Дмитрий Алексеев: В мире сейчас сотни, тысячи конкурсов, но среди этого огромного количества выделяются несколько, значительных для начала карьеры молодых пианистов: это конкурс Чайковского, конкурс в Лидсе в Англии, конкурс Шопена в Варшаве, конкурс Клиберна в Форт-Уорте. Если говорить о последнем, то здесь, в Форт-Уорте создана очень мощная организация, здесь много волонтеров, работающих бесплатно, многие оказывают колоссальную финансовую поддержку конкурсу.
- Главное, у конкурса Клиберна есть стабильная аудитория в мире, поскольку его лауреатам гарантируются трехлетние ангажементы. Для музыкантов эти возможности конкурса оказываются решающими?
Дмитрий Алексеев: Да, молодые пианисты приезжают сюда потому, что хотят играть концерты, хотят в итоге получить концертную карьеру. А это сегодня очень трудно: в мире много прекрасных пианистов, и все они надеются на успех. Хотя победа на конкурсе - не гарантия прочной концертной карьеры. Таких случаев много, когда пианисты, получившие первые премии на конкурсе, не становились известными. И наоборот: хрестоматийный пример - один из величайших пианистов Бенедетти Микеладжели получил 7-ю премию на конкурсе Елизаветы в Брюсселе. Эмиль Гилельс получал в Вене вторую премию. Все непредсказуемо: и в конкурсах, и в концертной практике. Если взять последний конкурс Чайковского, то его победитель Даниил Трифонов очень успешен сейчас.
- Сегодня лауреаты попадают в жесточайший концертный конвейер, и это, по сути, ведет к "тиражированию".
Дмитрий Алексеев: Это проблема неразрешимая на мой взгляд: чем дальше, тем больше музыкальный мир превращается в музыкальный бизнес. Конвейер действительно может погубить музыканта, и не только молодого. С другой стороны, если не попасть в эту мясорубку, то вообще ничего не происходит. Поэтому молодому музыканту, которому выпала удача попасть в этот конвейер, можно только пожелать выдержать эти колоссальные нагрузки.
- Если вернуться к Конкурсу Клиберна, то какова его специфика в соотношении с другими?
Дмитрий Алексеев: Правила здесь меняются. Я могу говорить об этом в сравнении с прошлым конкурсом, где я тоже был в жюри. И это касается не столько репертуара (он здесь достаточно свободный), сколько расписания. Первый тур состоит из двух сольных программ по 45-50 минут. Это очень сложно, практически полноценная сольная программа. Второй тур состоит тоже из двух частей: из камерной музыки - квинтет со струнным квартетом, и сольной программы на час. Наконец, в финале исполняются два концерта с симфоническим оркестром. Это огромная программа.
- Конкурс впервые прошел без Вана Клиберна. И хотя он почти не бывал на конкурсных прослушиваниях, атмосфера во многом определялась его присутствием в Форт-Уорте. Он ведь и для Америки был "живой легендой"?
