Поделиться
Студент отделения статистики НИУ-ВШЭ Роман Соловьев тоже пробует на вкус другой мир. Только в его мире совсем другие запахи. Уже три года Рома занимается темой попрошайничества, ей он посвятил две курсовые работы, статью в журнале и множество маленьких исследований. Что же заставляет двадцатилетнего парня добровольно вращаться на самых низких ступенях социальной лестницы?
Как ты пришел к этой теме?
Роман Соловьев: Натолкнула меня на мысль о попрошайничестве ежедневная дорога из метро к университету. По пути мне попадалось огромное количество людей, просящих милостыню. И однажды я подумал: почему бы их не исследовать?
Твоя работа вызывает интерес у окружающих?
Роман Соловьев: Да, определенно. Я учусь на отделении статистики НИУ "Высшая школа экономики". Обычно люди привыкли думать, что статистика - это что-то скучное, всякие графики, цифры. Но за цифрами стоят человеческие истории. Иногда очень трагические.
Ты выбираешь какой-то определенный тип героев для интервью?
Роман Соловьев: Во-первых, я исследую не всех попрошаек, а только тех, кто стоит на паперти. Это универсальная площадка. Там можно встретить разные типы попрошайничества: и свободное, и организованное, когда существует какая-то управляющая структура, которая контролирует действия нищих. Метро, например, для этого не подходит. Там криминальная структура.
А на паперти ты как-то выбираешь людей или берешь интервью у всех подряд?
Роман Соловьев: Сначала ты идешь к храму, находишь группу нищих, набираешься решимости, подходишь и начинаешь говорить. В большинстве случаев люди соглашаются. У них еще материальный стимул есть. За каждое интервью мы платим по пятьдесят рублей. Хотя некоторые готовы отвечать и бесплатно. Но это принцип. Тяжело работать с женщинами преклонного возраста. Они не очень охотно разговаривают. По моим наблюдениям, лучше сначала подходить к мужчинам, а потом к женщинам. Ну, и стараюсь избегать алкоголиков.
Помнишь свое первое интервью? Волновался?
Роман Соловьев: Первое интервью я проводил вместе с моим научным руководителем. Поэтому было не так страшно. Но вот это интервью как раз было не совсем удачным. Человек начал отвечать, а потом замкнулся. Как мы узнали от его соседа, он был "под крышей". Видимо, испугался. Но страх перед интервью есть и сейчас. Во-первых, думаешь: а вдруг откажут? Во-вторых, контингент людей тот еще. И уголовники есть, и преступники.
Что ты спрашиваешь?
Роман Соловьев: Все интервью разделено на несколько блоков. Первый блок - социально-демографические характеристики: пол, возраст и т.д. Второй - предыдущий профессиональный опыт и процесс депрофессионализации, как я сказал, нас сейчас интересует именно этот аспект. И третий - взаимодействие с социальными службами. В завершение спрашиваю, есть ли у человека мечта.
Какие чувства ты испытываешь, когда слушаешь их истории? Желание помочь? Отвращение?
Роман Соловьев: Точно не отвращение. Жалость тоже очень редко, потому что в большинстве случаев у меня возникало чувство, что на данном этапе этих людей все устраивает. Не было ощущения, что они страдают, что им очень плохо. Попрошайки поддерживают друг друга. Да и деньги у них водятся. На паперти еще контингент немного другой, в отличие, например, от метро и переходов, где стоят инвалиды и беременные. Здесь много здоровых. Нужно обладать достаточно хорошим здоровьем, чтобы конкурировать за место и время.
Поменялось ли твое отношение к попрошайкам?
Роман Соловьев: Сказать, что поменялось кардинально, нельзя. Чаще стал внимание на них обращать разве что.
Подаешь ли ты сам?
Роман Соловьев: Нет, не подаю. Я не религиозный человек, поэтому подавать в целях морального очищения нет смысла. Из жалости - тоже нет, я не особо эмоциональный. Иногда только музыкантам, потому что сам занимаюсь музыкой. Но и музыкантам - довольно редко.
А раньше подавал?
Роман Соловьев: В подростковом возрасте подавал. Сейчас нет, потому что понимаю, что это профессиональное занятие. Тогда верил, наверно, что можно что-то изменить.
Веришь ли ты, что можно создать общество, где не будет нищих?
Роман Соловьев: Нет.