Уже по дороге от станции метро "Баррикадная" можно было понять, что провожать Андрея Вознесенского в Центральный дом литераторов придет огромное количество его друзей и поклонников.
Большой зал ЦДЛ был заполнен с 10 утра, с самого начала официального прощания. К 12.00, когда должна была начаться гражданская панихида, к гробу с телом поэта смогли подойти далеко не все желающие, и этот поток пришлось даже на время панихиды приостановить. Но после панихиды проститься с Андреем Вознесенским могли все, кто не успел.
Прощание в ЦДЛ было грустным не только из-за чувства утраты любимого поэта, но и потому, что возникало стойкое ощущение, что прощание с Андреем Вознесенским - это прощание со всей эпохой 60-х годов.
Да-да, именно спустя полвека, именно в этот день, когда хоронили Андрея Вознесенского, возникало (у многих, я это проверил) такое чувство, что эта эпоха закончилась. Он как бы унес ее с собой.
Вознесенский намного пережил свою эпоху, но сохранил в себе и ее дух и, что не менее важно, ее форму. Не случайно его стихи, с годами меняясь содержательно, становясь более грустными и философскими, не претерпевали радикальных формальных изменений. Он и под самый конец жизни писал так, как начинал. Хорошо это или плохо, но своей эпохе он не изменил. Он не сжег за собой мостов, как это часто бывало в русской литературе.
Может быть, именно поэтому прощание с Вознесенским в ЦДЛ было таким трогательным.
Проводить его, кроме тысяч поклонников, пришли друзья и соратники, коллеги по литературе и театру: Владимир Войнович, Евгений Рейн, Евгений Евтушенко, Марк Захаров, Виктор Ерофеев, Марлен Хуциев, Вениамин Смехов, Олег Табаков, Валерий Золотухин, Евгений Сидоров, Ирина Антонова и многие другие.
Во время гражданской панихиды министр культуры Александр Авдеев говорил, что Вознесенский был внутренне свободный человек. И что без него мы не имели бы той свободы, которую имеем сейчас. "Он был предвестником последующих перемен в Советском Союзе. Вся жизнь поэта создана из знаковых событий, знаковых стихов. Перед глазами стоит этот хрупкий юноша и нависающее Политбюро с кулаками. Он нам указал путь, по которому должно идти общество, путь свободы. Он сделал нашу культуру гражданственной. Мы пошли по этому пути - лучше, хуже - это уже на нашей совести. Перед ним преклонялась западная интеллигенция. Я был свидетелем, как главы государств считали за честь поздороваться с Вознесенским и пожать ему руку".
"Я знаю два космических явления в нашей поэзии, - заявил в своей траурной речи художественный руководитель "Ленкома" Марк Захаров, - это Хлебников и Вознесенский. Он превратил обыкновенные слова, которыми мы пользуемся каждый день, в бьющие, разящие, хитрые, ударные. Я поражаюсь, как из космоса Интернета можно выудить аббревиатуры, которые вошли в ткань его стихов, он их укротил. Он высказал свое на сцене "Ленкома", и для меня ярче всего звучит вот это: "Прости, никто из нас дороги не осилил. // Да и была ль она, дорога впереди? // Прости меня, свобода и Россия. // Не одолел я целого пути".
Выступая с речью на панихиде, руководитель Роспечати Михаил Сеславинский заметил, что у каждого поколения читателей стоит на полке свой томик Вознесенского, своего года издания и своего цвета. В этих стихах, сказал он, есть главная для нас наука - наука жить. "И вот за эту науку жить - огромное ему спасибо".
Евгений Евтушенко после яркой речи прочитал свои стихи, посвященные памяти друга.
Вознесенского отпели в домовом храме мученицы Татианы при МГУ имени Ломоносова на Большой Никитской. А похоронили его на Новодевичьем кладбище, в старой его части, рядом с могилами его отца и матери, недалеко от могилы Федора Шаляпина.
Тоже Артиста и человека-эпохи.