Поделиться
Наркотики ежегодно уносят армию молодых жизней - счет идет на десятки, а может быть, и сотни тысяч.
Считается, что виной всему героин, завезенный контрабандистами из далекого Афганистана. Но, оказывается, билет на поезд смерти можно купить и в обычной аптеке, даже без рецепта. Об этой беде ведут речь член президиума Ассоциации юристов России Михаил Барщевский и председатель Государственного антинаркотического комитета, директор Федеральной службы РФ по контролю за оборотом наркотиков Виктор Иванов.
Михаил Барщевский: Виктор Петрович, почему ваше ведомство выступило против безрецептурного оборота кодеиносодержащих обезболивающих препаратов?
Виктор Иванов: Кодеин - это синтетический аналог героина. За последние 5 лет объем реализации кодеиносодержащих препаратов вырос почти в 5 раз. Очевидно, не потому, что головы у людей стали болеть в 5 раз чаще. До 1999 года такого рода препараты получали только по рецептам. А когда их стали отпускать без рецепта, начался бурный рост реализации. С одной стороны, аптеки и производители хотят заработать как можно больше, а с другой - появился целый сегмент молодых людей, которые начали экстрагировать из этих препаратов так называемый кодеин.
Барщевский: Что вы подразумеваете под словом "сегмент"? Какие цифры характеризуют масштаб проблемы?
Иванов: По итогам 2010 года через аптечную сеть было продано кодеиносодержащих препаратов100 миллионов упаковок. По сути, по одной упаковке на каждого совершеннолетнего гражданина России.
Барщевский: Ну и что? Если у человека мигрень, он выпивает пол-упаковки в день. Это совершенно нормально.
Иванов: Анализ статистики и результаты работы нашей службы говорят о негативной тенденции. За последние 5 лет мы стали изымать этого наркотика в 800 раз больше.
Барщевский: Какого, уже экстрагированного?
Иванов: Да, наркотика, который экстрагируют только из препаратов, купленных в аптеках. Мы находим подсобное оборудование, пробирки, разного рода кастрюльки, а также ингредиенты, с помощью которых идет процесс экстрагирования кодеина из обычных таблеток.
Барщевский: И сколько человек в стране, по вашим данным, сегодня потребляют экстрагированные из кодеина наркотики?
Иванов: Мы предполагаем, порядка 200 тысяч человек.
Барщевский: Объясните, почему 40 миллионов законопослушных граждан, потребляющих нурофен, пенталгин и т.д. по прямому назначению, должны страдать из-за 200 тысяч наркоманов? Это же обычные таблетки, назначаемые при зубной боли и менструациях.
Иванов: Не совсем обычные. Эти таблетки изготавливаются с применением синтетического наркотика кодеина. Часть его - 4,5 тонны - ввозится непосредственно как наркотик с разрешения структуры ООН - Международного комитета по контролю за наркотиками. Еще 5 тонн поступает уже в составе импортных кодеиносодержащих препаратов. Таким образом, мы ежегодно закупаем для нашей фармацевтической промышленности продукцию, содержащую почти 10 тонн кодеина. Это равносильно 10 тоннам высококонцентрированного героина. Такие лекарства покупают наркопотребители или по их просьбе - другие люди. Мы уверены, что кодеиносодержащие напрямую влияют на уровень смертности в РФ. Например, в Норильске от отравления этими препаратами ежегодно умирают 100 человек в возрасте до 30 лет.
Барщевский: От алкоголизма умирает в разы больше. Но государство не вводит продажу водки по рецептам - надо пополнять бюджет. А за счет таблеток бюджет не пополняется. Поэтому можно издеваться над людьми и запрещать нормальным гражданам покупать болеутоляющие?
Иванов: Мы выступаем не за запрет, а за рецептурный отпуск. И обратите внимание, речь идет о так называемых препаратах симптоматического ряда, которые, по сути, подавляют болевой рефлекс, но не вылечивают.
Барщевский: Если у меня заболел зуб в пятницу вечером, к врачу я попаду только в понедельник. Выходные надо как-то прожить - где взять рецепт на болеутоляющее? Даже в Москве! Я не беру какой-нибудь Тьмутараканск.
