинцово, где работает прекрасная школа фигурного катания. И своих детей доверяли заботам российских тренеров. Но пробил недобрый, не нами запущенный, час истории, и пришлось уехать.
Раньше, признаюсь, общались чаще, теснее. Хотя и теперь, встречаясь где-то вдали, здороваемся, общаемся. В эти трагические дни я видел их с траурными шарфами. Сочувствие им, соболезнования и, пожалуйста, держитесь.