Поделиться
"Константин Молчанов. Вхутемасовец. Живописец. График. Педагог". - М., М. Сканрус, 2014
Пролистывая последние разделы альбома "Константин Молчанов. Вхутемасовец. Живописец. График. Педагог", увидела заголовок "Первый учитель" и текст, написанный Владимиром Любаровым. Текст энергичный, цепляющий. Рассказывающий, как юные художественные дарования, дети послевоенных или последних военных годов лупили друг друга во дворе художественной школы. "Не из агрессии, а от жизнерадостности", - уточняет художник Любаров. Перелистнув страницу, я обнаружила тексты Татьяны Назаренко, Ольги Булгаковой, Игоря Лемешева и других совершенно разных художников, в том числе довоенных поколений, которых объединяло, как минимум, одно - все они были учениками Константина Михайловича. В Московской средней художественной школе он преподавал рисунок. Не самый увлекательный предмет. "Ну, представьте себе, как может живой шкодливый ребенок 45 минут сряду сидеть и рисовать гипсовую голову какого-нибудь Давида?", - замечает Любаров. И удивляется : "Как он смог обуть нас художественной грамоте так, что мы не забуксовали, преодолели скучные азы, не спеклись на наших художественных "гаммах", а наоборот, выросли из просто любящих рисовать детей (а кто же в детстве этого не любит?) в людей, одержимых своей профессией?".
Ключевые слова, на мой вкус, тут - последние. Одержимость профессией, то есть страсть и осознание ее как призвания, не передается "методикой". Да и не о методике преподавания (хотя, конечно, куда ж без нее) вспоминают ученики Молчанова. Речь о другом - о личности учителя, о первой встрече с настоящим художником. Человеком, для которого профессия - точка опоры и точка отсчета. Профессия (и, похоже, не только художника) передается из рук в руки. Кто окажется готовым воспринять дар, это другой вопрос. Но главное все же - личность мастера.
Так вот, альбом, посвященный творчеству Константина Молчанова, позволяет увидеть, как в свою очередь его личность была сформирована учителями во ВХУТЕМАСе (позже переименованном во ВХУТЕИН). Он был из предпоследнего выпуска 1929 года (в 1930 институт был закрыт) и учился тут (если считать и учебу на "испытательно-подготовительном отделении" в 1922-1923 годах), семь лет. А это значит, что ему живопись на первом курсе преподавала Удальцова, рисунок - Бруни, что он слушал лекции Фаворского, а возможно и Флоренского, который на графическом факультете читал лекции по анализу пространственных форм. Впрочем, на лекции Флоренского ходили далеко не все, а только те, кто ими интересовался. Среди преподавателей были Л.Бруни, П.Павлинов, Д.Кардовский, И.Нивинский, П.Митучич... По-видимому, именно в мастерскую Петра Митурича записался юный Костя Молчанов. По крайней мере об этом свидетельствуют его рисунки углем 1926 года. Еще очевиднее школа Митурича чувствуется в рисунках, сделанных уже после окончания института, во время командировок от Изогиза. Его рисунки сибирского села Мазуль, почти монохромные рисунки тушью и акварелью колхозных складов, деревенского дома очень напоминают работы Петра Митурича в Санталове в 1922 году, в последние дни жизни Велимира Хлебникова.
Кроме колхозов Сибири, художника командировали на Магнитку, где он рисовал портреты ударников и плакаты, потом - в Загорский район, на посевную компанию, потом - на Ижорский завод в Колпино, где нужно было собирать материалы для плаката о первом советском блюминге... Казалось бы, вполне "производственное искусство". Но в его портретах ударников - углем, акварелью, тушью, карандашом - нет ни монументальной тяжести, ни плакатных образов. Перед нами не столько типаж "пролетария", сколько тонко обрисованные ндивидуальности.
Конечно, плакаты он рисовал. Но по дарованию был скорее лириком. Ему явно были ближе не открытия авангарда, а опыт романтического искусства. Автопортреты 1931 года - тому подтверждение. На одном он в кепи, в тени скалы, за которой виднеется парусник... На свитер наброшен светлый шарф. То ли труженик моря, то ли наследник Айвазовского или Брюллова... На другом автопортрете 1931 года, что хранится в Третьяковской галерее, приглушенная теплая гамма, которую акцентирует красная шапочка, как в старину, шейный платок, прямота взгляда в упор. Перед нами художник, пытающийся в эпоху века-волкодава найти опору у "вольных" мастеров других эпох.
Нет, он не был ни авангардистом, ни нон-конформистом. В 1947-м, вернувшись с фронта, где он воевал, в частности под Сталинградом, получил заказ на картину "Ленин с Сталин в Горках". Картину он написал, но ее не приняли - и полученный аванс пришлось отдавать долго. После этого вождей он не писал.
Коллеги знали ему цену. Характерно, что преподавать рисунок в Московскую художественную школу в 1939 его позвал Игорь Грабарь. Но он преподавал и в институте прикладного декоративного искусства, а после войны в изостудиях... Мог ли 33-летний художник представить, что преподавание окажется едва ли не главным его делом?
Впрочем, как сказал однажды Владимир Андреевич Фаворский, "преподавание - это творчество, самоотдача себя, своего творческого "я" студентам; общаясь с ними, как бы стараешься быть для них интересным, т.е как бы постоянно творишь и постепенно к этому так привыкаешь, что уже не можешь жить иначе..". Может быть, это был тот самый главный урок, который воспринял во ВХУТЕМАСе Константин Молчанов и которому он старался следовать в общении уже со своими учениками?