Иванов: Мы - за комплексное решение проблемы. Во-первых, рецептурный отпуск. Например, в Германии у людей тоже болят зубы, но там без рецепта эти лекарства не отпустят никогда. И, кстати говоря, в Липецкой, Калужской и Белгородской областях уже введен рецептурный порядок отпуска этих лекарств, и он не вызвал там каких-то волнений, даже жалоб нет.
Во-вторых, существует свыше 150 аналогов, которые позволяют применить анестезирующий эффект или выполнять лечебную функцию. Например, есть противокашлевые препараты и местно анестезирующие средства: панатус, стоптуссин, омнитус, бронхолин шалфей, бронхотон. Мир уже давно знает массу аналогов.
Барщевский: А насколько сократилась продажа в упомянутых областях?
Иванов: С апреля по август в среднем в 4 раза. Но главное, количество наркопритонов, которые мы совместно с МВД ликвидируем, уменьшилось наполовину. При этом отмечен значительный рост продаж в соседних областях: Воронежской, Курской, Московской, Смоленской, потому что дезоморфиновые наркоманы поехали в регионы, где идет свободная реализация кодеиносодержащих препаратов.
Барщевский: Вы упоминали опыт Германии, а в других странах как?
Иванов: В США, Великобритании, практически во всех странах Европы подобные препараты отпускаются только по рецептам. О людях, страдающих мигренями, знают их лечащие врачи. Именно они и прописывают лекарства. На экстренные случаи дома всегда должны быть необходимые препараты. И врач может выписать одну, две, три или пять упаковок, если человек в этом нуждается.
Барщевский: Вы уровень коррупции в России знаете как никто другой еще по предыдущей должности. Представляете, как мы соблазняем врачей получать деньги за выписывание таких рецептов?
Иванов: Сейчас у нашей службы нет предмета контроля, потому что эти препараты находятся в свободной продаже и я запрещаю топтаться сапогами в аптеках. А вот если это будет по рецептам, у нас возникает некий предмет контроля. В принципе, это общепринятый инструмент в ряде стран с тем, чтобы не было злоупотреблений, с одной стороны, лекарствами, вызывающими зависимость, а с другой - при выписывании рецептов.
Барщевский: Сколько у нас вообще в стране официально зарегистрированных наркозависимых?
Иванов: Официальная статистика учитывает лишь тех, кому уже поставлен диагноз. Как правило, это люди, которым оказывалась медицинская помощь в связи с приемом наркотиков. Таких людей у нас порядка 600 тысяч. Эта цифра не увеличивается, при этом каждый год на учет попадают еще около 80 тысяч впервые обратившихся.
Барщевский: То есть больше 10 процентов к предыдущей цифре, которая не увеличивается?
Иванов: Да. Это вызвано колоссальной смертностью. При этом умирают наркоманы и алкоголики, как правило, из-за отказа каких-то внутренних органов. И в статистике обычно фигурирует непосредственный диагноз. Только патология внутренних органов от употребления наркотиков наступает значительно быстрее. Как правило, наркоманы не доживают до 30-35 лет. Патология от злоупотребления алкоголем наступает уже после 40.
Барщевский: А сколько, по вашим оценкам, в России неофициальных потребителей наркотиков?
Иванов: Около 5 миллионов. Их диагностируют еще не как наркоманов, а как наркопотребителей, у которых уже наступили вредные последствия.
Наркоманами становятся не сразу. Молодые люди начинают экспериментировать с наркотиками из любопытства. Они ходят на дискотеки, в ночные клубы и там видят очень соблазнительные образцы поведения. Те, кто балуется наркотиками, раскованны, общительны, у них нет смущения перед лицами противоположного пола. Ребята, у которых нет таких качеств, смотрят и хотят выглядеть так же. Наркопотребители как бы заражают окружение и вербуют все новых и новых сверстников. Поэтому вопрос ранней диагностики жизненно важен.
Барщевский: Сколько из 5 миллионов наркопотребителей молодых людей?
Иванов: 80 процентов наркопотребителей - молодежь в возрасте от 20 до 28 лет. До этого возраста процент значительно меньше. После - идет понижение, потому что эти люди уже умирают. Поэтому Стратегия государственной антинаркотической политики нацелена на работу в молодежной среде.
Барщевский: Вы, видимо, исходите из того, что тех, кто уже подсел, спасти нельзя?
