Поделиться
По 30 рублей за килограмм продал в конце прошлой недели центнер картошки Владимир Шишенков в потребкооперацию Ферзиковского района Калужской области. "А в марте дешевле 50 рублей не отдам", - поделился он своими планами с корреспондентом "РГ".
Это означает, что к тому времени его товар, довезенный кем-либо до какого-нибудь "бескартофельного" места вроде Москвы, может стоить... Не хочется даже говорить, сколько. А впрочем, может и не стоить так много, если власть решит употребить себя для того, чтобы цены в столице не пересекли психологически важного рубежа.
Так хватит ли Москве и другим большим городам картошки в этом году? Таким вопросом задаются многие эксперты. Но ни один еще не дал на него прямого ответа.
Ну, да не в Москве дело - с ее антикартофельными диетами и импортной картошкой на прилавках даже в нормальный, не засушливый год. Гораздо интереснее Ферзиково, которое само картошку производит (по статистике 86 процентов ее выращивают личные подсобные хозяйства и семейные фермы) и само картошку ест. Корреспондент "РГ" попытался выяснить, хватит ли ферзиковцам прошлогодних запасов до нового урожая? И хватит ли на то, чтобы и впредь, после засухи, кормить картошкой себя и других?
В магазинах Ферзикова и окрестностей килограмм картошки можно купить и за 27 рублей, и за 36. Такие цены можно встретить и в столице, если поискать. В первом случае - это старые запасы, сделанные еще перед новым годом. Во втором - свежая закупка, январская. Теперь дешевле 30 рублей никто картошку не отдает. Это вдвое выше, чем в сентябре, и на треть - чем в это же время в прошлом году.
Невысокая торговая наценка объясняется давлением со стороны властей. Сначала калужское правительство установило перечень из 17 продуктов, торговая наценка на которые не должна превышать10 процентов. Картошка не вошла. А потом правящая партия добавила к ним еще ряд продуктов, в том числе и "второй хлеб".
Что такое 10 процентов, много это или мало? Чтобы сертифицировать партию картофеля (читай - грузовик), нужно истратить 8,5 тысячи рублей. То есть если объезжать деревни десятитонным "КАМАЗом", на килограмм сертификация ляжет одним рублем. А если машиной поменьше - то и двумя рублями. Ну, и если килограмм картошки закупить у населения по 20 рублей, всю разрешенную наценку придется отдать за пакет документов, которые позволяют этой картошкой торговать. А солярку в бак заливать придется уже на свои.
Конечно, так бы им, "проклятым торгашам", и надо. Но вот какая загвоздка - это принуждение, продиктованное благородной заботой о неимущих бабушках, через некоторое время обязательно ударит по тем, кто картошку растит. Конкретно - по Владимиру Шишенкову.
Доказательства? Пожалуйста. Сейчас в Ферзиково, где живет 4,5 тысячи человек, федеральные торговые сети еще не зашли. На местном рынке жесткая конкуренция, потребкооперации оппонируют выходцы из нее же, но со своими частными магазинами. Опасаясь еще и конкуренции "федералов", кооператоры тянутся вверх за лучшими образцами. "Мы боимся их прихода в Ферзиково", - честно признается Нина Кубышкина, глава здешнего райпо. И демонстрирует новый кооперативный магазин самообслуживания, который как две капли воды похож на столичный дискаунтер. Кстати, прибыли, полученные в нем, позволяют кооператорам содержать неприбыльные деревенские магазины.
Давление властей на наценку, однако, снижает конкурентоспособность торгового бизнеса районного масштаба. И открывает больше возможностей для федеральных торговых сетей. Это, конечно, прекрасно - с точки зрения покупателей. Но едва ли современное торговое предприятие станет закупать у Владимира Шишенкова по три мешка картошки. Оно потому и современное, и процветающее, что работает с большими объемами. Так что чем меньше будет кооперативный сектор, тем меньше картошки Шишенков сможет прямо тут, на месте, продать. А возить картошку куда-то в столицы - это уже совсем другой бизнес.
Строго говоря, калужский губернатор Анатолий Артамонов имеет моральное право вмешиваться в дела кооператоров. Область инвестирует в них, на рубль вложенных бюджетных денег потребительские общества должны вложить пять своих рублей. На практике это выглядит так: из 40 автолавок 20 в Калужской области выделены кооператорам областным правительством. Правда, сказать, чтобы это были "курицы, несущие золотые яйца", нельзя. Вместе с продавцом Мариной Гороховой корреспондент "РГ" проанализировал ее дневную прибыль. За день она привозила продукты - молоко, яйца, колбасу, рыбу, хлеб, пиво - в три деревни. Выручка составила 12,6 тысячи рублей. На три тысячи из них товары были выданы под запись, то есть в беспроцентный кредит. С учетом себестоимости товара, ограничения наценки, стоимости топлива и заработной платы продавца и водителя чистая прибыль за день достигла 0,25 тысячи рублей. Но и она будет съедена, когда снегопад застанет автолавку на маршруте, и придется вытягивать ее из сугробов трактором.
