Поделиться
Она не пафосная, не шумная. Хороша своим достоинством. Ценна откровенностью. В наш пик журналистских хохм и некого цинизма поражает искренней уважительностью - к коллегам по комментаторской профессии, к зрителям и слушателям, а особенно к шахматам.
Да, они - эти фигурки и люди, их передвигающие, - были любовью и делом жизни Наума Александровича Дымарского. И только сейчас, прочитав книгу старшего товарища по многотрудной профессии спортивного журналиста, я понял, почему Дымарскому все так здорово удавалось. Да потому, что в нем была воспитана строгая интеллигентность. Вошел в комментаторскую не сразу, не влетел, коверкая фразы и путаясь в ударениях, с лихого наскока, как частенько бывает, а преодолел длиннющий путь.
Наум Александрович был одним из лучших спортивных комментаторов из той, еще озеровской, плеяды. Синявский, Озеров, Маслаченко, Дымарский… Попробуй, вытяни сегодня вот так же легко похожую золотую цепочку. И о них, спортивных комментаторах, рассказано в книге с откровенностью. Однако какой - сдержанной, тонкой, не окрашенной ни завистливым черным цветом, ни переливающим через край розовым. Для любителей спорта со стажем - персональный подарок, жизнеописание их кумиров. Для подрастающих болельщиков - учебник с яркими иллюстрациями.
Но вернемся к книге и главной, пусть и не первой, любви Дымарского - шахматам. Он гордо пишет, что знал всех современных чемпионов мира. Важно и другое: они тоже знали и ценили всегда хорошо одетого, остроумного журналиста, понимавшего нюансы не только их мастерства - смысла существования. Дымарский был в него не просто допущен, как случается у некоторых спортивных обозревателей, опекавших "своего Гарика" или "Толика".
В этот круг знатоков Дымарский был просто вхож, стал одной из действующих фигур. Ему было дозволено превратиться в доверенного шахматного рассказчика, интерпретатора, аналитика. И приятным для слухового восприятия голосом, никогда, даже в случае великих побед, не переходящим в истошный крик, Наум Дымарский десятилетиями доводил до нас, миллионов, все, что происходило там, у них, в мире шахматных королей. И это недоступное, захватывающее делалось и нашим, мы становились причастными, а потому и заинтересованными: ну, расскажите еще, а потом и еще. Тут надо отдать дань и времени. Кто называет его суровым, кто застойным. Но все наверняка согласятся: время-то было истинно шахматным.
Мы были знакомы. Не близко. Но встречались еще в 1976-м на Олимпиаде в Монреале, где всесоюзно прославленный Наум Александрович попросил меня, Колю, перевести ему какое-то интервью. Потом искренне благодарил. Было непривычно, до Дымарского всегда ограничивалось сначала просьбами, затем переводом. А уже в последние его годы просил я: выступите, пожалуйста, на семинаре молодых спортивных репортеров. Никакого гонорара небогатая наша Федерация спортивных журналистов выплатить даже Дымарскому не имела возможности. И Наум Александрович сам и пришел мне на помощь: лучшим вознаграждением за выступление будут постоянные приглашения на ваши мероприятия. И, к нашей гордости, стал их завсегдатаем.