Поделиться
"Народный бюджет" сверстан. Он доверху наполнен конкретными предложениями и идеями на перспективу по самым чувствительным для граждан страны темам - здравоохранение, образование, культура, реальный сектор экономики, инновации, оборона и безопасность, в том числе и продовольственная. Все эти темы в течение полутора месяцев по инициативе "Единой России" обсуждались на дискуссионной площадке Общероссийского народного фронта. Сейчас самое время посмотреть, что получилось. И понять, зачем было нужно это публичное бюджетное планирование, в которое оказались вовлечены и депутаты, и чиновники, и специалисты, и общественники от Москвы до самых окраин.
Предварительные итоги оцениваем вместе с постоянным ведущим этих дискуссий, первым вице-спикером Госдумы Олегом Морозовым.
Олег Морозов: На самом деле судить о том, что же это было и зачем, могут не только непосредственные участники проекта "Народный бюджет", но и все, кто наблюдал за дискуссией. Ведь никакой тайны мы не делали. Обсуждение шло в открытом режиме, его транслировали по каналу "Вести 24". Многие видели все в режиме он-лайн. И, кстати, в регионах тоже шла трансляция диалогов через приемные Владимира Путина и Народного фронта. Была у нас и обратная связь со всеми 83-мя регионами, которые выходили на дискуссию целыми командами, где были специалисты, готовые к профессиональному диалогу с министрами.
Российская газета: Олег Викторович, почему именно такие темы были выбраны для дискуссии по бюджету?
Морозов: Мы посчитали что этими темами мы практически закрываем, если не весь бюджет, не все его проблемы, то по крайней мере 90 процентов их.
РГ: Что, на ваш взгляд, из "Народного бюджета" может перейти в главный финансовый документ страны, который готовит правительство?
Морозов: Мы сейчас как раз обобщаем те предложения, которые получили в ходе встреч на площадке Народного фронта. Понятно, что среди них есть такие, которые нельзя реализовать прямо сейчас. Потому, например, что они слишком затратные. То есть это надо делать, но трудно делать в 2012 году. Мы такие предложения тоже не отбрасываем. Будем искать возможности, чтобы интегрировать их в бюджетную работу на перспективу. Скажем, звучала идея, что нужно довести минимальную заработную плату до прожиточного минимума. Это правильная постановка вопроса. Более того, мы полагаем, что минимальная заработная плата должна быть всегда выше прожиточного минимума. Чтобы человек, получающий даже такую зарплату, понимал, что этих денег ему хватит, чтобы заплатить за жилье, купить продуктов и нормально на эти деньги существовать. Но можем ли мы реализовать такую замечательную, правильную идею немедленно, как предлагают некоторые? Давайте сначала посчитаем, сколько она потребует средств. Ведь это же не отзывные обязательства. Если мы сегодня повысим МРОТ, то уже не имеем права завтра вернуть все, как было, по причине нехватки денег в казне. Это обязательство, которое нужно исполнять и дальше. Но оно не ограничивается только минимальной зарплатой, а касается практически всей системы заработной платы в бюджетной сфере. Потому что все зарплаты здесь привязаны к МРОТ. Представляете, какие потребуются затраты? Это - первая проблема, а вторая не просто сложна, но еще и опасна. Как только в частном секторе вы законодательно принудите предпринимателя платить работнику не менее того минимума, который будет выше сегодняшнего примерно в полтора раза, он оценит свои возможности и найдет выход, чтобы исполнить закон без потерь для своего предприятия - сократит тридцать процентов персонала. Сколько тогда людей окажутся на улице! И им надо будет платить более достойное, опять же завязанное на МРОТ пособие. Поэтому мы говорим: "Будем над этим размышлять".
РГ: Но есть, наверное, и вполне реальные предложения?
