Поделиться
Лев Данилкин, литературный критик, обозреватель журнала "Афиша", написал новую биографию главного героя советских времен.
Для поколения, хронологически следующего за пелевинским поколением "П", фигура первого космонавта Юрия Гагарина, откровенно говоря, мало привлекательна и попросту мало известна. Да, был такой Гагарин, "ну слетал, ну вернулся", трагически погиб еще в страшно-далеких 60-х годах прошлого века. И все. Прошедший 50-летний юбилей первого космического полета едва ли породил одну десятую часть того народного восторга, выплеснувшегося 12 апреля 1961 года.
Поэтому весьма символичным является тот факт, что за вторую гагаринскую биографию в серии ЖЗЛ (первая вышла еще во времена перестройки, в 1987 году) взялся Лев Данилкин, литературный критик, автор "Афиши" - одного из главных рупоров молодого поколения. Данилкин, очевидно, старался создать книгу, которая сможет заинтересовать не только любителей советских артефактов, но и, условно говоря, аудиторию "Афиши". Поэтому - или же по причине данилкинской англомании - в тексте с первых строк встречаются термины "гэджет", "прогуглить", "рисерч" или "саспенс", которые, надо полагать, вызовут недоумение у прочих социальных групп, представители которых старше 40-45 лет, не разбираются в англоязычных заимствованиях и мало пользуются Интернетом (зато прекрасно знают, кто такой Гагарин).
Но при ближайшем рассмотрении этот, казалось бы, спорный социально-филологический момент становится чуть ли не достоинством этой книги, книги о Гагарине, написанной в XXI веке, когда космосом никого не удивишь - ведь даже за крышечку от пивной банки можно выиграть полет в космос - и когда для достижения социального успеха "следует мечтать не о карьере полярного летчика, а клепать приложения для айфона".
Данилкин говорит на одном языке со своей целевой аудиторией, старается быть понятым ею, но за всеми речевыми выразительными средствами стоят искренние размышления о Гагарине и его "идее", возникшей в конкретную эпоху. Форму Данилкин избирает максимально строгую. Никакой художественности. Много фактов, порой настолько противоречащих друг другу, что Данилкин предпочитает удалиться, не препятствуя развитию их полемики. Данилкин пользуется жанровой манерой, "впервые использованной В.В. Вересаевым, чьи биографии Пушкина и Гоголя были коллажами из остроумно смонтированных цитат". Однако лучшие места в книге - это, собственно, данилкинские главы, в которых он анализирует "идею" Гагарина, ту сакрально-символическую любовь, проснувшуюся в народе сразу после приземления-воскрешения.
Да, Данилкин доходит до сравнения с Христом ("тоже "умер" и "воскрес", тоже сын плотника", приземлился на пашню "как проросшее зерно, как вернувшееся солнце, как воскресшие Озирис, Адонис, как Христос"), но тут же замечает, что и до него были эти мысли и сравнения. И до него так же высказывались, что, не погибни Гагарин 27 марта 1968 года, он мог бы стать... "президентом". Данилкин делает очень важный вывод: "Гагарин - НЕСОСТОЯВШАЯСЯ ключевая фигура русской истории". Космический полет был лишь своего рода инициацией, билетом в мир, где Гагарину предстояло сыграть важную роль.
Данилкин в духе альтернативной истории набросал картину СССР, в которой Гагарин остался бы жив и исполнил некую уготованную для него миссию. И действительно, Данилкину почему-то веришь. Многое могло бы сложиться по-другому, и, возможно, вместо пресловутого поколения "П" наша страна узнала бы - что ж, пофантазируем вместе с Данилкиным - совершенно иное поколение "G".