В магазине деревни Сашкино, где работает Марина Горохова, картошка, кстати, стоит 36 рублей килограмм. "Все, кто не лодыри, сами сажают", - объясняют мне продавцы. Но, правда, признают, что картофель пользуется спросом и у пожилых и немощных сашкинцев. Таким образом, из 294 жителей этой хорошей деревни примерно половина покупает картошку в магазине. А может, и больше половины.
Такой вот парадокс: почти всю картошку выращивают у нас в стране личные подсобные хозяйства, но в деревне больше некому ее выращивать. Или - почти некому. "А засуха в Татарии, Мордовии, Чувашии, где основная российская картошка и растет, просто показала, как ее на самом деле у нас мало", - поведал корреспонденту "РГ" глава Калужского облпотребсоюза Николай Баранов.
Почему мало картошки растят в сельхозпредприятиях? Потому что цена на нее низкая. Не выгодно. Со всеми своими героями корреспондент "РГ" попытался посчитать, во что обошлось бы выращивание картофеля на их участках, если б они не спиной сажали ее, не тяпкой мотыжили, не пальцами собирали колорадских жуков, а наняли бы технику. И у всех получилось одно: трактором - невыгодно, выгодно только своим горбом.
Если это можно считать выгодой.
В просвещенной Европе принято сейчас отказываться, например, от ношения некоторых марок одежды, потому что их владельцы используют в производстве детский и фактически рабский труд. В этом смысле европейцам стоило бы отказаться от нашей картошки - если бы только она у нас была на продажу. Но картошки нет ни на продажу, ни уже и для себя, потому что мы слишком долго наслаждались ее дешевизной.
Калужские эксперты говорят, что к началу марта на местном картофельном рынке ожидается некоторый спад "температуры". В это время сравнительно крупные хозяйства откроют бурты, в которые сложили клубни с осени. Увеличение товарной массы вызовет спад, но затем снова начнется рост, усугубляемый еще и стремлением народа закупить семена на посадку. Потому что картошки в буртах не так уж и много. Как говорит Николай Баранов, "ресурсов недостаточно".
Еще осенью он попытался притащить на калужскую землю белорусской картошки, но так нахлебался с таможенным оформлением, что отступил. Калужане вынуждены были ограничиться дозакупкой в Брянской области, которая, впрочем, тут же была распродана с колес.
Вообще, возможность привезти картошки откуда-нибудь всегда в последнее время имеется в виду. Крупные агрофирмы под патриотичными брендами продают в сети от 40 до 60 процентов импортного картофеля. Пусть, если корреспондент "РГ" сейчас соврал, они первыми кинут в него клубень. Но они не кинут: так выгоднее, и сказанное выше им не в осуждение. Другой вопрос, что поставщиком части ранней картошки в Европу является Северная Африка, где сейчас полыхают революции. Поставят ли африканские компании свой товар в этом году, как обычно? Если нет, нам предстоит пережить дополнительный подъем цены на картофель.
Кстати, знаете, почему у нас относительно прилично дела в этом году обстоят с первым - пшеничным - хлебом. Потому что эта отрасль была сориентирована не только на внутреннее потребление, но и на экспорт.
Избыток зерна был все последние годы. И, остановив вывоз за границу, правительство смогло хоть как-то насытить рынок внутренний. С картошкой же ничего похожего не произошло. Мы не только не продаем ее за границу, мы ее там закупаем. И весь или почти весь крахмал Россия ввозит из-за рубежа. Переработки, таким образом, практически нет.
Значит, нет и запаса картошки. Все - впритык. И рассчитанное только на внутреннее потребление производство оказалось недееспособно перед лицом засухи - климатического явления, которое нет-нет, да и случается.
"У меня лично картошки хватает, - сообщила корреспонденту "РГ" Валентина Ивашкина из Хомякова. - А если картошки нет у вас, то не я в этом виновата". В Хомякове Валентина живет и держит обширное подворье. Корова Дочка, овцы, кролики, индюки, утки и куры дают помимо мяса, молока и яиц еще и горы навоза. Деревенского, с подстилкой - соломой и сеном, который и есть сбалансированное удобрение в отличие от той зловонной и опасной жижи, которую в огромных объемах производят мега-фермы.
И вот этот драгоценный навоз Валентина исправно отправляет на картофельное поле. Говоря высоким языком науки, "почвенная полевая влагоемкость" на картофельном участке Валентины Ивашкиной значительно выше, чем у тех ее коллег, которые скотину давно порезали, а картошку продолжают сажать. Ну, и результат: у нее урожай не упал почти, хотя засуха была не меньше, чем у других: речка Мышега, которая ограничивает владения Валентины, на два месяца пересохла вовсе. Рыбы прыгали, пытаясь "пешком" добраться до Оки. А Валентина выкопала колодец, потратив на это астрономические 60 тысяч рублей. "Зато я теперь с водой", - радуется она и выступает против полива картофеля, но за внесение под него навоза.
Возможно, Валентина агрономически права. Только где ж столько навоза взять? В Хомякове 20 дворов, но зимой обитаемы только два. И только у Валентины много скотины. В общем, причинно-следственная связь прослеживается такая: нет людей, нет скотины, нет картошки.
А нет картошки - не будет и людей.