Как выстроить систему защиты обездоленных маленьких граждан? Об этом с Уполномоченным при президенте России по правам ребенка Павлом Астаховым беседует член президиума Ассоциации юристов России Михаил Барщевский.
Несчастье до 17 и младше
Михаил Барщевский: Как случилось, что именно тебя назначили уполномоченным по правам детей?
Павел Астахов: Последние лет пятнадцать жена Светлана постоянно интересовалась этой темой и все время меня спрашивала: "Кто же будет заниматься детьми в стране?" Я с этим жил: регулярно встречался с детьми, год назад выпустил серию книг "Детям о праве", задумал сделать детскую программу. Когда поступило предложение, даже не сомневался, что мне нужно этим заниматься.
Барщевский: Во сколько раз те проблемы, о которых ты знаешь теперь, больше тех, о которых ты догадывался перед назначением?
Астахов: В миллионы. Я знал только о каких-то отдельных случаях нарушений прав детей, которые становятся достоянием общественности. Сейчас, когда я защищаю 27 миллионов детей, я вижу, как мало среди них счастливых.
Барщевский: А твои собственные?
Астахов: Они очень думающие дети. И у них тоже есть свои претензии к родителям, школе, обществу и государству. Когда меня назначили, я провел пресс-конференцию, объяснил свое видение, рассказал о планах... А когда прошел месяц и я проехал по регионам, побывал в полусотне приютов, центров реабилитации, колониях, детских домах, интернатах, домах инвалидов - увидел огромное количество обездоленных и униженных детей, осознал масштаб проблемы, мне стало стыдно за ту пресс-конференцию. Сейчас я бы выступил по-другому.
Барщевский: Скажи, пожалуйста, с философской и исторической точек зрения, с точки зрения перспектив народонаселения и развития генофонда России, может быть, правильно спартанцы поступали?
Астахов: Абсолютно неправильно. Цивилизованное общество должно относиться к инвалидности не как к чему-то выходящему за рамки представления о здоровой жизни, а как к явлению жизни. Дети с ограниченными возможностями - полноправные члены общества.
Барщевский: Это очень правильные и мудрые слова. Но есть теория о том, что благодаря развитию медицины, цивилизации человечество прекратило естественный отбор своей породы, что ведет к деградации человека как существа.
Астахов: Эти "теоретики" предлагают решать проблему, уничтожая плоды человечества. Они не желают бороться с причинами появления таких детей. Мы же не поступаем по-спартански с наркоманами и алкоголиками, которые рожают таких детей? Работать с этими людьми иногда просто невозможно, но мы обязаны это делать: бороться с наркоманией, вести профилактику алкоголизма.
Барщевский: Ты понимаешь, что если будешь работать не за страх, а за совесть, то перессоришься с большим количеством влиятельных людей - от губернаторов до министров? Ты ощущаешь, что твоя спина прикрыта?
Астахов: Да, потому что я делаю правое дело и поступаю по совести. Я абсолютно не ищу никакой выгоды для себя. Я могу себе это позволить. Только по истечении третьего месяца узнал, какая у меня зарплата и тут же ее всю раздал своим помощницам, которым, оказывается, не платят командировочные. У меня одиннадцать человек девчонок - "детский спецназ", которые помогают мне решать проблемы, например, Ижевского интерната, в котором дети порезали себе вены, Нижнетуринского детского дома, где трое детей умерли, не проснувшись потому, что их накануне так покормили. Я открытый человек и готов к диалогу по любому вопросу.
Система защиты, которой нет
Барщевский: Ты был суперпреуспевающим адвокатом, телеведущим, а теперь такая ответственность. Зачем тебе лично нужна эта головная боль?
Астахов: Головная боль у меня возникает от того, когда я вижу, насколько несчастны могут быть дети, принятые, например, под опеку государства или даже из благополучной семьи, где родители начинают делить их. Как помочь таким детям - настоящая головная боль. А что касается ответственности, наверное, меня так воспитали родители. Нормальный человек приходит к такому состоянию, когда он уже не может быть равнодушным к несправедливости в отношении детей.
Барщевский: Большая часть населения в принципе не любит представителей власти, и, чтобы ты ни делал, народной любви тебе не сыскать. Тебе хватит нервов читать о себе всякие выдумки, оскорбления, просто клевету?
Астахов: У меня просто времени не хватит все это читать. Я понимаю, что такое свобода слова в современной России, ты знаешь прекрасно, я много за это боролся. Когда недавно советник президента Финляндии попросил меня повлиять на российские средства массовой информации, поскольку у них не принято так откровенно освещать столь деликатные темы, я наотрез отказался. Они еще учат нас свободе слова! Я очень люблю, когда меня критикуют по делу. Это помогает в жизни. А когда глупости пишут, что ж, пусть пишут. Собака лает, караван идет, ветер носит.
