В школьной программе Хлебников если и упоминается сейчас, то вскользь. Обыватели, считавшие его при жизни ну разве что чудиком, и сегодня споткнутся, если вдруг прочитают: отчего у него в усадьбах ночью "чингисханят", а в небе синем - хочется "моцартить"? Обыватели - ориентир внушительный - сами часто нуждаются в ориентирах. А с Хлебниковым странная история: поэтов и ученых он сводит с ума, но не только они, все повально, даже те, кто отмахивается, говорят, не заморачиваясь и сами того не ведая, его словечками. Что за словечки?
Но прежде - маленькое отступление. Хлебников не единственный выдумщик новых слов. Их сочиняли и до него, и после. Ну вот, для наглядности, лет семь назад законотворцы в Мосгордуме, попилив все напитки на "пиво" и "непиво", предлагали так и узаконить новое слово.
"Непиво" депутатское не прижилось - но факт остается фактом: в каждом времени всплывают свои слова. Каково время - таковы и запросы, вот что интересно. А утонут, не утонут неологизмы - другой вопрос... Впрочем, вернемся к поэту Хлебникову.
Исследователи добросовестно спорят о том, кто раньше произнес слово "летчик". Есть версии - то ли Александр Грин, то ли Михаил Пришвин. Но общепринято считать, что это Хлебников. До него Александр Блок посвятил погибшему в авиакатастрофе капитану Мациевичу стихотворение "Авиатор" - он назван "летуном", "пилотом". А 5 лет спустя, в 1915 году, Хлебников написал "Тризну", в которой и появилась "тень от летчиков в пыли".
Потом еще в двадцатых, независимо друг от друга, почти одновременно, Хлебников и Андрей Белый сконструировали страшилку ХХ века - словосочетание "атомная бомба". До них, в 1913 году, atomic bomb Уэллса из романа "Освобожденный мир" переводили как "атомическую бомбу".
Пусть специалисты спорят, кто что придумал первым, кто вторым. Хлебников изобретал "Образчики словоновшеств в языке" и фонтанировал неологизмами бесперебойно. Что-то прижилось, чего-то никто и не вспомнит: он вот сам сетовал, что "летчик остался, а льтица отлетела". В водопаде "отлетевших" каких только не было у него слов - и отрицанцы, и брюховеры, и гнилолюбы, и тухлоумцы, и весничие.
Любопытно, кстати, вот что: вся эта заумь, микрохирургия языка вдруг приводила Хлебникова к открытиям, способным озадачить любого и сейчас. Поэт, опережая физиков, додумался вдруг до термоядерного "взрыва в Солнце", до волновой природы электрона (открытой через два-три года после хлебниковских записей), о пульсации солнца (обнаруженной учеными спустя 59 лет). А казалось - просто словесные игры.
Математики кисло смотрят на хлебниковские расчеты исторических циклов возникновения и крушения империй, но как бы то ни было, не отмахнешься от такого факта: за несколько лет до революции Хлебников рассчитал и твердил - "не следует ли ждать в 1917 году падения государства?"
Все это завораживает. Как и стихи, в которых река шумит "служебным долгом", а море дает "белью отпущенье в грехах". Как бездны фраз: "Организму вымысла нужна среда правды". Или так вот - "Мировая революция требует мировой совести".
Поэт-будетлянин - и все его словотворчество пугающе шаманское. Но трудно удержаться, не повториться: самое интересное за всем этим - само время, атмосфера жизни, чем люди дышат, про что вдруг именно в эту эпоху потребовались неологизмы. По сути, история возникших и прижившихся слов - зеркало истории общества.
Вот слово "самолет", оказывается, появилось еще в 1853 году, когда отставной капитан Владимир фон Глазенап и титулярный советник Максимиллиан фон Адлерскрон зарегистрировали под таким диковинным названием свое пароходное общество на Волге. Какой "Самолет"? Откуда? А необъяснимо. Озарило так вот. Что-то в воздухе пронеслось.
Самолеты, летчики - это же воздух времени, запрос языку. Как писал Борис Слуцкий, "понадобилось перешагнуть порог/небес, чтобы без всяких отсрочек/слово "летун" придумал Блок/и Хлебников чуть поправил: "Летчик".
Последние два "самолетских" парохода, кстати, плавали аж до 90-х годов ХХ века. На бывшей "Великой княжне Татьяне Николаевне", ставшей "Спартаком", снимался еще фильм "Жестокий романс" - в кино это пароход "Ласточка".
Пароход потом бросили, гниет себе где-то на волжской отмели. Последний привет того "Самолета" новому времени.
1 Век XVIII. Просвещение, перевороты, рококо и церемонии.
Михаил Ломоносов придумал слова: кислород (вместо оксигениума), формула, термометр, атмосфера, микроскоп, автограф, чертеж, земная ось, нелепость, маятник, насос, рудник, кровля, косяк, созвездие, полнолуние, притяжение, гашеная известь, удельный вес, предложный падеж.
