"Мой адрес не дом и не улица", - когда-то пелось в известной песне. Теперь какой-нибудь арестант сможет добавить к ней строчку, взятую прямо с казенного штампа: мой адрес Москва, "Бутырка", камера N13. Мол, пишите.
По большому счету, в закон внесена техническая поправка. Раньше не прописывали, сейчас будут. По сути для арестанта мало что изменится. Вряд ли приезжим постояльцам "Бутырки" или "Матросской тишины" будут выдавать на руки паспорта с московской пропиской. Да нет, точно не будут. Лучше столичное "гражданство" получать другим путем.
Однако в советские годы прописка была культовой вещью. Поэтому любые новости, связанные с ней, всегда вызывают самые живые ассоциации. Вряд ли после переименования в регистрацию по прописке можно заказывать поминки.
Теперь, согласно закону, казенный дом будет считаться местом пребывания - наряду, скажем, с больницей, гостиницей, туристической базой, съемной квартирой и тому подобное. Регистрация гражданина России по месту пребывания производится без снятия с регистрационного учета по месту жительства. Иными словами, в тюрьме будут давать лишь временную прописку.
Предусматривается, что регистрация и снятие с регистрационного учета по месту пребывания в гостинице, санатории, пансионате, больнице, другом подобном учреждении производятся администрацией по прибытию или убытию человека. Такой порядок теперь распространяется и на казенные дома. В перспективе будут прописывать и в исправительных центрах, где осужденные будут отбывать принудительные работы. Этот вид наказания должен был начать применяться в России в этом году, однако его введение отложено на год.
Еще один закон впервые устанавливает жесткие сроки тюремной цензуры. На чтение у граждан начальников будет три дня. И ни часом больше. Зато арестантам разрешено писать, практически, сколько душа пожелает. Как сказано в законе, осужденные вправе отправлять и получать письма, телеграммы и почтовые карточки без ограничения количества. Правда - за свой счет. Допускается и переписка осужденных между собой. Однако здесь порядок должен определяться правилами внутреннего распорядка исправительных учреждений.
Теперь осужденные смогут еще и контролировать, ушло письмо или лежит у цензора. Другое положение: осужденные вправе обмениваться денежными переводами с близкими родственниками, перечень которых приводится в Уголовно-процессуальном кодексе. В отдельных случаях осужденный может послать перевод и постороннему человеку или получить деньги от него. Но здесь арестант должен получить санкцию администрации. Закон не конкретизирует, что это за люди и какие могут быть случаи. Как сказано в документе, "осуществление переводов денежных средств иным лицам допускается с разрешения администрации исправительного учреждения в случаях, предусмотренных правилами внутреннего распорядка исправительных учреждений". Иными словами, минюст и тюремное ведомство должны будут внести ясность в этот вопрос.
Любопытно, что по штатам на исправительное учреждение приходится один цензор. Правда, секретным чтецам еще помогают изучать переписку оперативные сотрудники тюремного ведомства.
Закон разрешает продлить цензуру до семи дней, лишь когда арестантское послание написано на иностранном языке. Это значит, даже если колония расположена в дальнем уголке, цензору все равно придется очень быстро, за считанные дни найти переводчика.
Помимо прочего, закон расширяет список, куда арестант может писать, не опасаясь лишних глаз. Конверты, предназначенные Уполномоченному по правам человека в Российской Федерации и уполномоченным по правам человека в регионах, уполномоченному при президенте России по правам ребенка, уполномоченному по правам ребенка в регионах вскрывать надзирателям будет запрещено. Также выводятся из-под цензуры письма в международные, межгосударственные организации по защите прав и свобод человека.