Барщевский: Если у тебя есть поддержка на уровне первых лиц, возможно, тебе удастся начать строить новую систему защиты детства, которой у нас нет. Если такой поддержки на деле не будет, ты станешь просто скорой помощью по отдельным случаям и таким, я бы сказал, пиар-защитником. Ты понимаешь, что, если заниматься именно выстраиванием системы, придется вступать в конфликт с минздравсоцразвития, минобрнауки, со всеми теми, кто живет сегодня по старым правилам?
Астахов: Я хочу находиться с ними не в конфликте, а в диалоге. Люди ничего не придумали лучше, чем дискуссия для того, чтобы найти истину. Когда мы встречались в Финляндии с органами опеки, я сказал, что могу пообещать им только то, что мы отсюда не выйдем, пока не найдем решение. Вот так я готов разговаривать. У нас в России системообразующим элементом может стать возрожденная система комиссий по делам несовершеннолетних и защите их прав. В эту комиссию входят все: минздравсоцразвития, минобрнауки, милиция, прокуратура, соцзащита. Причем на правительственном, региональном и муниципальном уровне. Система уже существует, но она не работает. Есть только три-четыре региона, где она более-менее эффективна. Институт уполномоченного должен стать элементом, который будет подталкивать и заставлять двигаться эту систему.
Расследование по регламенту
Барщевский: Ты говоришь о системном подходе, а не о латании дыр?
Астахов: Конечно. "Латание дыр" в данном случае необходимо только для того, чтобы показать, как должны работать системообразующие элементы. Только что в Москве завершился съезд всех региональных уполномоченных по правам ребенка. Приехали из 35 субъектов. Запущен механизм обучения. Сейчас наши юристы разрабатывают регламенты проведения проверок и независимого расследования уполномоченного. Чем больше регламентов, тем легче, их придерживаясь, выстроить эту систему. Тогда на местах будут планомерно заниматься проверками. Не я, приехав на три дня, буду галопом по Европам пробегать тридцать заведений, выискивая факты, которые, возможно, от меня прячут. Уполномоченные в регионах должны постоянно контролировать ситуацию, ходить на все комиссии по делам несовершеннолетних, заставлять их крутиться. Если они этого не делают, я выезжаю, начинаю их учить. Не могут учиться, ставим вопрос о замене.
Барщевский: У тебя у самого трое детей. Как тебе кажется, могут ли сегодня в России небогатые люди позволить себе роскошь иметь трех детей?
Астахов: Думаю, да. Детское счастье и семейное благополучие никогда не определялись уровнем достатка. В этой связи мне очень не нравится, когда говорят, что в России у бедности детское лицо. Случаи изъятия детей из-за бедности - вранье. Я разбирался с Верой Камкиной, был у нее дома. Не бедность помешала ей дойти до поликлиники и получить справку на двух девочек, когда дали вне очереди бесплатную путевку в детсад. Не бедность помешала получить медицинские справки для того, чтобы отправить детей на все лето в лагерь на обеспечение государства, когда органы соцзащиты предложили ей такой выход. Ей помешали лень и безразличие к детям. Разве бедность заставила ее написать в 2008 году заявление с просьбой забрать детей в детдом? Конечно, нет. Она просто не хотела их воспитывать. Но даже сейчас мы стоим на ее стороне и предлагаем вернуть детей, если она готова меняться.
Барщевский: Сколько у тебя братьев и сестер?
Астахов: У меня старшая сестра и младший брат.
Барщевский: Мои родители не могли себе позволить иметь второго ребенка в силу имущественного положения.
Астахов: Я знаю, что такое унизительные бесплатные обеды в школе. А я и мой брат так жили, потому что семья была многодетная. Тем не менее у моей сестры, которая осталась вдовой в 48 лет, четверо детей, из них двое - инвалиды детства. Родные племянники - самые близкие мне люди. Я сейчас об одном жалею, что у меня трое, а не больше детей.
Барщевский: Могу подсказать способ - усыновление.
Астахов: Ты прав. Когда ты можешь осчастливить другого маленького человека, возьми и сделай доброе дело.
Барщевский: Я тебя поправлю. Если ты хочешь осчастливить себя, возьми ребенка.
Астахов: Это, безусловно, взаимный процесс.
Уполномоченный при президенте РФ по правам ребенка:103132, г. Москва, Старая площадь, д.4.
Телефон: +7 (495) 6064525. Факс: +7(495) 6064889
e-mail: Astakhov_PA@gov.ru