Почти 500-страничный труд (рабочий вариант, уточненный опубликуют в ноябре), выложенный в Сети, вызвал ожесточенные споры в среде местной культурной общественности. Участники дискуссии порой высказывают дельные замечания, но иногда переходят рамки приличий.
Однако Эдуард Бояков уверен, что такой накал пойдет только на пользу делу. В интервью "Российской газете" он ответил оппонентам, объяснил, как проводилось исследование, и оценил его результаты.
Первые же дни обсуждения доклада "Воронежский пульс: культурная среда и культурная политика" показали, что не все согласны с выбранной вами методикой исследования. Многие наблюдения и оценки показались слишком субъективными…
Эдуард Бояков: Методика для России достаточно нетипична. А что типично? Статистические отчеты, где бюрократическим языком говорится о культурной отрасли? Для этого существуют специальные центры - как в Минкультуры РФ, так и в областных управлениях. Например, при департаменте культуры Воронежской области существует юридическое лицо с "говорящим" названием ГБОУ ДПО ПКС ВО "Учебно-методический центр". Мне довелось прочесть их брошюру. В принципе достаточно подержать ее в руках. То, каким языком она написана, как смакетирована, как издана (будто на ризографе или печатной машинке), - готовый ответ на вопрос, как организована наша научно-методическая работа. Сухие цифры и отчеты. Но культура этими цифрами не осмысливается. Такие отчеты никому в голову не придет обсуждать, о них не спорят…
Некоторые работники подобных учреждений теперь говорят: "Ну, Господи, мы все это знали и раньше! Не надо нам открывать Америку". Это лукавство. По сути - огромные зоны происходящего в культурной среде не отрефлексированы. Разговор о них даже не начинался. Каким должен быть, допустим, краеведческий музей? Каковы его функции, миссия, дизайн, зритель? Вы когда последний раз были в воронежском краеведческом?
Довольно давно.
Эдуард Бояков: Вот-вот… А бывает по другому. Простой пример: бывая в Лондоне, я прежде всего стараюсь заглянуть в музей Виктории и Альберта. Художественные собрания - это понятно, шедевры мирового уровня. Но почему музей декоративного искусства Виктории и Альберта? Потому что, попадая туда, я узнаю, что творилось и творится в городе, стране. Именно там я могу понять, что такое Англия вчера и сегодня.
Вот экспонируются лучшие вещи из колоний, Индии и Китая, а вот - чисто английский уклад жизни: воссозданные комнаты замков и дворцов, интерьеры, ценные картины - не на белых экспозиционных плоскостях, а так, как они висели у хозяев: на дерюге, дереве, ковре… Вот пол - такой, какой был в замке. Вот кирпич, сделанный по технологии XV века. Вот туалет. Вот корсет невероятной красоты, подлинник, и рядом - точная копия, чтобы любая девушка могла примерить. Да еще сотрудник музея пособит, затянет посильнее... Дает ли нам такое погружение в историю заповедник "Костенки" или краеведческий музей? Нет.
Мы относимся к музею так, будто он сам по себе - экспонат, памятник, который нужно законсервировать и сохранять. Но современный музей - это не столько архив, сколько самые современные технологии. Так, кстати, всегда было, со времен Просвещения. В музее должны выставляться вещи, имеющие отношение к нашему завтра. Музей - острие цивилизации и культуры. А мы думаем, что это место, где свалены древности.
Мы подменяем понятия, архивируем все, что нужно и не нужно. В том же музее Виктории и Альберта прекрасный магазин, где есть копии полотен за десятки тысяч фунтов - и в то же время малюсенькие печати, сделанные из куска дерева где-нибудь в Полинезии, которые стоят фунт. Держишь в руке и осознаешь: вот такими штуками люди пользовались тысячелетиями. Кстати, там же я видел выставку сценических костюмов Кайли Миноуг: работы ведущих модельеров, тысячи страз, золотое шитье - одежда как произведение искусства! В контексте предметов с тысячелетней историей это воспринимается по-другому. Я понимаю, что скажут снобы: девушка вертит попой на эстраде, а вы одобряете ее шмотки в музее?..
И что вы им ответите?
Эдуард Бояков: Во-первых, это ведущие дизайнеры одежды нашей эпохи, во-вторых, у девушки миллионы почитателей и ценителей, в-третьих, давайте вспомним, чем занимались Микеланджело, Леонардо и другие мастера - их шедевры, которые теперь висят в музеях, были украшениями для столовой, спальни, гостиной… Картины были соотнесены с бытовыми функциями. И массовая культура сейчас с ними соотнесена. Не устаю приводить пример с "Аватаром" Дэвида Кэмерона: он более актуальный, чем вся программа Каннского кинофестиваля. Потому что он разбирается с предназначением человека, развивает язык, создает смыслы. Просто он создает их на территории своего жанра.
