На международной конференции в Воронеже, посвященной Году истории и Году Германии в России, можно было узнать, что видели друг в друге в ХХ веке представители двух народов - сколь близких исторически, столь же далеких психологически и культурно. Обсуждали историю не политическую, а "человеческую".
Ученые из разных городов России и ФРГ собрались в Воронеже по приглашению Регионального центра устной истории (действует в структуре местного педуниверситета), при поддержке немецкого Фонда имени Фридриха Эберта, Германского исторического института в Москве и Центрального филиала Российской академии правосудия. Послушать доклады приходили не только давние друзья Центра - студенты, будущие педагоги, юристы, - но и воронежские учителя, аспиранты ВГУ и курсанты Военного авиационного инженерного университета.
- Одна из саратовских газет в 1905 году писала, что немцам удавалось распространять свою культуру везде, где они появлялись, за исключением России. В Поволжье, например, немецкие колонисты фактически "обрусели" в социально-экономическом отношении - оставаясь при этом крайне замкнутым сообществом, нарушить автономию которого смогла с трудом только коллективизация, - рассказал заместитель директора Германского исторического института в Москве профессор Виктор Дённингхаус. - Дело в том, что саратовским колониям власти навязали крестьянскую общину. Постоянные переделы земли не способствовали тому, чтобы люди относились к ней по-хозяйски. Немцы в Поволжье были очень похожи на русских. Даже на паперти стояли! Но русского языка толком не знали. В начале ХХ века колонии всколыхнула волна "школьных бунтов", потому что в их школы, где преподавали на немецком и в основном Закон Божий, прислали русских учителей. Религии в школе стало меньше, интерес к вере стал падать, что угрожало устоям колоний. Немцы стали изгонять русских учителей. Такая вот парадоксальная сложилась ситуация, когда в ходе революции 1905-1907 годов немцы выступали за сохранение архаичной системы образования, а не за политические свободы, конституционную монархию и тому подобное. В 1907-м им разрешили вернуться к преподаванию на своем языке, потом предприняли вторую попытку "русификации". Однако колонии остались "вещью в себе" даже при советской власти, в двадцатые годы туда отказывались ехать коммунисты-агитаторы. В 1929-м около 15 тысяч немцев собралось под Москвой, требуя разрешить им выехать за границу. Эта отчаянная "попытка к бегству" привлекла к себе внимание всего мирового сообщества и послужила для сталинского руководства лишним доказательством "антисоветской" позиции немцев. Вот они, предпосылки сталинской депортации…
Петербургский историк Наталья Иванова, член Российско-германского форума, представила любопытную переписку русского императора Николая II и немецкого кайзера Вильгельма II. Несмотря на симпатию друг к другу, государи-кузены не смогли предотвратить Первую мировую, ставшую катализатором революционных процессов в Европе.
Один из докладов был посвящен дневникам Йозефа Геббельса - он с юности восторгался Достоевским, считая его абсолютным гением, пророком, своим другом и вождем (фюрером). С такой экзальтацией Геббельс высказывался только о Гитлере. В 1930-е годы Геббельс с женой и детьми каждый сочельник смотрел балет Чайковского "Щелкунчик", а после Сталинградской битвы вдруг взялся перечитывать "Мертвые души"… Тогда он, конечно, уже не слишком симпатизировал русскому народу, но упорно пытался понять этих "чужих", ставших в чем-то близкими благодаря Федору Михайловичу.
О том, как "чужими" становятся "свои", говорил декан факультета Центрального филиала Российской академии правосудия, бывший военный судья Андрей Коньков. На основе анализа приговоров военного трибунала Воронежского военного округа 1950 - 1954 годов он дал информацию о том, что происходило с солдатами и офицерами после пленения немцами, о том, как некоторые изменники переходили на сторону врага, служили оккупантам полицейскими, становились карателями и предателями, как чинили насилие в отношении населения на оккупированных территориях. Он привел в пример приговор в отношении братьев Н., которые в тридцатые годы были раскулачены, а во время войны добровольно стали служить немцам, отбирали для оккупантов у жителей скот, имущество, применяли насилие, были причастны к убийствам мирных советских граждан. За совершенные злодеяния они были приговорены к расстрелу. Вместе с тем, некоторые приговоры затем были пересмотрены. Во время службы Андрея Конькова в Польше военный трибунал Северной группы войск в порядке надзора пересматривал приговоры времен войны. Зачастую материалы и протоколы допросов, составленные иногда на обороте немецких бланков и продуктовых карточек, не содержали достаточных и убедительных доказательств вины осужденных...
