Поделиться
Писательница знакома с взятым ею материалом не понаслышке: "Эта повесть связана с довольно значительным куском моей жизни, - рассказывает она в интервью 2003 года. - Мои дети десять лет прожили в Америке, и я из года в год приезжала и проживала вместе с детьми - очень отрывчато и очень избирательно - американскую иммиграцию. Общалась с одними и теми же людьми, десятилетие наблюдала развитие отношений, сюжетов, судеб...". Фильм Владимира Фокина очень бережно, даже трепетно подошел к литературному первоисточнику, хотя сама индивидуальность актера Александра Абдулова, на котором, собственно, держится фильм, подсказала для центрального образа художника Алика новые граничащие с эксцентриадой краски.
На экране - трагикомический рассказ о наших эмигрантах в Америке: они бежали от идеологической духоты, но оказались словно в безвоздушном пространстве - не в силах признать свой новый дом своей новой родиной, но и от родины первой, настоящей, они уже оторвались. Главный герой фильма, талантливый художник Алик, скоро должен умереть - у него рак, и он это знает. Его тело уже немощно и приковано к постели, но дух не сдается, и даже собственные поминки этот вечный бунтарь, убежденный жизнелюб, хулиган и бабник превратит в очередную диссидентскую вечеринку, шумную и хохмацкую, какие бывали когда-то в его всегда открытом для друзей московском доме.
Роль такого трагического накала Александр Абдулов в кино, по-моему, еще не играл. В этой его работе чувствуется не просто высшей пробы профессионализм, в ней есть нечто глубоко личное. "Был такой период: я на год загремел в больницу, - рассказывал мне актер в своем последнем интервью. - Ты можешь представить меня на больничной койке в течение года? Под дулом пистолета такое невозможно! Но вот - случилось. Лежу, а за окном зима сменяется весной, потом лето. А я - в больничной палате. В стране черт знает что происходит - но без меня. В таких случаях меняется вся шкала жизненных ценностей. Вдруг кожей ощущаешь конечность твоей жизни. А когда проходят дни первого ужаса от случившегося, ты вдруг понимаешь, что человек может привыкнуть ко всему. Тогда и приходит какой-то новый покой. И новая мудрость. И как только это осознаешь, каждая ее минута приобретает совсем другую ценность. Ты понимаешь, что каждый ее миг неповторим. И уже не сможешь транжирить свою жизнь, как раньше. Ты принципиально иначе станешь к ней относиться".
Владимир Фокин снял, по моему ощущению, один из тех фильмов, которые переворачивают в человеке все представления о смысле жизни и неизбежности смерти, картину щемяще грустную, трагичную и смешную, интеллектуально насыщенную и бесшабашную.
В ней грандиозные актерские работы Елены Руфановой, Анны Алексахиной, Лии Ахеджаковой, Владимира Качана, Владимира Еремина, Полины Фокиной. Это фильм ансамблевый и, при всей его эмоциональной мощи, камерный. Его действие почти не покидает огромную и неуютную, как городская площадь, квартиру на Манхэттене, иногда перебрасываясь в московское прошлое героев - в то, что в советские времена именовалось "диссидентской кухней". Режиссер принципиально не хочет отвлекать зрителя от судьбы героев чисто кинематографическими штудиями - он, по Станиславскому, "умирает" в своих актерах.
Фильм снят уже семь лет назад, но его мало кто видел, а большинство потенциальных зрителей не подозревает о его существовании. Впрочем, уже тогда прокат отечественного кино был практически разрушен, и Владимир Фокин предчувствовал печальную судьбу очень дорогой ему картины:
- Все мои фильмы всегда попадали в самую широкую зрительскую аудиторию, от интеллектуалов до простых людей, так что, надеюсь, я не утратил чувство зрителя. И это чувство мне подсказывает, что фильм "Ниоткуда с любовью, или Веселые похороны" обладает огромным коммерческим потенциалом. Он может быть интересен широкому кругу людей, и уж людям мыслящим - точно. От тех дистрибуторов, которые уже видели картину, я слышал самые лестные оценки. Но от контрактов они уклоняются - на том основании, что картина, мол, "элитарная", рассчитанная на узкий круг зрителей. Но ведь мы с вами уже знаем прекрасные примеры, когда при правильном подходе к дистрибуции более чем сложные картины становились достоянием широкого проката и заметным общественным явлением. Более того, моя картина как раз крайне демократична и должна быть понятна очень широкому кругу людей. Тем не менее перспективы ее кинотеатрального проката весьма плачевны.
Дальнейший ход событий подтвердил: фильм, в котором предпринята попытка осмыслить мощные центробежные силы, разорвавшие Россию на множество стран и разбросанных по миру диаспор, по мнению большинства прокатчиков, не может заинтересовать "новорусского" зрителя.
Между тем проблематика как повести, так и фильма, вновь становится актуальной: тень яростных споров о вечно особой судьбе России снова маячит на близком горизонте, в воздухе снова душно, как перед грозой, время чревато новыми взрывами и новыми выбросами разорванной плоти страны в чужой мир. Картина Фокина могла бы появиться на экранах как предупреждение современникам - но цензура дикого рынка оказалась куда свирепей цензуры партийной. Впрочем, Владимир Фокин от понятия "актуальность" в применении к кинематографу открещивается:
- Первый вариант очень хорошего сценария Анатолия Гребнева, который потом стал моим фильмом "Дом для богатых", тоже содержал элемент актуальности. К счастью, мне удалось убедить Гребнева - да он и сам, как человек талантливый и умный, это понимал, и мы тщательно устраняли из фильма все признаки злобы дня и делали картину о непреходящих ценностях. Так и в фильме "Ниоткуда с любовью, или Веселые похороны": хотя эта история связана с конкретными и важными для России политическими событиями (1991 год и то, что ему предшествовало), для меня это в первую очередь история человеческая. Я считаю, что массовая эмиграция, начавшаяся с конца 60-х годов, - это тяжелейшая драма для России и настоящая трагедия для миллионов русских людей, совершенно независимо от их паспортной национальности.