Поделиться
Но на этот раз он превзошел себя. Начался фильмом, который по части гламурности перещеголял даже легендарную красную дорожку, - «Великий Гэтсби» с его реанимированной эрой чарльстона, обилием бриллиантов и бриллиантина, и Леонардо ДиКаприо, впервые почтившим конкурс Канна своим присутствием. Затем открыл второй конкурс «Особый взгляд» триллером Софии Копполы о банде лоботрясов, крадущих у звезд драгоценности. Затем инициативные каннские воры повторили сюжет в жизни – в одном из отелей на бульваре Карно увели сейф с приготовленными для звезд драгоценностями. Затем из номера видного китайского кинодеятеля стащили багаж, сорвав его важную встречу с Киану Ривзом. Затем кто-то стал стрелять из хлопушки на Круазетт, перепугав походную телестудию с ее ведущей и высокими гостями. И наконец, первые дни конкурса не были отмечены ни одним выдающимся фильмом – уж такого здесь не бывает вообще.
И все это на фоне, меньше всего располагавшем к гламуру: Канн разверз хляби небесные, обрушив на головы синеманов многодневные проливные дожди. И тем как бы расписался в неспособности фестиваля определить погоду даже в собственном доме на ближайшую неделю. Развиднелось только к началу второй недели. И сразу покатило: и солнце, и свежий ветер с моря, и новый фильм американских режиссеров братьев Коэнов «Внутри Льюина Дэвиса», который опять реанимировал ушедшую эру, но на этот раз времена фолка. То есть возродил 50-е годы, когда в Америке появились парни наподобие наших бардов, только пели они народные ковбойские песни под гитару и в шляпах. Через пару лет пришел гений этого жанра Боб Дилан и перевел любительскую песню в ранг музыкальной индустрии, но фильм касается короткого периода дилетантства, и его герой безуспешно пытается выбиться к славе.
При появлении этого очень смешного фильма братьев Коэнов задремавший было фестиваль сразу ожил, забурлил, засмеялся, обрадовался – в конкурс пришли наконец большие таланты. В роли Дэвиса началась новая жизнь и для актера Оскара Айзека: он известен театралам и немногим кинозрителям, а теперь стал большой мировой звездой. Впрочем, в фильме, кроме Джастина Тимберлэйка, у него есть еще один сильный соперник, который даже претендует на каннскую награду, - рыжий кот Улисс, решительно перетянувший на себя внимание зрителей и прибывший на Круазетт, чтобы его увенчали традиционным призом «Кошачья пальма». Этим призом уже много лет награждают зверушек, сыгравших в конкурсных фильмах выдающиеся роли. Кот неповторим, как и сам фильм, так что остерегайтесь русского дубляжа.
На постере фестиваля – целующаяся пара. Любовь, стало быть. На постере. На экранах пока ее нет. Есть много жестокости – в мексиканском фильме «Эли» про латиноамериканские нарковойны, в китайском «Прикосновении греха» о разгуле коррупции за кулисами великого китайского экономического чуда, в японском «Соломенном щите» - о том, как бригада полицейских пытается защитить подонка-насильника от мести и ценой собственных жизней сберечь его жизнь до суда.
Есть, правда, любовь к детям. Неотразимая тема. В японской картине «Как отец, как сын» режиссера Хирокадзу Корэ-эда выведена душераздирающая история о том, как в родильном доме перепутали младенцев и сообщили об этом родителям через шесть лет, когда уже неизвестно, что важнее, – формальное кровное родство или родство, возникшее в результате воспитания, совместной жизни и преданной любви к своему малышу.
А в принципе любовная тема в кино приобрела оттенки весьма скандальные. Как, например, в фильме Франсуа Озона «Молода и красива», где семнадцатилетняя Изабель ищет себя настоящую, то для коллекции целуясь с туристом-немцем, то обслуживая клиентов отелей - в амплуа дорогой проститутки. Полвека назад в фильме «Дневная красавица» Луиса Бунюэля явление благополучной девицы, продающей свое тело из любви к искусству, стало для публики скандалом и шоком, а теперь это рутинное дело – и фильм и зал воспринимают искания юной героини с пониманием и симпатией. Времена меняются, меняются и нравы. И фестиваль это фиксирует.
Одним из самых интригующих фильмов фестиваля был «За канделябрами». Во-первых, это новая работа каннского и оскаровского лауреата Стивена Содерберга, во вторых, после счастливого излечения от рака в фильме снялся Майкл Дуглас. Наконец, интриговала определенная скандальность темы: любовные отношения знаменитого пианиста, самого высокооплачиваемого шоумена Америки Либераче с юношей Скоттом Торсоном, которого сыграл Мэтт Дэймон. Актеры играют виртуозно, фильм очень тепло принят публикой и считается одним из претендентов на призы, хотя мне кажется, что он очень недалеко ушел от скандальной хроники, которой пробавляется «желтая пресса».
Но к теме обозначенной на постере любви он, понятно, мало что добавил. Остается надеяться на вторую половину фестиваля.
Киносмотры, подобные Каннскому, всего лишь отражают реальную ситуацию в мировом кино. Нынешний фестиваль говорит о том, что пора открытий, новых громких имен и принципиальных шедевров в кино миновала, а новая волна пока не назрела. Идут повторы – старых тем, мотивов, стилей, сюжетов. Итальянский режиссер Паоло Соррентино печально расстается с иллюзиями относительно духовной жизни вечного города Рима – не просто вслед за «Сладкой жизнью» и «Римом» Федерико Феллини, но и буквально их повторяя. Тот же Стивен Содерберг в фильме «За канделябрами» почти цитирует старую картину Боба Фоссе «Весь этот джаз». Самый скорострельный режиссер Японии Такаси Миике в конкурсном фильме «Соломенный щит» пытается имитировать стиль и ритм фильмов о Джеймсе Бонде – но с минимальным успехом. И даже одна из самых серьезных кинодрам конкурса «Боргман» Алекса Ван Вармердама слишком очевидно напоминает старую картину Михаэля Ханеке «Забавные игры» - там точно так же в жизнь благополучного семейства вламываются учтивые бандиты и превращают жизнь в ад.
Единственное, что воодушевляет кинематографистов планеты уже не первый год, - это тема насилия и жестокости, идея, согласно которой человек – не более чем монстр в людском обличье. На этой мысли уже в рекламном слогане настаивает и наш фильм «Майор» молодого режиссера Юрия Быкова, который на днях представит Россию в программе «Неделя критики». Как радостно отмечает один мой коллега, наше кино твердо стало на путь насилия и жестокости, а я вот никак не могу разделить эту его радость: множить насилие на экране – значит множить его в жизни. Впрочем, посмотрим сначала кино.
А пока в Канне прошел «специальный показ» фильма Таисии Игуменцевой «Отдать концы» - комедии, которая не смогла высечь в полупустом зале даже улыбки. Игуменцева из поколения, взращенного «комедии-клабами», т. е. с атрофированным чувством юмора. Увы, атрофировано и желание чему-то учиться: как заявила начинающий режиссер журналистам, она любит ломать стереотипы. Стереотипы – это, по-видимому, законы, по которым строится любое кино: наличие авторской мысли и персонажей, способных образовать хоть какую-нибудь жизнь на экране. Стереотипы сломаны, на экране в хаотичном порядке разбросаны их обломки. К концу фильма в зале остались только десяток любопытствующих журналистов. Такое у нас новое русское кино.
Фестиваль еще в разгаре. Его итоги мы узнаем в воскресенье. Нас они не касаются: в этом году в главном конкурсе российских фильмов, увы, нет.