Так вот, к чему я: рефлексия на реальность у нас находится в катастрофическом состоянии. Можно, конечно, искать виноватых, но это неинтересно. Лучше сказать для начала простую правду: ну вот нет у нас полноценного представления о происходящем…
…и попробуем получить его хотя бы в Воронеже?
Эдуард Бояков: Мне кажется, разговор о культурной политике начинает страна, а не Воронеж. Министерство культуры начинает мыслить в проектно-программном, идеологическом ключе. В стране, в коллективном сознании начинает что-то меняться.
И мы, со своей стороны, попытались прозондировать почву. Жанр нашего исследования - хождение в лес, поиск. Если мы хотим получить у себя "идеальный музей", мы должны осознать, что сразу его ни за что не построим. Даже если выпишем специалистов из Англии. Потому что мы в нулевой точке. Нам предстоит сначала пройти определенный путь, а потом уже думать, как кого-то обогнать.
Поэтому методика была выбрана, на мой взгляд, оптимальная. Это не официозный отчет, не академическая работа, не сборник тезисов научно-практической конференции. Забавно, что некоторым читателям язык нашего доклада показался сложным. Наверное, они не видели сборников, которые штампуются вузами и научно-методическими центрами. Есть еще такой вариант, как сборник обзоров (эссе, интервью) с фотографиями и инфографикой, - в Европе таких полно. Как правило, это тоненькие брошюры, многоцветные, очень хорошо изданные, с кучей иллюстраций. Но часто - поверхностные. Мы выбрали промежуточную модель.
Критики вашей работы считают, что и воронежский доклад вышел поверхностным. Кто-то говорит - "эксперты не те".
Эдуард Бояков: Тут важно понимать, что большинство глав в исследовании написано практиками. Вы можете сказать: зачем практикам еще и писать? Мне кажется, что им виднее. Да, они могут сделать больше орфографических и фактических ошибок, чем ученые. Но когда продюсер Ольга Лоянич, которая выпустила в прокат фильм "Миллионер из трущоб" (до того, как он был номинирован на "Оскар", когда его никто не видел и не знал), проходит мимо кинотеатра и бросает: ой, какие афиши, какой хороший/ужасный фасад - эта реплика может стоить многих томов, написанных сотрудниками специальной лаборатории при вузе, заслуженными деятелями и профессорами. Потому что профессора не смогут купить "Миллионера из трущоб". Много раз проверялось.
Наши эксперты - это сталкеры, боевой отряд разведки: часть была заброшена на парашютах, часть набрана на месте. Они одновременно начали работать, встречались с воронежцами, десятки раз собирались на обсуждение, постоянно что-то друг другу советовали, спорили.
Прелесть этого исследования - в его субъективизме. Только субъективен тут не какой-то посторонний, некомпетентный "дядя", а, например, человек, который работает с Теодором Курентзисом, который сделал "Золотую Маску", который руководил Европейской ассоциацией музеев, который является одним из самых авторитетных музыкальных критиков в России или организатором эталонного фестиваля "Усадьба. Jazz". Они, профессионалы мирового уровня, отвечают за себя. А я, как руководитель, отвечаю за их мотивацию. Честно признаюсь, не ожидал такой отзывчивости.
Статьи в докладе - это не только апелляция к логике, это яркие "картинки". И - подчеркну - глубина погружения в предмет там принципиально разная. Наша ошибка в том, что мы не проговорили это и не подчеркнули изначально. Не указали, что презентуется рабочая версия. Важно еще отметить, что этот текст нужно читать целиком - а не те главы, которые имеют отношение к вашей области компетенции. У доклада есть общие идеи, их мы сформулировали в последней главе, где речь о выводах и рекомендациях. И, как правило, эти рекомендации одни и те же для разных сфер.
Судя по всему, вас совершенно не огорчает критическая реакция на доклад.
Эдуард Бояков: Это очень хорошая реакция. Это пробуждение. В начале - учащение пульса, а потом здоровье и сила. Рассчитывать на то, что радостное воронежское население выдвинет меня на государственную награду, в голову мне не приходило. Я отношусь к этой работе так же серьезно, как к другим важнейшим моментам своей биографии. То, что эффект проявится не сразу, нормально. Даже просто прочитать 470 страниц - это надо себя заставить. Но доклад уже работает. И будет работать годы.
Мы провели зондирование - щуп опускается в почву где-то на 20 сантиметров, где-то на три метра, где-то на километры. Тогда ты понимаешь ее состояние в целом. Мне кажется, такая аналогия уместна. Ведь у нас часто говорят о культурном слое как о некоей почве. Тем более в Воронеже, где есть такой символ, как чернозем. Доклад тем и ценен, что отсутствуют рекомендации типа "снять такого-то" или "дать столько-то денег этому проекту". То, что мы рассматриваем театры рядом с гастрономией, кинотеатры рядом с объектами архитектурного наследия, для меня очень важно. Для кого-то очевидно, что иначе и нельзя, но большинство людей не относится к культуре как к среде. Однако они начинают чувствовать интуитивно, что тот же "градусник", с помощью которого мы определяем в магазине самое красивое ювелирное кольцо, заставляет нас покупать или не покупать билет на какой-то концерт. Сегодня культура - это не учреждения, это среда.