Морозов: Конечно. Например, регионы поставили вопрос о стимулировании тех субъектов Федерации, которые увеличивают собственную налоговую базу. То есть расширяют производство, инвестируют, становятся более богатыми. Казалось бы, их за это надо поощрять, а федеральный центр, напротив, срезает субсидии, поскольку эти регионы выглядят лучше, чем их менее инициативные соседи. Вот территории и просят: не лишайте же нас за наши старания федеральной поддержки. Мы с минфином договорились о том, что в федеральном бюджете это предложение будет реализовано, фонд поддержки регионов - а это 10 миллиардов рублей - будет существовать. И еще одна общая региональная боль - кредиты. Многие территории для решения своих задач брали бюджетные кредиты. И вот наступило время платежей. Какие здесь могут быть варианты? Надо платить. Но мы понимаем, что такая жесткая позиция поставит регионы перед очень серьезными проблемами простым выбором: заплатить - значит срезать какие-то действующие серьезные важные программы. Потому формальный подход здесь не годится. Мы ведем сейчас переговоры, где полученные в ходе обсуждения бюджета мнения для нас очень важный аргумент. Если бы все это шло только от нас, депутатов партии парламентского большинства, нас бы могли упрекнуть в том, что мы лоббируем интересы своих территорий. Но теперь у нас есть доказательства, которые мы получили при обсуждении бюджета, что одинаковую с нами озабоченность по поводу этих кредитов испытывают все территории.
РГ: Судя по названным вами предложениям, народная дискуссия высвечивала какие-то болевые точки. Что еще болит?
Морозов: Дорожное строительство. О нем говорили представители всех территорий. Когда мы обсуждали проблемы реального сектора экономики, то было даже как-то неловко, потому что 80 процентов вопросов шло на министра транспорта Игоря Левитина, которому как раз и пришлось отвечать за дороги. Болит очень сильно то, что у нас сложилась неравноправная ситуация между учителями, которым предполагается увеличить заработную плату и которые на селе имеют льготы, и врачами, находящимися точно в таком же положении, но таких льгот не имеющими. Проблема малокомплектных школ. В один голос все поднимали эту тему. Проблема военных городков, откуда ушло минобороны. Кто должен помочь муниципалитетам обустроить эти городки, пока они еще окончательно не развалились. Активно обсуждалось, как сделать российского сельхозпроизводителя конкурентоспособным на мировом рынке. Но я заметил, что у министра сельского хозяйства Елены Скрынник уже были готовы на эти вопросы серьезно проработанные ответы.
Впервые в ходе обсуждения бюджета на площадке Народного фронта мы услышали по-настоящему независимую оценку партийных проектов. Одно дело, когда наши партийцы, работающие в регионах, говорят, как это здорово. Это мы как бы себя сами себя хвалим. А теперь мы узнали, как оцениваются проекты "Единой России" как бы со стороны. Участники дискуссии настаивали: "Продолжайте, требуйте денег под эти проекты, потому что они помогают решать огромное количество проблем на территориях".
Часть предложений мы уже минфину передали. А в конце августа уже в рамках нулевого чтения федерального бюджета на будущий год мы хотим еще раз обсудить с минфином все то, что происходило на площадке Народного фронта.
РГ: А происходило, как я предполагаю, обычное - все просили денег.
Морозов: Это понятно. Огорчал принцип, по которому делалось большинство запросов - "Есть проблема, дайте деньги на ее решение".
РГ: А как надо?
Морозов: Принцип должен быть другим - деньги не на проблему, а на результат. Можно субсидировать любую ставку кредита для фермера, если понятно, что на выходе будет такой-то результат. Тогда в этом есть смысл. А какой смысл субсидировать ставку, если, представим себе абстрактно, результата не предполагается. Это получится простое проедание народных денег. Кстати, эту основополагающую бюджетную идею - деньги на результат, а не на проблему - мы хотим внушить и нашим партнерам по Народному фронту.