Дмитрий Алексеев: Тема Клиберна - очень многообразная и широкая. Действительно, это легенда: и в России, и в Америке. А для меня это очень личная тема, потому что сейчас уже осталось не так много людей, которые слышали его игру в Москве на конкурсе Чайковского. А я это очень хорошо помню. Мне было 10 лет, я учился тогда в ЦМШ и ходил вместе с моими родителями на конкурс. И помню это потрясающее впечатление, которое испытали все без исключения, кто был в зале и слушали его игру. Потом он приходил а ЦМШ, и это был праздник, сенсация! А потом я несколько раз слышал его в концертах, когда он приезжал в Москву уже после конкурса - в 1959-м, в 1960-м. Когда выступления Клиберна передавали по телевидению, улицы пустели, потому что все шли смотреть телевизор. В фильме Никиты Михалкова "Пять вечеров" есть маленький эпизод, где соседи по коммунальной квартире приходят к героине, которую играла Людмила Гурченко, включают телевизор и смотрят выступление Клиберна. Это действительно был какой-то удивительно трогательный и уникальный случай. Других таких примеров я не знаю. Его музыка, его человеческое обаяние, человеческое существо были настолько притягательны! Все были влюблены в него - и стар, и мал! Это поразительное явление, которое никогда больше не повторилось на моей памяти. Я успел это сказать ему четыре года назад, когда мы с членами жюри были в его доме. И он с трудом мог поверить, что я слышал его в 58-м году. Его музыкальное влияние на музыкальную жизнь в Советском союзе было огромным. И вся его последующая исполнительская судьба была, конечно, трагичной. Потому что тот пик вдохновения, которого он достиг в те годы (ему было 22-23 года), он никогда больше не смог повторить. Я помню его концерт в Москве в 1980-м. Я смотрел его по телевизору: это было хорошее исполнение, но все-таки не то, что вспоминается на Конкурсе. Но, несмотря на то, что его карьера продолжалась всего лет 10 - 15, он оставил совершенно незабываемую память. Есть замечательные пианисты, вероятно, более великие, чем Ван Клиберн, но такого проникновения в дух особенно русской музыки и такого человеческого обаяния действительно трудно даже представить.
- Клиберн участвовал работе жюри, в обсуждениях?
Дмитрий Алексеев: Никогда. Я помню, как он сказал мягко: это понравилось, то понравилось. Кстати, я был с ним согласен в этом. Но никаких нажимов, никаких действий с его стороны не было. Как я понимаю, он доверял своему жюри.
- В этом году в конкурсе Клиберна участвовало рекордное число музыкантов из России: Алексей Чернов, Никита Мндоянц, Никита Абросимов, Николай Хозяинов, Юрий Фаворин, Вадим Холоденко из Московской консерватории, представляющий Украину. Почти все прошли в полуфинал.
Дмитрий Алексеев: Это был действительно большой успех, что столько наших музыкантов вышло в полуфинал. В основном, это московская школа. Никита Абросимов из Нижнего Новгорода, учился в Америке, сейчас учится у меня в Лондоне. Он очень удачно выступил на первых турах, и неплохо сыграл во втором туре квинтет Дворжака. Но сольная программа в полуфинале прозвучала неудачно, поэтому он в финал не попал. Никита - очень талантливый человек, и я уверен, что он еще продемонстрирует свои достижения. Хочу также особо отметить участника из России Юрия Фаворина, который не прошел на второй тур. Он очень необычный музыкант - со своим лицом, со своим репертуаром. Но, к сожалению, его репертуар не вполне подошел к конкурсу Клиберна. И видимо этим объясняется его не такой удачный итог. Он играл Сонату Шуберта, авангардную французскую пьесу (Orion 3 Boucourechliev). Репертуар, в общем, не стандартный. Мне кажется, его ниша немножко в стороне от главной концертной дороги, и я ему желаю всевозможных успехов. Он очень интересный музыкант. Должен заметить, что не все решения жюри были единогласны. Мы не дискутировали: по регламенту не имели права на это. Но я знаю, что мнения иногда полярно расходились. И это нормальное положение вещей. Чего не хватило российским исполнителям, не прошедшим в финал? Николай Хозяинов - блестящий, совершенно феноменальный виртуоз и очень музыкальный человек, который выиграл уже несколько конкурсов. Он очень молодой, и эта молодость иногда чувствуется слишком сильно. Ему не хватило драматизма, какой-то настоящей глубины. Тем не менее, его исполнение произвело на меня большой впечатление, и я буду с интересом ждать других его выступлений. Алексея Чернова я уже знаю, как исполнителя: я слышал его на Конкурсе Чайковского и на других конкурсах. Он очень зрелый человек, сложившийся музыкант - очень интересный, со своими идеями. У меня, честно говоря, были достаточно большие претензии к его выступлению на Конкурсе Чайковского. Но здесь его выступление произвело впечатление на порядок выше. К сожалению, его выступление в Квинтете Дворжака оставило неблагоприятное впечатление у всех. Фактически он подставил сам себя. Он играл против музыки: не пытался проявить ее красоту. Этот квинтет в чем-то наивный, полный фольклорных мотивов, его музыка проста и трудна одновременно. И хотя Алексей, на мой взгляд, очень хорошо играл в последующей сольной программе, впечатление, которое он оставил квинтетом, не дало ему возможности выйти в финал. Очень жаль: он талантливый человек и серьезная личность.