Поэт Антиох Кантемир: кризис, средоточие, критик, характер, вкус (одеваться со вкусом), понятие, жадность, деликатность, надменность.
Василий Тредиаковский: общество, искусство, достоверный, вероятный, беспристрастность, благодарность, злобность, почтительность, неосмотрительность, дальновидность и даже гласность.
2 XVIII-XIX, грань веков. Полусонная держава, сантименты и ожидания.
Гавриил Державин: ручьиться (то есть течь, как ручей).
Николай Карамзин: благотворительность, влюбленность, вольнодумство, достопримечательность, ответственность, подозрительность, промышленность, утонченность, тротуар, кучер, трогательный, общественность, человечность, общеполезный.
Александр Радищев: гражданин (как полноценный член общества).
3Век XIX, первая треть. В поисках самосознания, от романтизма к реализму.
Художник Карл Брюллов: отсебятина.
Николай Гоголь: халатность, обыностраниться.
Василий Жуковский: обезмышить, омноголюдеть, оравнодушеть.
Александр Шишков: лицедей, мокроступы, шарокат.
Критик Виссарион Белинский: субъективный, объективный.
4 Век XIX. На перепутье: реформы и смутьяны.
Писатель Петр Боборыкин: интеллигент, интеллигенция.
Михаил Салтыков-Щедрин: головотяпство, благоглупости, злопыхательство, мягкотелый.
Иван Тургенев: нигилист.
Федор Достоевский: приживалка, стушеваться, административный восторг.
Антон Чехов: тараканить, этикетничать, собачиться, каверзить, окошкодохлиться, бумагопожиратели, пьесопекарня, драмописец, тюрьмоведение, испанистая терраса.
5 Век XX, первая половина. Время Хлебникова, белое и красное в головах.
Алексей Крученых: заумь, заумный.
Игорь Северянин: бездарь.
Владимир Маяковский: прозаседавшиеся.
Слова нового быта: большевики, меньшевики, летучки, нэпманы, продразверстка, завначсклада, упрощенка, советский.
6 Век XX. Космос и два мира - две судьбы.
Фантаст Александр Казанцев: вертолет, инопланетяне (вместо инопланетчиков).
Михаил Зощенко: полуинтеллигент.
Александр Солженицын: образованщина.
Владимир Набоков перенес наоборот из русского на американскую почву слово "пошлость" и смеялся, что у американцев не было слова, обозначавшего их образ жизни.
Юнна Мориц: любли (вместо рублей), поэтка, говНАТО.
Александр Градский: претендует на авторство слов "совок" и "журналюги".
Говорят, язык саморегулируется и выживает, что с ним ни делай, сам по себе. С этим и спорить нечего. Просто заметим: литераторы теперь вдруг перестали быть придумщиками слов - на смену им пришли пиарщики и прочие слововнушители. Язык глобализации, стирая все, как терка, несет по всему миру слова-кальки: целлюлиты, шопинги, гламуры, копирайтеры, фрилансеры, мерчендайзеры, хедлайнеры, тренды, дресс-коды, ньюсмейкеры, слоганы, флаеры, соки-фреш, овощи-гриль и картофель-фри. Да, и аватары тоже.
Целый мир потребления новых смыслов и новых идеологий. Придуманное же американцем Ричардом Флоридой определение движущей силы истории - "креативный класс" - повторяется всюду, как под гипнозом. Старые знакомые слова текут, меняются и означают не то, что прежде: оранжевая чума, белые ленточки, бандерлоги, хомячки, мимимитинги. Задержатся ли эти новые смыслы в языке - не знаю, слишком уж они спекулятивны и конъюнктурны.
И все же: что-то же должно остаться от нашего времени? Что-то - конечно. Вот, смайлики, например)))
10 слов, изменивших в наше время свой прежний смысл
Гуглить - понятно, значит пытаться найти что-то в поисковике Google. А у Гоголя гугля - шишка на лбу.
Банить - отключать доступ к интернет-ресурсу. А в словаре Даля у слова банно-помывочный смысл.
Лох - понятно тем, кто не лох. А в стародавние времена так называли лососевых рыб в Олонецком крае.
Безе - сейчас исключительно для сладкоежек. А в жеманные эпохи слово означало поцелуй: позволь, душа, я тебе влеплю один безе.
Панки - не парни с ирокезами и серьгами в носах, а по Далю - лубочные картинки.
Бар - когда-то был не местом, где главное - выпить, а наносной мелью в устье реки.
Понт - в русском языке когда-то на античный манер означал море. Теперь стал просто выпендрежем, понтами.
Пикет - когда-то в него играли картежники, теперь развлекаются любители митинговать.
Самопал - был старинным гладкоствольным ружьем без замка, стал китайской подделкой, а то и просто бормотухой.
Понятие - у поэта Кантемира означало некое представление, знание о предмете. Теперь у конкретных парней означает их пацанское знание о людях и жизни.