РГ: Но ведь по принципу "есть проблема - дайте денег" и формировался бюджет в Москве и регионах многие годы…
Морозов: Это не столько от нашего недомыслия, сколько от того, что проблем было такое количество, а денег было так мало, что сам факт появления какой-то копеечки на решение проблемы уже был достижением. Выбирали не между результатом - хорошим или плохим или его отсутствием. Решали, кому дать, кому не дать - вот как строилась наша философия лет десять назад. Сейчас другая ситуация. Говорят, большие возможности нам с неба упали. У меня на этот счет иное мнение - с одной стороны, с неба упало, потому что была благоприятная экономическая конъюнктура. А с другой - мы наводили порядок. В финансах, в планировании, в бюджетном законодательстве. Когда я как депутат принимал первый в своей жизни бюджет, он был написан на четырех машинописных страницах. Голосуй за него, не голосуй, проконтролировать невозможно. Деньгами управляли чиновники так, как они хотели. У одного лучше получалось, у другого отвратительно. Воровали безмерно. Теперь есть и контроль, и возможность тратить наши относительно большие бюджетные деньги эффективно. Поэтому и ставится вопрос о результате. К примеру, было предложение - давайте сделаем стипендию студентам не меньше чем восемь тысяч рублей. Почему же не сделать? Но только тем студентам, которые действительно не зря занимают в вузе место, и точно будут работать там, где это нужно обществу, стране, людям, а не там, где они хотят. А еще лучше, если все будет решаться демократично - пусть сами студенты вместе с преподавателями делят свой вузовский стипендиальный фонд. Захотят, могут выдающемуся студенту, если он на третьем курсе уже занимается научной работой, которая имеет гигантские перспективы, и двадцать тысяч на стипендию положить.
РГ: И все-таки хочу уточнить, какой смысл в "Народном бюджете"?
Морозов: Я напомню вам про нулевое чтение бюджета в Думе. Когда мы создавали этот механизм, мы и сами еще не вполне понимали, какой в нем смысл. Но оценили его, когда в ходе диалога с правительством удавалось перераспределить еще до официального внесения проекта бюджета в палату несколько сотен миллиардов рублей. То есть деньги, которые планировалось потратить одним образом, по предложению депутатов, с которыми согласилось правительство, получали другое назначение. Этот же механизм работает и сейчас. Но если раньше мы транслировали свое, депутатское видение бюджета, то сейчас задействован более широкий круг участников - Народный фронт. А скоро появится и Народная программа, в тексте которой в том или ином виде будут учтены предложения, которые звучали при обсуждении бюджета.
РГ: Как вы думаете, авторы предложений не почувствуют себя обманутыми, не найдя отражение своих идей в главном финансовом документе страны?
Морозов: Я хочу, чтобы все поняли нас правильно. Не надо ожидать чуда от этого диалога, от процедуры обсуждения бюджета на площадке Народного фронта. Вот это как раз и было бы обманом и участников обсуждения, и граждан в целом. Потому что бюджет - это такая вещь, которая требует серьезного просчитанного программного подхода. Нельзя просто взять и любое предложение включить. И думаю, что большинство участников дискуссии понимало: что-то будет учтено, что-то нет, какие-то предложения отсеются как нереальные или будут отложены. Мы, кстати, в своей программе, я думаю, все-таки запишем идею доведения минимальной заработной платы до уровня не ниже чем прожиточный минимум. И постараемся сами себе честно ответить на вопрос, как ее реализовывать. Иначе мы будем безответственные политики.
РГ: Скажите, дискуссии на площадке Народного фронта - это только предвыборная акция? Или у такого диалога народа и власти есть перспективы?
Морозов: Зачем же от такого механизма мы будем отказываться? Теперь у нас как бы безотзывный мандат появился - вести диалог по всем вопросам. Я думаю, площадка Народного фронта неизбежно станет площадкой для обсуждения всех социально значимых законов. Уже в ближайшее время мы собираемся вынести на нее проект закона об образовании, организовать дискуссию по проекту закона о рыболовстве. Намерены еще одну, уже третью на площадке Народного фронта, встречу посвятить проблемам закона об основах охраны здоровья. Мы хотим его в сентябре принимать, но понимаем, что принимать его надо в том варианте, где максимально сближены все позиции. Планируется также обсуждение ситуации в ЖКХ.
Не скрою, что мы очень заинтересованы в таком диалоге. Во-первых, потому, что надеемся услышать максимальное количество сегментов общества, их реакцию. С такими консультантами мы сможем избежать ошибок при принятии решения. Это, во-вторых. А в третьих, мы, как голосующие политики, расширим круг людей, которые вместе с нами будут нести ответственность за это решение. Они нам дали этот мандат.
РГ: Чтобы размыть ответственность?
Морозов: Понимаю вопрос. Но не согласен с его постановкой. Ответственность не размоешь. Отвечать-то все равно будет власть, и партия власти, и депутаты. Ответственности с них никто не снимает.