- В финале выступал от России только Никита Мндоянц, но, как показалось, не в полную силу своих возможностей?
Дмитрий Алексеев: Он очень талантливый человек. Я слышал его раньше. Но в третьем туре у него все звучало слишком осторожно и от этого - слишком бледно. Дирижер Леонард Слаткин заметил, что и темпы были слишком медленные. Никита почему-то не произвел того впечатления, какое мог бы. Он композитор и пианист, и я уверен, что он найдет свою дорогу. Я желаю ему этого.
- А общий уровень конкурсантов отражает какие-то современные концертные реалии?
Дмитрий Алексеев: Уровень был очень высокий, за исключением отдельных выступлений. Умение играть на рояле не у одного-двух, а у многих просто исключительное. Уже с первого на второй тур не прошли просто феноменальные виртуозы. Например, корейский участник Yekwon Sunwoo. Это блестящий пианист и просто выдающийся виртуоз. Я не удивлюсь, если мы услышим о нем в будущем.
- Вы были членом жюри предыдущего Конкурса Чайковского: видите какую-то содержательную разницу, исполнительские преференции в этих двух крупнейших конкурсах?
Дмитрий Алексеев: Разница, конечно, есть. Но как раз эти конкурсы, пожалуй, более близки друг к другу, чем любые другие. Это связано и с историей: мы ведь знаем, что конкурс Клиберна создавался непосредственно в связи с победой Клиберна на Конкурсе Чайковского и по образцу Чайковского. Теперь, конечно, конкурсы разошлись в плане программ и организации туров. Но они остаются близкими по своей направленности на крупный пианизм, на яркое дарование. Есть конкурсы в Европе, где, пожалуй, наоборот, побеждают люди более камерного исполнительского типа, с ориентацией на классический репертуар.
- В этот раз с абсолютным триумфом победил Вадим Холоденко. Вы предполагали такой результат?
Дмитрий Алексеев: Я предполагал это с самой первой ноты, когда его услышал. Но поскольку мнения бывают различные, никто не может гарантировать результат. Между тем, я хочу сказать то, что сказал бы при любом исходе. Иногда на конкурсах происходит открытие, и на этот раз открытие произошло. Я очень счастлив, что при этом присутствовал и принимал в этом участие. Я абсолютно убежден, что новый победитель конкурса Клиберна - уже сложившийся яркий артист, в лучших своих исполнениях достигающий вершин, сравнимых с настоящими большими великими пианистами.
- На третьем туре он был абсолютно убедительным и в Концерте Прокофьева (№3), и в Концерте Моцарта (№21).
Дмитрий Алексеев: Да, но он оказался еще и прекрасным камерным музыкантом. А это нечасто случается. Тот факт, что он получил премию и за камерное исполнение, и за современную пьесу, специально написанную, говорит о многом. Я ожидаю от него больших свершений. Если же говорить о каких-то специальных вещах, то на меня, пожалуй, самое большое впечатление произвело его выступление в 1 туре с Сонатой Рахманинова. Это сочинение, может быть, не самое удачное у Рахманинова, но он сыграл так, будто это великое произведение. И играл он, как великий большой пианист. Это настоящий прирожденный музыкант. И я рад, что победило что-то подлинное, что-то настоящее и что-то, действительно имеющее отношение к большой музыке. На всех турах были хорошие музыканты, много было прекрасных пианистов, больших виртуозов. Но настоящий музыкант и настоящий художник - это, пожалуй, Вадим Холоденко.
