Впервые отечественный игровой кинематограф рассказывает о церковном расколе XVII века, о судьбах исторических лиц - царя Алексея Михайловича и его сына Федора Алексеевича, патриарха Никона, протопопа Аввакума, братьев Морозовых, боярыни Феодосии Морозовой. Подлинный смысл картины Николай Досталь видит в объединении россиян через осмысление своего прошлого и настоящего. Наш корреспондент побеседовал с режиссером.
Российская газета: Николай Николаевич, о чем думает режиссер в день премьеры?
Николай Досталь: Вначале предполагалось, что премьера "Раскола" состоится на телеканале "Россия 1", и мы ждали, что так и будет. Ведь создатель фильма всегда стремится к тому, чтобы максимальное количество людей имело возможность посмотреть его работу. Но когда я узнал, что премьера состоится на телеканале "Культура", я был опечален, потому что он охватывает далеко не всю страну, особенно глубинку. Вот пример: в городе Кириллове, где снималось много эпизодов фильма, где жители города участвовали в съемках массовых сцен, не принимается "Культура", а только "Первый" и "Россия 1". А ведь Кириллов находится в 100 км от Вологды, в 600 от Москвы. Но нет худа без добра. Фильм не будет прерываться рекламой и "Раскол" будет идти в первозданном авторском варианте. Это большой плюс.
РГ: В фильме "Раскол" запечатлен тяжелейший и малоизвестный период российской истории. Что натолкнуло вас на создание фильма, и как долго вынашивался замысел?
Досталь: В моем фильме "Завещание Ленина", который посвящен нашему великому русскому писателю Варламу Тихоновичу Шаламову, есть эпизод, где он читает свое стихотворение "Аввакум в Пустозерске". Образ Аввакума у меня как-то очень отчетливо сопрягался с самим Шаламовым. И тот и другой - страстотерпцы! Только один - на Колыме, а другой на триста лет раньше - в Пустозерске. Один выжил в жутких условиях, а другой был сожжен. Вот такая у меня произошла сцепка. Мне запомнились первые слова этого стихотворения-поэмы: "Не в бревнах, а в ребрах / Церковь моя…" Эти же слова есть и в "Расколе". Работа над картиной продолжалась более четырех лет: приблизительно два года создавался сценарий, столько же картина находилась в производстве. Над сценарием трудился Михаил Кураев, а я ему, помогал. Даже, можно сказать, и так: иногда мешал, как ему кажется.
РГ: По каким источникам восстанавливались исторические события в "Расколе"?
Досталь: Мы, конечно же, максимально использовали материалы историков: Карамзина, Соловьева, Ключевского, Карташова. Также были куплены права экранизации на четыре книги Владислава Бахревского: "Аввакум", "Никон", "Страстотерпцы" и "Тишайший". Эти книги - чистая беллетристика. Мы использовали их для создания собирательных, не исторических персонажей, например, образа Саввы.
РГ: Какова доля художественного вымысла в вашем фильме?
Досталь: Я не могу точно сказать, но даже если бы знал, наверное, не сказал бы… Конечно, это художественное произведение. Я даже больше скажу. В титрах вы не увидите ни одного консультанта. Почему? Потому что мы не хотели, чтобы к ним были вопросы. Все претензии зрителей берем на себя. Если бы мы следовали их точным советам, драматургия фильма разрушилась бы. Например, в то далекое время царь был сакральной личностью. Его никто в лицо не знал, кроме самого близкого круга людей, не было его портретов… Когда он появлялся на людях, что бывало крайне редко, проезжал по улице - все должны были падать ниц. А у нас царь общается с Саввой, с тюремными сидельцами. Это, конечно же, не очень правильно. Здесь мы все-таки следовали нашему художественному замыслу.
Мы также сознательно ушли от обозначения точных мест действия и дат, потому что мы тогда просто запутали бы зрителя. А если говорить о соотношении в нашем фильме действительно исторических событий и художественных отступлений, то главные ключевые моменты истории точно воссозданы и по времени, и по месту: Москва, Пустозерск, взятие Смоленска, Мезень, ссылка в Сибирь - Енисейск, гибель Феодосии Морозовой.
РГ: До вас игровой кинематограф не затрагивал темы Раскола. Чувствуете ли вы определенную ответственность перед зрителем за историческую достоверность?
Досталь: Естественно, мы отвечаем за то, что мы сделали. Мы отвечаем фамилиями тех историков, которые описывали эти события, и на которых мы опирались. Я считаю нашу картину исторически выверенной и, надеюсь, убедительной.
РГ: События, описываемые в вашем фильме, неизбежно раскололи русское общество на две части. Так на чьей стороне правда, с вашей точки зрения? Или она посередине? Или ее нет вообще?
Досталь: В фильме Аввакум говорит: "Чья правда - правда?". Нет ответа здесь. Я считаю, что у каждого своя: и у Авакума, и у Никона, и у Алексея Михайловича. Ведь что хотели создать Никон с Алексеем Михайловичем? Москву - третий Рим! Благая, великая цель! Москва была свободным, мощным, богатым государством. И под ее крылом хотели православный мир объединить. И царь Никона поддерживал. Но какими средствами это делалось? Вот и получилось: цель - благая, а средства - отрубить голову, вырвать язык, сжечь… Как всегда, "цель оправдывает средства" - эта жуткая формулировка, которая следует за нашими правителями все время.
