Поделиться
Ваша героиня на собственном опыте почувствовала, как меняется мир. Что подсказывает вам личный опыт?
Хелен Миррен: Конечно, меняется и, кажется, что с каждым годом все быстрее - вот что пугает. Вы сейчас записываете наш разговор на крохотный айфон, а я помню, каким чудом казался мне кассетный магнитофон, сменивший эти громоздкие бобины. Я очень не люблю социальные сети, где так называемые друзья, которых вы в жизни не встречали и, честно говоря, не хотите встречать, нахально лезут к вам в гости, хоть и виртуальные. Но я понимаю, что как бы малоприятны ни были все эти перемены, становиться на их пути себе дороже. Надо их принимать такими, какие есть.
И это говорит обладательница средневекового титула Дамы Большого креста? А как же турниры, платочек на копье?
Хелен Миррен: Ну что поделаешь, старые уютные представления приходится сдавать в багаж, не то они завалят тебя почище старых вещей. Уж на что моя родина Великобритания считается сокровищницей традиций, но и она меняется с бешеной скоростью. Уж на что наш королевский дом принято считать самым консервативным среди династий, но и то после Дианы он значительно переменился.
Вы близки с королевским двором?
Хелен Миррен: Конечно нет. Пусть я российская потомственная дворянка, пусть я сама стала Дамой, пусть переиграла обеих Елизавет, королеву Шарлотту и еще дюжину иностранных властительниц, но к двору я ничуть не ближе, чем любой другой известный актер. Правда, принцы добры ко мне. Когда я сыграла Елизавету II в "Королеве", на одном из приемов для актеров Чарльз обронил: "Я не могу выражаться, как хотел бы, ведь здесь моя мамочка!" Учитывая, что мы почти одногодки, шутка была вполне качественной. Но уже то, что двор приглашает к себе актеров, жалует им дворянские звания - разве это не прогресс?
Конечно, если вспомнить, как долго и униженно Шекспир выбивал себе самый мелкий титул джентльмена.
Хелен Миррен: Вот видите, и в переменах бывает что-то хорошее . Во всяком случае, моя героиня из "Пряностей..." в конце концов осознала, что индийский привкус не только не разрушит, но обогатит французскую кухню, на страже которой она стояла.
А как относитесь к российской кухне?
Хелен Миррен: Это вообще особое дело. Мама хотя и была чистокровной британкой, готовила для папы потрясающие пирожки (произносит не так, как англо-американцы: пирОШки, а по-русски, с правильными ударениями). Ничего вкуснее я не ела, и с тех пор, когда судьба меня заносит в непосредственную близость к пирожкам, оттащить меня не может никто. Еще мама готовила на пасху кулич и творог с изюмом...
Сырную пасху?
Хелен Миррен: Да, именно, спасибо! Наша семья была совсем не религиозна, но вкус пасхи был поистине божественен! Больше у нас в семье русских блюд не было, но генетическая память, очевидно, сильна, потому что восточноевропейскую кухню я предпочту любой другой.
Даже французской?
Хелен Миррен: Ну разве что. Это у меня как раз идет от матери: ревнивая влюбленность британцев во все французское. Я очень хорошо владею французским языком, в школе встречалась с французским парнишкой, в юности сняла крохотную квартирку на левом берегу Сены и воображала себя французской актрисой, потом стала работать в труппе Питера Брука, колеся по Франции.
Работа с Бруком важнее любого диплома. Вы с ним продолжаете общаться?
Хелен Миррен: Если в смысле дружить домами, то нет, пути разошлись. Последовали приглашения работать в Англии, а мы, актеры, - люди зависимые, и мне нужны были английские деньги, чтобы оплачивать французскую квартиру. Вот и расстались. Иногда встречаемся, но что ушло, то ушло. Питер работает во Франции, я стала сперва британской, а потом и американской актрисой и вот только теперь благодаря фильму соприкоснулась с землей моих юных мечтаний.
После того как роль в "Королеве" принесла вам "Оскара", на вас стал сыпаться не только дождь наград, но и не менее щедрый дождь замечательных ролей. Какую из них вы считаете самой желанной?
Хелен Миррен: Ну как я могу ответить на этот вопрос! Они же словно дети - поди укажи лучшего! Мне уже не нужно самоутверждаться, гоняясь за ролями, поэтому я выбирала, что ложится на душу. Я играла и в триллерах вроде "Долга" и "Национального сокровища", и в комедиях вроде "Рэд" и "Артур: идеальный миллионер". Очень большое удовольствие получила, играя Альму Ревилле, жену и музу великого Альфреда Хичкока. Альма была полноправным соавтором знаменитого мужа, но при жизни вынуждена была довольствоваться ролью его тени. Что поделаешь, времена были такие, но я чувствовала какое-то творческое злорадство, что роль не получавшей наград жены Хичкока играет кавалер того самого ордена, который принес Альфреду британское рыцарство. Вот такой пируэт сделала судьба.
Вы были знакомы с Хичкоком?
Хелен Миррен: Представьте, да. Я была приглашена на пробы и вела себя на них черт знает как. Будучи юной, малограмотной и высокомерной, я считала то, что делает Хичкок, ниже себя. Моими кумирами были Феллини, Висконти, Антониони и Бергман, а тут какой-то лепила страшилок и детективов. Сейчас, конечно, смешно вспоминать, но что делать, если мудрость приходит с годами!
И если бы вы стали опять молодой, то, наверное, многое бы изменили в судьбе?
Хелен Миррен: Даже думать об этом не хочу! Природа мне дала уникальное сочетание русской эмоциональности с британской сдержанностью, и я считаю, что хорошо распорядилась этим сплавом. И то, что в молодости пришлось помытариться, и то, что к зрелости я состоялась в профессии, и то, что нашла мужа как раз в тот момент, когда смогла оценить важность мужского плеча (муж Хелен - режиссер Тейлор Хэкфорд, снявший "Адвокат дьявола", "Рэй"), - этим я жертвовать ради другой судьбы совершенно не хочу. Я чувствую себя превосходно в своей англо-российской шкуре.
У вас в России остались родственники?
Хелен Миррен: Не знаю - семью так разбросало! Несколько лет назад я приехала на место, где стояла дедова усадьба. Ничего там сейчас нет, усадьба сгорела, никто ничего не знает, но на кладбище я нашла могилы сестер деда. На землю я не претендую, но вот эти могилы - мои, и упоминание в "Войне и мире" моего прапрадеда Миронова тоже мое.