- Почему решили принимать участие в конкурсе Клиберна? Вы не так давно участвовали в "Чайковском". Зачем еще?
Алексей Чернов: Конкурс Клиберна среди пианистов - конкурс № 1. Даже если ты просто участвуешь в нем, это уже открывает многие возможности. И вообще, надо напоминать о себе. Для пианиста важно, чтобы у него была публика, чтобы то, что ты хочешь сказать, было услышано. Я считаю, что в какой-то степени здесь своей цели достиг, потому что приобрел новую публику. А что еще ценнее для музыканта?
- Что-то специфическое было в подготовке к этому конкурсу? Известно, что здесь очень сложные программы.
Алексей Чернов: Это далеко не первый мой конкурс, а программы в общем-то везде похожи. Поэтому я нового здесь почти не готовил: обыграл какие-то вещи, переслушал себя со стороны, переосмыслил. Поменял что-то точечно: например, на том же Конкурсе Чайковского я не играл Грига "Три вальса", "Гаспара" Равеля. Здесь свободная программа, можно даже крупную форму не играть, хотя я играл в первом туре 32-ю Сонату Бетховена, на полуфинале - 5-ю Сонату Скрябина, Симфонические этюды Шумана. В финал здесь прошли шесть человек, пять из которых не играли на крупных конкурсах, не получали премий. Они, наверное, учили что-то новое. А я опытный: уже после Конкурса Чайковского выиграл несколько конкурсов.
- На полуфинале все играли новое сочинение Birichinо Кристофера Теофанидиса. Что скажите об этом опусе?
Алексей Чернов: Как пианисту мне было интересно, потому что любое специальное сочинение на конкурсе пишется так, чтобы пианист мог продемонстрировать разные пианистические навыки. Это, конечно, творческий процесс. Композитор остался доволен, даже подошел ко мне, поблагодарил. А про саму музыку я не буду говорить, поскольку я сам композитор. У меня есть определенные взгляды, и они могут с чем-то не совпадать. Технически Щедрин на Конкурсе Чайковского был сложнее.
- Чем, на ваш взгляд, конкурс Клиберна отличается от других конкурсов?
Алексей Чернов: По престижу, этот конкурс номер 1 в мире. Кроме того, здесь хорошая приятная атмосфера, великолепная организация, создаются все условия для нормальной работы. Я приехал с женой, а очень мало конкурсов могут себе это позволить. И когда я не прошел в финал, нам рекомендовали оставаться здесь до конца. Я выступал на пьяно-ланче, общался с менеджерами. То, что касается самого конкурса, то это не секрет, что четверо участников финала имели отношения к членам жюри. Это не афишируется естественно, но многие обсуждают тему "мафии Джульярда", которая лоббируют своих учеников. Если посмотреть на резюме финалистов, то по крупным конкурсам премии есть только у Вадима Холоденко. А остальные - студенты.
- Известно, что Конкурс Клиберна активно "крутит" на концертном рынке своих лауреатов. А ваша карьера после конкурса Чайковского как-то изменилась?
Алексей Чернов: Непосредственно от Оргкомитета конкурса Чайковского, несмотря на обещания, не было предложено ничего. Но само выступление на конкурсе сработало в положительную сторону: у меня появились концерты и по России, приглашения выступить за рубежом. На будущий год буду сотрудничать с Московской филармонией, планируется концерт в Нью-Йорке. Но с Конкурсом Чайковского никаких договоров, контрактов мы не подписывали. Это все громкие слова для прессы. Валерий Гергиев пригласил меня, и я играл с его оркестром в замечательном Концертном зале Мариинки. Дирижировал Николай Цнайдер. Конечно, мне нужно больше концертов. Мне есть, что сказать, есть, что сыграть.
