Новогодний фильм Андрея Кончаловского "Щелкунчик и Крысиный король" выходит в российский прокат 1 января 2011 года.
Перед российской премьерой режиссер Андрей Кончаловский побывал в гостях в "РГ" на "Деловом зав траке".
Российская газета: Фильм выходит в прокат в начале января, но уже состоялась премьера. Какие отзывы вы услышали?
Андрей Кончаловский: Дело в том мнении, которое выражают глаза. Когда видишь глаза благодарные, уже не надо слов. Люди были растроганны, хотя кому-то не понравились крысы.
РГ: Кстати, а почему крысы, ведь у Гофмана были мыши?
Кончаловский: Есть Микки-Маус, и это друг всех детей. Мышек дети любят, их никто не боится. Белых мышей вообще с собой спать кладут. Но крыс люди не любят. Мышь не может быть агрессивна, а крыса очень умная. Есть и Камю, у которого крысы захватывают город, и это аллюзия коричневой чумы. Семантически слово "крыса" связано с чем-то угрожающим, живучим и страшным. Да и rat по-английски звучит совсем с другим смыслом, чем mouse. Do not rat on me значит "Не доноси". Крыса - это доносчик.
РГ: Как вы придумывали стилистику мира крыс? Эти мрачные башни, печи для сжигания игрушек?
Кончаловский: В фильме есть два мира: мир елки, уюта, взбитых сливок, арт-модерна и вальса Штрауса. А потом возникает другой, противный органике мир.
РГ: Ощущение такое, что из мира сказки и елочных игрушек попадаешь в фильм "Обыкновенный фашизм".
Кончаловский: Все имеет свой смысл. Если мы делаем картину, действие которой происходит в XX веке, то там должен быть показан тоталитарный режим. Гофман - немец. За основу для мира крыс я брал германскую историю, и гадать не надо было, чтобы понять, какие там крысы появились в ХХ веке. Знаете, "Щелкунчика" мы снимали не только для детей. Это картина для всей семьи, и для дедушек тоже, для их внуков, пап и мам. Каждое поколение будет ее воспринимать по-своему.
РГ: Вы говорили о том, что главное для вас в кино - эмоции. Актриса Эль Фаннинг, сыгравшая Мэри, отлично их передает. Тогда зачем вам понадобился формат 3D? Не лучше ли и дешевле было бы остаться в классическом двухмерном измерении экрана?
Кончаловский: 3D у нас получилось не хуже, чем, скажем, в фильме "Алиса в стране чудес". Делали его те же люди, которым я предоставил полную свободу действия. И, кстати, 3D нам обошлось в треть той суммы, что была потрачена на "Алису". Если уж и делать какие-то картины в 3D, то сказка-мечта сама просится в этот формат. К тому же, когда мне говорят, что 3D в фильме не слишком сильное, я отвечаю, что так и было задумано. Если человека катать на американских горках два часа, то он умрет. Если делать агрессивное 3D, то закончится это тем, что у зрителей начнется расстройство координации. 3D - это не художественное средство, это аттракцион. Я хотел сделать картину, в которой и художественные средства остаются, лица людей передают самые сокровенные чувства, но при этом есть еще и волшебное развлечение.