Фильм "Бедуин" режиссера Игоря Волошина - единственная российская картина, представленная на конкурсе Международного кинофестиваля в Карловых Варах, который открывается 1 июля.
В России же фильм видели только на "Кинотавре", где он также входил в основной конкурс. И хотя призов "Бедуин" не получил, кинематографисты и кинокритики признали картину одной из самых любопытных в программе.
Особое внимание к фильму приковано еще и потому, что в нем сыграл известный шоумен - Сергей Светлаков. Это не первый опыт работы в кино Сергея, но зрители привыкли видеть его в комедийных ролях. А тут у Светлакова роль драматическая - он играет врача в клинике для неизлечимо больных детей. И, по общему мнению, работа ему удалась.
Обозреватель "РГ" поговорила о фильме с режиссером картины Игорем Волошиным, известным зрителям по фильмам "Нирвана", "Я" и другим.
Российская газета: Вас наверняка будут обвинять в конъюнктуре. Скажут, что вы затронули тему суррогатного материнства и онкологически больных детей - потому что сейчас повышенный интерес к благотворительности... И что вы ответите на такие упреки?
Игорь Волошин: Я считаю, что задача режиссеров снимать современное кино. Не только про войну или про будущее. Нужно снимать о том мире, в котором мы живем. Если мы обратим внимание на европейское независимое кино, то там почти все фильмы четко направлены на изучение того времени, в котором мы "здесь и сейчас". Меня очень волнует, как изменится мир. Как он будет развиваться. И я уверен, что через некоторое время суррогатное материнство станет нормой.
РГ: То есть у вас нет отношения к этому как к проституции - так говорит в фильме героиня Анны Михалковой - подруга главной героини Риты.
Волошин: Нет. Более того, мы в фильме, во всей рассказанной в нем истории, никого не осуждаем. Мораль, разумеется, должна быть, но мы никому ничего не навязываем. Мы просто озадачены тем, что происходит. И, если говорить о конъюнктуре, я все-таки не соглашусь, потому что эта тема в кино не была поднята ни разу.
РГ: Я слышала даже мнения, что фильм - это реклама суррогатного материнства. Как по мне - это бред, но что вы ответите?
Волошин: Это абсурд. Тем более в этом контексте. И знаете почему? Суррогатная мать, которой платят за то, что она родит ребенка, у нас по закону не имеет ни одного документа, по которому ей обязаны выплатить деньги. Колоссальные риски у обоих - об этом и речь в фильме.
Никаких обязательств! Будущие родители могут не заплатить деньги и оставить женщину с этим ребенком - я говорю о персонаже, и также есть случаи, когда матери рожают и не отдают ребенка донорам.
РГ: За границей такого нет?
Волошин: Там такое тоже случается. Однако за границей законы работают более точно, там есть соответствующая документация, и в случае нарушения договоренности возникает волна судебных процессов. Но все равно встречаются разные ситуации. Я как раз сейчас вспомнил о суде, где выиграли родители-доноры - суррогатная мать не хотела отдавать ребенка.
РГ: В качестве ориентира в профессии - вы называете Алексея Германа-старшего.
Волошин: Герман-старший - это один из самых любимых моих режиссеров. У меня сложилось впечатление, что, когда он снял Юрия Никулина в фильме "Двадцать дней без войны", люди в то время даже не могли этого понять. Сегодня мы живем в более гибком мире. Происходит смена форматов. Мы в своем фильме тоже пытаемся менять форматы. Например, неожиданно и предельно достоверно сыграл врача Сергей Светлаков. Мне нравится симбиоз взаимопроникновения вещей. Мы делаем серьезное кино и привлекаем человека, у которого в бэкграунде совсем другая культура. И мы в итоге выиграли. Сломали стереотип, изменили понимание. И, когда Светлаков еще сыграет в ряде фильмов и состоится как драматический актер - сработает то, о чем я говорю, и это станет нормой. Возможно, и его партнер по телевизионной передаче Михаил Галустян сыграет Берию или маньяка. И другие последуют их примеру.
РГ: Вас консультировал врач, профессор, заведующий отделением общей гематологии Российской детской клинической больницы. Михаил Масчан, который сотрудничает с фондом "Подари жизнь" Чулпан Хаматовой.
Волошин: Когда я писал сценарий, то подробно изучал историю и блоги больных детей, читал то, что о них пишут волонтеры. Мне нужно было знать, какие лекарства, что за чем следует, как эти дети проходят химиотерапию, что такое пересадка костного мозга.