- Этот Конкурс Клиберна станет последним в вашей карьере?
Алексей Чернов: Я играл около сорока конкурсов и, думаю, что завершу конкурсную карьеру. К сожалению, конкурсы сегодня - необходимая часть карьеры, но это зло для музыки. Требования способствуют деградации музыкантов. Цель - пройти на следующий тур, а о музыке речи нет. Некоторые даже музыку не любят. Спросишь, какое любимое сочинение, отвечают - соната Листа. Ни опера, ни симфония. Их просто ничего не интересует. А на конкурсах реально играется только 2 процента фортепианного репертуара. Естественно, что концертный репертуар у меня другой.
- Почему выбрали для себя конкурс Клиберна, а не "Чайковского"?
Никита Мндоянц: На конкурсе Чайковского морально тяжелее играть, потому что находишься у себя дома, кругом знакомые лица - психологическое давление гораздо сильнее. Но оба эти конкурса очень высокого уровня.
- Как так сложилось, что из России целая команда приехала?
Никита Мндоянц: Мы все узнали об этом в последний момент, когда стали известны результаты отборочного прослушивания. Меня поразило, какая сильная команда едет, и это стало стимулом лучше подготовиться к конкурсу. Все ребята, которые ехали из Москвы, сложившиеся музыканты.
- В чем сложность и специфичность выступления на этом конкурсе?
Никита Мндоянц: Здесь идет чреда достаточно больших сольных концертов: два в первом туре, потом в полуфинале часовая сольная программа и квинтет. Два концерта с симфоническим оркестром в финале. Тяжело физически выдержать такую программу. Поэтому в процессе подготовки акцент делался на том, чтобы как можно больше обыгрывать программу на публике. Я, например, когда играл концерт в Орловской филармонии, а там замечательная публика, поставил в афишу большую часть своей конкурсной программы. Мне надо было привыкнуть к ощущениям, попытаться правильно распределить физические и эмоциональные силы, чтобы не выложиться с самого начала и не передерживать, чтобы найти баланс.
- С кем готовили конкурсную программу?
Никита Мндоянц: В основном готовился со своим отцом, профессором Московской консерватории Александром Мндоянцем. Он в 1977 году стал лауреатом этого конкурса, получил 5 премию. Большую часть программы я показывал ему, а некоторую часть сочинений проходил со своим профессором Николаем Петровым, к сожалению, ушедшим из жизни. Что касается камерной музыки, то Квинтета Брамса я репетировал с нашим консерваторским ансамблем "Rusquartet". Они мне очень помогли.
- Ваш отец Александр Мндоянц принимал участие в конкурсе 36 лет назад. С того времени, по общим впечатлениям, Конкурс Клиберна изменился?
Никита Мндоянц: Что касается программы, то почти нет. Однако число участников первого тура стало меньше - всего 30. Когда мой отец участвовал, на первый тур приехало 90 участников, соответственно, программы были короче - не позволяло время. Но и тогда был камерный ансамбль - квинтет, два концерта с симфоническим оркестром в финале. Как рассказывал отец, они ехали из Советского Союза командой: он, Александр Торадзе и Евгений Крушевский. А мы сейчас из России обособлено ехали. Вообще, на конкурсе созданы очень комфортные условия: мы жили в семье, в бытовом плане никаких проблем, каждому участнику предоставили рояль Steinway.
- Все отмечают, что на этом конкурсе был очень высокий технический уровень. Этот акцент на виртуозном типе игры отчасти диктует азиатская школа.