Иванов: Нет, это не так. Я проводил целый ряд мероприятий в регионах, выезжал в центры социальной реабилитации, например, в Ставропольском крае, Ханты-Мансийском округе, Нижневартовске, под Москвой. И оказалось, что героиновым наркоманам можно помочь. Но им очень важно пройти после детоксикации курс социальной реабилитации, сменить социум. А вот с дезоморфином пока не знают, что делать.
Барщевский: А что происходит с вашим предложением по поводу введения процесса наркоконтроля в школах и вузах?
Иванов: В апреле на Госсовете под председательством Дмитрия Анатольевича Медведева мы выступили с предложением расширить практику тестирования и возможностей медицинского осмотра, который регулярно проводится в школах с целью выявления каких-либо заболеваний. Было предложено включить дополнительно исследование образцов биологического материала старшеклассников на наличие метаболитов наркотика не для постановки их на учет, а чтобы проинформировать родителей о назревающей проблеме.
Барщевский: Сегодня уже октябрь. По факту что-нибудь сделано?
Иванов: Безусловно. В ряде регионов, например, в Татарстане, Башкортостане, актами местных органов образования ввели такие процедуры. В некоторых регионах это было сделано решением муниципальных властей.
Барщевский: Это дало результаты?
Иванов: К сожалению, цифры безрадостные. От 3 до 5 процентов школьников уже пробовали наркотики. Это много на самом деле.
Зато родители получили информацию, что их детям грозит беда. На этой стадии, как правило, достаточно бывает более пристального родительского внимания.
Барщевский: Это еще и очень хорошая превентивная мера, отпугивающая наркоторговцев от школ и от институтов.
Иванов: Действительно, мера имеет профилактическое воздействие. Конечно, она не носит обязательного характера. Но почти 90 процентов родителей согласились, что такая процедура на условиях анонимности крайне важна.
Барщевский: На какие профессии у нас введен официальный юридический запрет для наркопотребляющих?
Иванов: Правильнее говорить не о запрете на профессии, а о дополнительных требованиях к состоянию здоровья людей для целого ряда профессий, установленных постановлением правительства, которое было принято еще в 1991 году. Прежде всего это профессии, связанные с эксплуатацией опасных механизмов, техногенно опасных производств и так далее. Это машинисты, водители, летчики, диспетчеры управления воздушного движения, работники электростанций, военнослужащие.
Барщевский: А как же у нас тогда среди полицейских и военнослужащих попадаются наркоманы?
Иванов: Издав постановление, правительство тогда не позаботилось детально расписать регламент его исполнения, ответственных лиц. Поэтому постановление существует, но де-факто в полной мере не исполняется.
Барщевский: А сегодня почему этого не сделать? Почему это вам не проинициировать?
Иванов: Вопрос находится в компетенции правительства, которое его решает силами прежде всего минздравсоцразвития, совместно с другими ведомствами.
Барщевский: И 20 лет без малого у нас то летчики под наркотиками, то милиционеры.
Иванов: До недавнего времени проблему наркопреступности рассматривали только сквозь призму полицейской работы - ловить, пресекать, привлекать к уголовной ответственности. Мы и теперь возбуждаем ежегодно почти 240 тысяч уголовных дел, больше 100 тысяч привлекаем к уголовной ответственности. Но этого мало.
Мировой опыт, в том числе решения Генеральной Ассамблеи ООН, антинаркотические конвенции говорят о том, что одной полицейской работой результата не достичь. Нужно сокращать спрос на наркотики. А для этого нужно внимательно и скрупулезно изучать ситуацию.
Барщевский: А что делать со слухами о том, что очень большой сегмент распространения наркотиков занимают сами наркополицейские?
Иванов: Мы такие случаи стараемся выявлять. В ФСКН действует достаточно сильная служба собственной безопасности, и если мы получаем подобную информацию, немедленно ее проверяем. Мне в ежедневном режиме докладывают, какие получены сигналы от граждан, СМИ, агентурного аппарата. Около 100 человек ежегодно мы привлекаем к уголовной ответственности. Приблизительно в 10 процентах случаев можно говорить о вовлеченности в злоупотребления, когда сотрудники пытаются заработать деньги за счет манипуляций с наркотиками. В остальных 90 процентах случаев дело касается превышения служебных полномочий либо иных нарушений законодательства. Сказать, что наркополицейские крышуют наркобизнес, было бы слишком большим преувеличением.
200 тысяч человек потребляют наркотики, экстрагированные из кодеина.