Именно в это время актер Артур Смольянинов, который имеет отношение к фонду "Подари жизнь", познакомил нас с Михаилом Масчаном - врачом, который буквально живет в клинике. Я приехал и привез ему сценарий. Он поправил в двух местах - очень точно скорректировал основополагающие вещи, которые я бы не смог найти нигде. В частности, для меня было очень важно: может ли лечащий врач-гематолог - не бухгалтер в больнице - сказать матери о ценах на лечение, которые ее ждут, назвать конкретные суммы. Михаил Масчан ответил, что это возможно.
РГ: Девочка играет больную лейкозом старшую дочь героини Настю так, что я поверила, что она больна на самом деле. Ей было очень тяжело играть эту роль?
Волошин: Да, все было непросто - девочка очень одаренная. Те рисунки, что использованы в фильме, - ее настоящие работы. Однако играть эту роль психологически сложно - она же не профессиональная актриса и до конца не понимала, на что идет. Играть неизлечимо больного ребенка, который в конце концов уходит из жизни. Представляете - она приезжает в Иорданию с мамой, ее отпускают из школы. В Питере на этот момент минус 30, а тут - жара, верблюды, бедуины, съемочная группа. За границей они оказались впервые. Мне, как режиссеру, нужно, чтобы она не загорала, была бледная, а там солнце, которое сразу же "красит" кожу. Соответственно из дома, пока длится световой день, ей выходить нельзя. Никакой грим не в состоянии победить загар. Поэтому условие: сидеть с мамой в помещении до темноты. От машины до площадки из-за активного солнца девочка передвигалась под зонтом. Плюс график - в пять утра выезд, потому что в шесть встало солнце. Взрослому человеку не выдержать. И все время нужно лежать.
А девочке 11 лет, и ребенок она по природе своей веселый, "шило". Я говорю ей: никакого движения. Более того, я ее ограждал от взаимоотношений с группой - потому что все ее окружали заботой, баловали, тормошили. А ей нужно было достоверно сыграть смерть...
РГ: Я поверила также, что актриса, играющая суррогатную мать Риту, Ольга Симонова, беременна по-настоящему. Когда узнала, что это - работа гримера, то поразилась его профессионализму.
Волошин: Это - заслуга известного польского гримера Томака Франтишека. Он работает с Романом Полански и со Стивеном Спилбергом, поэтому качество у нас отличное.
РГ: Вы мне сейчас рассказали, как было трудно девочке, но сами же, еще когда писали сценарий, жили у бедуинов. А вам было тяжело?
Волошин: Я приходил к ним и уходил. Я не мог там ночевать. С этим были сложности: как только приходит чужой мужчина, женщины сразу уходят на свою половину. Я не мог фиксировать реальность целиком - как они едят, как готовят, как растят детей. Они и приняли меня на таких условиях, что я буду приходить и уходить. Зато я немного выучил арабский. Ассимилировался.
Две сцены фильма заставляют, затаив дыхание, буквально приклеиться к экрану.
Первая, физического плана: в картине полностью показан обряд обрезания младенца.
Вторая, духовного плана: героиня смотрит на мир в перевернутом виде. По словам режиссера, в основу этой сцены он положил предание о том, что, если хочешь увидеть ситуацию такой, какова она есть, переверни ее с ног на голову и посмотри на все в этом ракурсе.
Молодая женщина Рита (Ольга Симонова) приезжает из Украины в Россию для того, чтобы стать суррогатной матерью. Деньги, заплаченные за ребенка, которого она должна выносить и родить обеспеченному отцу - разочарованному в женщинах представителю нетрадиционной ориентации (Ремигиюс Сабулис), ей требуются, чтобы оплатить лечение больной лейкозом дочери Насти. Девочка лежит в клинике для онкологически больных детей, ее лечащий врач (Сергей Светлаков) пытается помочь, чем может, но требуемые средства огромны.
Беременная Рита знакомится с соседом-моряком (Михаил Евланов), между ними возникает чувство. Но в то же время ситуация развивается в криминальном плане, и в результате череды событий уходят все, на кого Рита могла рассчитывать. Остается единственная надежда: случайный знакомый, водитель, рассказывает Рите, что больным раком помогает верблюжье молоко, которое можно взять только в Иордании, у бедуинов...