Никита Мндоянц: Да, и в последнее время даже сложился стереотип в отношении музыкантов из Азии. Но Конкурс Клиберна полностью опровергает этот стереотип, потому что участники из Азии - их, кстати, было немного на этом конкурсе - показали не только очень высокий технический уровень, но и артистическое начало, свой индивидуальный подход к интерпретациям. На Конкурсе Клиберна в жюри сидят действительно большие музыканты, и они в первую очередь уделяют внимание именно художественной стороне. Тем более они относятся к тому поколению музыкантов, которые являются наследниками старой школы. У них другой слух, память - историческая, музыкальная.
- Конкурс Клиберна со всеми финалистами заключает контракты. Что вам предложили?
Никита Мндоянц: В правилах конкурса написано, что все шесть финалистов считаются его лауреатами, но у последних трех финалистов нет дифференциации по местам. Всем финалистам предоставляются трехлетние ангажементы: первая премия ездит по всему миру, а остальные лауреаты - по Соединенным Штатам. В данный момент в офисе Конкурса для нас составляют расписание на ближайший сезон. Из того, что намечается лично для меня, это концерт в августе в Форт-Уорте на Фестивале русской музыки. Там будут исполняться концерты Рахманинова, симфонии Чайковского. Я буду играть либо Четвертый концерт, либо "Рапсодию на тему Паганини" Рахманинова. Сейчас все уточняется. Кроме этого, обещают не менее двух туров по Соединенным Штатам в сезон. В каждом туре будет по несколько концертов, может быть, шесть-семь.
- А в России какие перспективы?
Никита Мндоянц: В России у меня уже запланированы концерты на этот сезон. В сентябре от консерватории у меня будет сольный концерт в Рахманиновском зале. Дальше Александр Гиндин пригласил меня на замечательный проект, который он курирует: программа для четырех фортепиано, где мы будем играть вместе с ним, Алексеем Курбатовым и Славой Грязновым. Он предложил всем нам сделать несколько транскрипций для четырех фортепиано. Этот концерт состоится 28 февраля в зале Чайковского. Намечены у меня и несколько концертов по городам России: в Орле, в Воронеже. В августе предстоит большой фестиваль во Франции, где я буду играть сольный концерт и камерную музыку. В общем, предстоит очень интересный год.
- Вы сами композитор: фортепианную музыку пишите?
Никита Мндоянц: В основном, у меня камерная музыка, потому что у меня очень много друзей и коллег-инструменталистов, которые заинтересованы в современной музыке. Они очень отзывчиво относятся к тому, что я пишу. Есть у меня и оркестровые сочинения, но для фортепиано, так сложилось, я пишу мало,
- По классу композиции вы занимаетесь у Александра Чайковского, худрука Московской филармонии. Он вам помогает с исполнением сочинений?
Никита Мндоянц: Александр Владимирович очень помогает, и не только мне. Он - заведующий кафедрой в консерватории и знает цену всем талантливым студентам, неважно у кого они учатся. Если он видит талант, он помогает, чем может. К тому же у него есть молодые инструменталисты, которым он что-то может предложить для исполнения. В Филармонии при его участии проводится фестиваль современной музыки.
- И консерватория располагает большими возможностями: столько залов. Можно было бы регулярно фестивали композиторские проводить.
Никита Мндоянц: У нас есть кафедральные концерты. Но, конечно, необходимо, еще будучи студентом, выходить за рамки консерватории. Потом что, когда оканчиваешь консерваторию, и так и не вышел за рамки кафедральных концертов, начинается депрессивное чувство. Я знаю многих, окончивших консерваторию, которые теряются потом, либо преподают в музыкальных школах, либо занимаются аранжировками. Это грустная ситуация. Мне повезло: мне и Александр Владимирович Чайковский помогает, и наш заведующий кафедрой инструментовки Валерий Григорьевич Кикта, который тоже всем студентам старается помочь. В этом году я вступил в Союз композиторов. Сейчас там активная деятельность началась благодаря молодым, вновь пришедшим членам Союза. Вероятно, появятся новые фестивали под эгидой Союза композиторов. Эта организация набирает обороты и, может, еще будет помогать московским композиторам