Профессор Мюнхенского института современной истории Эльке Шерстяной привезла в Воронеж записи походных песен, которые поднимали дух немецких солдат во время Второй мировой и в советском плену. Интересно, что русские конвоиры порой приказывали "фрицам" создавать хоры и оркестры - как бы утверждаясь лишний раз в своей победе над врагом. А те, в свою очередь, затягивали и "коричневые" песни. После войны в Германии по негласному "общественному договору" перестали использовать не только нацистские песни, но и старинные солдатские баллады, воспринятые фашистами. То есть петь про девушку, ждущую жениха из армии, можно, а любой намек в тексте на военные походы сделался неприличным.
Гости конференции могли сравнить впечатления советских людей от посещения ГДР из "официальных" источников - отчетов туристов и газетных публикаций - и из современных бесед с бывшими военнослужащими советской группы войск. В первом случае восторги сглажены, во втором явствен культурный шок. Начитанные советские туристы, к слову, выдвигали претензии к иностранным экскурсоводам, которые недостаточно глубоко повествовали им о своей стране. А ветераны признавались, что в немецких городах поначалу не расставались с оружием - ждали нападений и провокаций. Потом расслаблялись. Многие из них лишь в Германии впервые побывали на богослужениях.
Конференцию завершал документальный фильм, снятый в ГДР в 1960-е годы, - о советском танцевальном ансамбле, ездившем с концертами по восточногерманским землям. Молодые грузины, украинцы, русские с неповторимо счастливыми послевоенными улыбками. Приветливые рабочие, пораженные тем, что советские артисты хорошо знают их культуру и поют арии из немецких опер. Как отметила Эльке Шерстяной, граждан Германии эта открытость "русских" к чужой культуре поражает в фильме до сих пор.
Остается добавить, что материалы, собранные в результате проектов регионального Центра устной истории, в будущем лягут в основу российско-немецкого пособия для школьных учителей.
Борис Орлов, главный научный сотрудник Института научной информации по общественным наукам РАН:
- Мы историки, а не политики. Но очевидно, что Россия на развилке: либо идти в Европу, либо строить евразийскую модель империи. Если первое - то надо закладывать в бюджете больше расходов на культуру, науку и образование. Если второе - развивать ВПК.
Этим летом ВЦИОМ проводил большой опрос: порядок в какой стране устраивает россиян более всего. Очень многие выбрали Германию. Мы все ищем какую-то идеологию, чтобы увидеть "свой путь" и начать, наконец, развиваться. Но Германия, не имея единой идеологии и, что важно, сырьевых запасов, на наших глазах пришла к процветанию. Нам нужна свободная, цивилизованная благополучная страна с развитой культурой, ведь так? Значит, есть смысл перенять немецкий опыт.
Безусловно, у них есть некая европейская идейная парадигма, но нет привычного нам генерального взгляда на развитие страны. Христианские демократы, левые, зеленые, консерваторы - каждая партия чего-то своего добивается, и за счет баланса их устремлений достигается устойчивость и прогресс. После 1960-х годов немецкие социал-демократы вообще перестали использовать слово "идеология"! А у нас, наоборот, на него мода, мы в любой стороне жизни находим идеологию (вплоть до "идеологии рыночных отношений" и "идеологии секса") и пытаемся найти и установить одну доминирующую систему взглядов. Хотя демократия состоит как раз в отборе умных людей с разными взглядами и удержании их в определенных рамках.
Я принимал участие в создании первой в России социал-демократической партии. Нас было пять тысяч единомышленников в ста городах страны. Нас "подкосил" денежный вопрос - даже секретарей не на что было содержать, не то, что пленум собрать. Но я верю, что аналогичная партия в РФ еще появится. Надо научить государство влиять на рынок, чтобы не было чудовищных разрывов между самыми богатыми и самыми бедными, чтобы был баланс эффективной экономики и социальной справедливости.