Знаменитая булгаковская фраза "Рукописи не горят!" теряет смысл с каждым днем. И дело не в том, что специально обученные люди, как в минувшие годы, занимаются их селекцией и уничтожением того, что не нужно для потомков или представляет опасность для каких-то властных сил. И не в том даже, что изобрели химические составы, способные предохранить бумагу от огня (хотя их изобрели). Рукописи не гибнут, - они просто не появляются. Тексты есть, даже книги есть, а рукописей нет. Нет авторских правок и пометок, вариантов и редакций. Все это приобрело виртуальный характер. Или исчезло вовсе. Около тридцати лет назад заявление Габриеля Гарсии Маркеса о том, что он стал писать только на индивидуальном компьютере, и это значительно ускорило процесс его творческой работы, вызывало скорее удивление, чем зависть. Сегодня же все разговоры о том, что, когда пишешь на бумаге пером, между тобой и текстом существует некая биологическая связь и что она сохраняется, даже когда стучишь на машинке, - вызывает подозрение во вменяемости говорящего. Но все же рискну признаться, у меня по сей день компьютер вызывает некое мистическое отношение - между тобой и текстом слишком много практически анонимных посредников (от программиста до редактора), которых не было еще в середине ХХ века. Слишком много неведомых подсказчиков, которые знают не только о том, как писать слова, но и в каком порядке их расставлять. Хотим мы или не хотим, но в рукописи было нечто биологически понятное, осязаемое, вбирающее не только интеллектуальные смыслы, но и эмоции. Электронная версия текста не хранит в той же степени, как бумажная рукопись или даже машинопись, нюансов характера автора, его психологических особенностей, запечатленных в помарках и исправлениях, в рисунках, нередко обрамляющих сам текст, наконец, в особенностях правописания. Утрата рукописи, как некоей важнейшей части творческого целого, - беда не только архивистов (они смогут хранить дискетки с текстами, в конце концов, и переписку автора с редакциями), но прежде всего литературоведов, которые, похоже, навсегда лишаются важнейшей части истории создания того или иного произведения.
Можно сказать, что это плата за выход на очередной цивилизационный виток развития, за новую ступень комфорта, которую получает автор. За большее высвобождение творчества от материальных пут. За возможность свободного обмена информацией. За само право назвать себя писателем, не испрашивая на это разрешения ни у государственных, ни у корпоративных инстанций.
И тем не менее при таком подходе к созданию произведений исчезает некий важный элемент творческих усилий - бумага, на которую упала капля пота или слеза писателя, совсем иное, чем клавиатура компьютера (пролить слезу на его экран вообще крайне затруднительно). Мы, радостно приветствующие научно-технический прогресс, победу высоких технологий над обывательским невежеством, должны понять при этом, что для человека будет мучительным (а на самом деле невозможным) расставание со своим естеством, со своей психофизиологией. "Наука существует для удобства жизни", - говорил Менделеев, гений, изменивший наши представления о системности мира. Повторю, для удобства жизни, а не просто для удобства как такового в безжизненном мире. Прошу не воспринимать эти слова как брюзжание старого ретрограда, но мы должны подготовить хотя бы самих себя, что мир без бумажных носителей мудрости и красоты может радикально отличаться от того, где мы росли и выросли.
"Через пять лет электронные книги займут примерно сорок процентов рынка, и тогда книжным ярмаркам в их нынешнем виде придется весьма непросто. Даже самой главной, Франкфуртской, где сегодня, как вы видите, кипит жизнь", - словам Владимира Григорьева, заместителя руководителя Роспечати, можно доверять. Он стоял у истоков современной российской книжной индустрии, которая, при всех своих проблемах, за последние десять лет стала одной из самых растущих и привлекательных в мире. Во многом благодаря стараниям М. Сеславинского, руководителя Роспечати, и В. Григорьева количество издаваемых книг в стране увеличилось вдвое по сравнению с серединой 90-х годов минувшего века. Сегодня в России выпускают более 127 тысяч названий книг в год - это много больше, чем выпускали в Российской Федерации в советские времена, и даже больше того, что печатали в СССР. Нередко сетуют, что нынешний совокупный тираж российских книг более чем в 700 миллионов копий, меньше того, что выпускали советские издательства. Но это означает лишь одно: критики просто не хотят вспоминать о том, что добрую половину, если не 70% тиражей, в ту пору составляли издания классиков марксизма-ленинизма, живых членов Политбюро ЦК КПСС и их зарубежных соратников. Ныне Россия, наряду с США, Великобританией, Китаем и Индией, входит в пятерку самых важных стран-книгоиздателей. И необычайно разнообразная российская экспозиция на Франкфуртской ярмарке, где более 40 издательств представили две тысячи с лишним названий книг, - убедительное тому свидетельство. Но, как считает В. Григорьев, мы стоим на пороге коренных изменений. "При всем том, что наша книжная индустрия потеряла во время кризиса до 20% по всем показателям, - успех Московской книжной ярмарки последних двух лет показывает важные тенденции к воссозданию рынка. Но и для нас - в силу проблем с распространением книг - электронная форма становится социально важной, жизненно необходимой. Поймите, 80% всех издательств России сконцентрированы в Москве, еще 10% - в Петербурге, а на всю остальную Россию остается только 10%. В США половину книг, выпускаемых национальными издательствами, на корню закупают библиотеки. В Западной Европе эта цифра чуть более 40%. У нас все иначе. Притом что мы сохранили библиотечную сеть, значительное число библиотек предлагают своим читателям книги, выпущенные еще в 80-е годы ХХ столетия и раньше. У них просто нет денег на обновление фондов. Именно поэтому для нас электронные книги, объединенные со временем в Национальный электронный библиотечный фонд, доступ к которому в библиотеках страны должен быть бесплатным, - единственное спасение. Но дело, разумеется, не только в недостатке средств у наших учреждений. Электронная книга становится символом быстро меняющегося времени. Она доступнее современному читателю. Сегодня - это самый демократический путь распространения знания".
Даже Франкфуртская книжная ярмарка, крупнейшая в мире, где совершается столько же сделок по авторским правам, как на всех остальных ярмарках вместе взятых, сегодня сокращает площади выставочных павильонов - они не нужны для того, чтобы представить виртуальную книгу. Так же обстоят дела и в Лондоне, и Нью-Йорке, и в Москве. Для новых поколений читателей бумажная форма книги - анахронизм.
...Одним из главных событий завершившейся в минувшее воскресенье Франкфуртской книжной ярмарки было издание дневников и писем Мэрилин Монро, на русской экспозиции с успехом прошла презентация книги А. Варламова "Михаил Булгаков", представленная на немецком языке издательством из Бохума. Она тоже во многом основана на сохранившихся рукописях произведений, дневников и писем ее героев.
Что будем издавать через десять лет?