У Аввакума, более прямая дорога. Он был сразу нетерпим ко всем новшествам: семь столетий люди молились и были святы, и теперь оказалось - не туда шли! Русский мужик к вере пришел через обряд, а потом уж молитву на слух выучил, потом грамоте научился. И что ж теперь ему говорят, что он неправильно молился столько столетий?.. Тут нельзя не упомянуть Александра Исаевича Солженицына. Он был целиком на стороне староверов и считал, что Русская Православная церковь должна покаяться… Я могу его понять, потому что если говорить о староверах, действительно, они же не сопротивлялись. Их кололи, били, сжигали, а они убегали в леса, на чужбину. Но поднять оружие против власти? Они этого не делали. Просто терпели, терпели, терпели, почему их и называют "страстотерпцы". Но это Солженицын. Мы не выносим такой приговор.
РГ: Что же является объединяющим в драматургии вашего фильма?
Досталь: Это, наверно, два персонажа - Аввакум и Никон; их судьба. Они полярны. Сначала - они вместе, потом расходятся и уже идут совершенно разными путями… Судьба одного, судьба другого, смерть одного, смерть другого. Между ними боярыня Морозова. На них все построено.
РГ: Как вы решили важную для каждого художника проблему финала картины?
Досталь: В сценарии финал был иной… Финал родился в процессе съемок. Мне показалось, что Петр… - когда марширует его потешное войско, - это такой, своего рода, марш из Руси средневековой в Россию имперскую, это переход. Переход очень жесткий. Припечатывание сапогами по земле, мне кажется, это правильная точка, или правильнее - многоточие - туда, в имперскую Россию.
РГ: Могут ли некоторые герои вашего фильма служить примером мужества, непоколебимости и силы духа - исконных черт русского характера?
Досталь: Этот вопрос такой непростой. Мне кажется, в каждом из наших персонажей есть такие, очень праведные черты: они есть, конечно же, в Аввакуме, они есть в Никоне, в царе Алексее Михайловиче, в боярыне Морозовой, несмотря на то, что все эти герои оказались, так скажем, по разные стороны баррикад. Интересный персонаж - царь Федор Алексеевич, очень забытый, к сожалению. Он мало прожил, но пытался сделать для России многие полезные вещи.
РГ: От каких визуальных образов вы отталкивались, создавая своих героев, например, боярыню Феодосию Морозову?
Досталь: Мы старались придерживаться исторических описаний. Морозова у нас - красивая, интересная, статная русская женщина. Она ведь погибла, когда ей было сорок с небольшим лет. Образ, созданный актрисой Юлией Мельниковой, очень отличается от известной всеми картины Сурикова.
РГ: Образ народа, толпы, отдельных людей из народа… Есть ли в картине прорицатели, блаженные, как, например, всеми известный образ Юродивого?
Досталь: У нас в фильме есть такой персонаж - Васька Босой, шут царя. Это собирательный образ. Шуты были в средневековой Руси почти у всех царей. Придумал такого персонажа сценарист и вложил ему всякие нужные словечки в уста, потому что только шуты смели царю сказать правду, которую окружение царя замалчивало.
РГ: Помогали ли вам исторические места, где проходили съемки - Ростов Великий, Суздаль, Кандалакша, Соловки - достоверно воспроизводить те далекие события?
Досталь: Помогали, но не столько мне, сколько актерам. В фильме есть два исторических места, где Никон был действительно в ссылке: это Кирилло-Белозерский и Ферапонтов монастыри. Когда мы снимали в этих стенах, Валерий Гришко (Никон) чувствовал что-то, были у него какие-то правильные ощущения... Когда мы попадали в те места, где действительно происходили события, они давали большую энергетику.
РГ: Вы пытались в фильме говорить со зрителем символами - колокольный звон, древнерусская икона, картины природы?
Досталь: Мне очень повезло, что композитором картины стал Владимир Мартынов. Он очень точно прочувствовал музыку к нашему фильму - она, в основном хоровая, в духе русской средневековой традиции. Но при этом, есть серии, где музыки вообще нет. Также визуальный ряд картины подчеркнут фресками Дионисия из Ферапонтова монастыря (они - в начале каждой серии, начиная со второй). Я рад, что мы запечатлели эти фрески, ведь в Ферапонтов монастырь мало кто доедет…
РГ: В нашем обществе существует проблема духовного просвещения. Сможет ли ваш фильм пробудить у зрителей интерес к отечественной истории, культуре, к религии?
Досталь: Всегда очень трудно вычислить и просчитать реакцию зрителя. Вообще, очень хотелось бы, чтобы все картины, которые я снимаю, смотрела молодежь; чтобы на будущее у них был какой-то задел. И этот фильм тоже обращен к ним… Мы плохо знаем нашу историю, плохо знаем наше прошлое. Как сказал Николай Рерих, камни прошлого - это ступени в будущее! Без знания нашего прошлого, мы будем наступать на те же самые грабли, которые раскинуты были еще триста лет назад. Несмотря на название, фильм ведет к объединению россиян через осмысление своего прошлого и настоящего.