Внесите наконец ясность: сколько денег было потрачено на исследование и кто его оплатил? Было ли финансирование из бюджета?
Эдуард Бояков: Мне не раз этот вопрос задавали, но я на него не отвечал в силу некой деликатности, это ведь была частная инициатива. Теперь, получив разрешение, отвечаю. Ситуация такая. От государства мы не получили "живых" денег ни копейки. Губернатор по возможности помогал с транспортом и размещением - у него есть апартаменты для официальных делегаций, почетных гостей, и если мы, например, дважды приглашаем Терри Санделла, который десять лет руководил Британским советом, мы не можем поселить его в простой гостинице, куда я могу кого-то из друзей определить.
Все деньги дал спонсор - Геннадий Чернушкин. Это около шести миллионов рублей. Порядка трех миллионов составил гонорарный фонд с налоговыми и прочими отчислениями, еще были траты на социологическое исследование, накладные расходы - дорога, администрирование, размещение, еще финальную версию хорошо издадим. По моему убеждению, это минимальный уровень. Та работа, которую сделали эксперты, на рынке стоит значительно дороже. Но тут нам всем было прежде всего интересно друг с другом.
Мне не привыкать к "конспирологическим" вопросам про деньги и намекам. Ими, как правило, прикрываются те, кто не хочет обсуждать дело, и те, кто является частью коррупционной схемы. Это естественная реакция, это страх изменений, развития, роста. Когда я создавал "Золотую Маску", желтая пресса и некоторые руководители театров, которые привыкли получать деньги ни за что, голосили - "обворовывают государство". При этом я два года содержал штат Национальной премии за счет своих средств. Или покупал на свои оборудование для театра "Практика". Но это так, к слову…
Я могу себе позволить заниматься тем, что интересно и чему служить хочется. За полгода жизни в Воронеже мы не получили ни копейки из областного бюджета. Вот только готовим с департаментом культуры программу развития детского театра, но это в следующем году.
До начала исследования мы с вами уже говорили, что воронежский опыт исследования мог бы быть полезен и на уровне страны. Что теперь было бы уместно: аналогичная оценка культурной среды в России вообще или зондирование отдельных регионов?
Эдуард Бояков: Мы обязательно подчеркнем в окончательной редакции, что сегодня на региональном уровне можно сделать гораздо больше, чем на федеральном. Операционное поле для культурной политики создается на местах. Россия - очень большая и разорванная страна, ее нужно заново собирать. Для этого и нужна ревизия.
Кстати, тот же Терри Санделл, куратор воронежского доклада, в 1996 году был руководителем группы по исследованию российской культурной политики. Это было, по существу, первое и последнее исследование такого плана и масштаба. Одну часть писал Санделл, другую - Кирилл Разлогов. Тогда это было необходимо для вступления в Совет Европы. Наверное, каждый регион должен попытаться сделать что-то подобное, не обязательно копируя методику. Регион - хороший масштаб. Район - мало. Страна - много. А область с городом-миллионником - идеальный объем для формулирования и реализации принципов культурной политики. В Белгороде будет актуально, думаю, 80 процентов нашего доклада. В Дагестане - 50. И так далее.
Мы рассчитывали и на то, что линию исследования можно будет продолжить. Ошибки, шероховатости будут уходить с каждой редакцией. Методика выстроится четче, в частности, в социологическом аспекте - можно будет сравнивать показания по годам, смотреть, как меняется социальная оценка той или иной проблемы.
С какой периодичностью целесообразно делать следующие редакции?
Эдуард Бояков: Мне кажется, раз в год было бы правильно. Конечно, в первом исследовании уже проговорено большое количество вещей, которые не будут быстро меняться. Но нужен некий апдейт, это позволит изучать проблему значительно серьезнее.
Справка "РГ"
Доклад "Воронежский пульс. Культурная среда и культурная политика" был подготовлен группой экспертов под руководством Эдуарда Боякова летом 2013 года. Среди исследователей были как воронежцы, так и эксперты из других городов России и зарубежья: университетские профессора, создатели музеев, институций, фестивалей, издательств, культурных программ. Кураторами выступили Михаил Гнедовский (эксперт Совета Европы, директор Института культурной политики), Тамара Дьякова (доктор культурологии, профессор Воронежского госуниверситета) и Терри Санделл (эксперт Совета Европы, директор британского консалтингового агентства Cultural Features LLP). В докладе более 30 глав, большая часть которых посвящена конкретным сферам - от театра, академической музыки, архитектуры до моды и гастрономии.
Рабочая версия доклада была представлена в правительстве Воронежской области 16 сентября, сейчас еженедельное проходит общественное обсуждение отдельных глав в Доме актера - расписание встреч доступно в официальном ЖЖ "Воронежского пульса". Там же любой желающий может оставить свои замечания и предложения.