Поделиться
Сами депутаты Госдумы и некоторые из тех, кто наблюдает за их деятельностью со стороны, утверждают, что Дума шестого созыва стала более самостоятельной по сравнению с прежними. И в качестве доказательства приводят "въедливую" работу над федеральным бюджетом. Даже думские коммунисты отмечают, что в последнее время дискуссии между правительством и парламентом отличаются "небывалым накалом". А принимая на днях закон о так называемой "деофшоризации", Госдума практически проигнорировала поправки кабмина. Как это расценивать?
Сергей Нарышкин: Действительно, дискуссия с правительством вокруг бюджета и в первом чтении, и при обсуждении поправок во втором была довольно живая. Нам удалось внести существенные изменения в проект. Например, 20 миллиардов рублей дополнительно направлено в сельское хозяйство, агропромышленный комплекс - на импортозамещение. И еще почти по миллиарду в каждый год с 2015-го по 2017-й добавлено на программу развития рыбохозяйственного комплекса - то есть в ту же копилку обеспечения продовольственной безопасности страны. Понимаете, громко предложить направить 100 миллиардов туда, 100 - сюда несложно. Кто-то, кстати, так и делает. Но важно, чтобы у таких предложений появилась реальная база, то есть источник для финансирования таких расходов.
Это стало получаться? Почему?
Сергей Нарышкин: Очевидно, потому, что и правительство взрослеет, и Дума взрослеет. Современной Государственной Думе вот-вот (в начале декабря) исполнится 21 год. Это уже достаточный возраст и для парламента, и для правительства, чтобы вести такой вполне цивилизованный, заинтересованный, конструктивный диалог, приходя к нужному результату.
Госдума шестого созыва проработала уже больше половины своего срока. Какие законы, принятые в последнее время, считаете особенно важными?
Сергей Нарышкин: Закон о бюджете. Его не зря называют законом года. Он во многом определяет возможности социального и экономического развития страны на год и на предстоящую трехлетку. Принят закон о защите авторских прав в различных творческих сферах. На днях на заседании Совета по культуре, который я проводил, мы услышали отзывы на него от представителей разных сфер: музыкантов, книгоиздателей, от писательского сообщества.
Все они довольны?
Сергей Нарышкин: Да, довольны. Хотя при обсуждении законопроекта борьба-то шла: кто-то предлагал иные инструменты защиты авторских прав, кто-то вообще был против. Но мы придерживались первоначального замысла, который год назад был сформулирован. Понятно, что теперь нужно внимательно понаблюдать за правоприменением и, возможно, потом вносить коррективы.
Читатель из Нижнего Новгорода интересуется, не планирует ли Госдума принять законы, ограничивающие зарплаты топ-менеджеров госкомпаний.
Сергей Нарышкин: Все, что касается вопросов финансово-хозяйственной деятельности, в том числе госкомпаний, нужно оценивать комплексно, анализировать результаты, объемы и качество производимой продукции, услуг, эффективность использования средств, потому что капитал госкомпании - это средства государственной казны. Анализ результатов их финансово-хозяйственной деятельности ведет, кроме Совета директоров, еще и орган парламентского контроля - Счетная палата. А у Государственной Думы, во всяком случае, пока нет намерений вносить какие-то коррективы в эту работу и ограничивать зарплату топ-менеджеров именно законом.
А вы можете сказать, какой закон в 2014 году был самый драматичный с точки зрения прохождения через думские чтения и дался Думе наиболее тяжело?
Сергей Нарышкин: Я бы не хотел выделять какой-то один или даже несколько законопроектов. Каждый имеет свою драматургию. Но, думаю, что вы хорошо помните яркие исторические события 2014 года, на фоне которых депутаты принимали знаковые законы. Я, конечно, имею в виду все, что произошло в марте этого года в Крыму. И обрело силу закона: ратификация Договора и принятие Федерального конституционного закона о воссоединении Крыма с Россией и создании двух новых субъектов Федерации - Республики Крым и города федерального значения Севастополя. Это был общий осознанный порыв. Мы этим гордимся. Несмотря даже на то, что ряд моих коллег попали по этой причине в так называемый "санкционный список". До сих пор не могу понять тех, кто принимал решения о персональных санкциях в отношении депутатов. Неужели авторы этих решений полагали, что мои коллеги и я передумаем? Если так, то напрасно. Да это счастье принимать участие, причем активное участие, в крымских событиях. И этим мы вправе будем гордиться и помнить до последнего вздоха.
У "Российской газеты" есть читатели как минимум в 23 странах, где выходят зарубежные приложения "РГ". И сейчас эти читатели, как и наши партнеры, с сожалением отмечают, что парламентские связи стали одной из первых жертв испортившихся отношений между Россией и зарубежьем. Сегодня межпарламентские связи, прежде всего с Соединенными Штатами, с Великобританией, ЕС, и, возможно, с другими странами, практически сведены к минимуму. Чего ждать дальше?
Сергей Нарышкин: То, что со стороны отдельных депутатов зарубежных парламентов мы слышим в адрес России крайние радикальные оценки, наверное, естественно. Потому что всегда наиболее громко звучат заявления именно радикального характера. Однако среди парламентариев есть люди, и их много, которые вполне реально оценивают и ситуацию, сложившуюся вокруг Украины, и причины кризиса доверия в Европе. Мы не раз слышали со стороны европейских депутатов острую критику и в адрес собственных правительств, и в адрес Евросоюза. Кто-то из них, помню, даже сказал, что Евросоюз взял в заложники Европу. Но западная пресса, к сожалению, тиражирует в основном лишь антироссийские формулировки и заявления. Западная пресса, считавшаяся такой свободной, вдруг сама себе закрывает глаза и уши. Взять, допустим, нашу встречу в Париже с французскими парламентариями, с другими коллегами... Французских журналистов на ней почти не было. Им не интересно? Потом уже нам рассказали, что с местными СМИ "поработали". Я поразился. Казалось бы, в России молодая демократия: только 21 год исполнится нашей Конституции. Но у нас подобное уже невозможно. Да и в нашем МИДе посчитали бы для себя позорным вести такую работу с журналистами.
Что делать в нынешней ситуации? Не уставая, излагать нашу позицию, говорить правду. Выступать на международных парламентских площадках: и в Парламентской ассамблее ОБСЕ, и в ПАСЕ, как бы там неоднозначно к нам ни относились.
Платить мы будем ПАСЕ или как?
Сергей Нарышкин: Будем платить, потому что российский взнос идет в целом на работу всей структуры Совета Европы. А Совет Европы - это и Комитет Министров СЕ, Парламентская ассамблея, это и так называемая Венецианская комиссия. Но если ПАСЕ не восстановит российскую парламентскую делегацию в правах, причем в полном объеме, то мы подумаем, как дальше быть с размером российского взноса.
А что у нас с американскими парламентариями?
Сергей Нарышкин: У нас не было какого-либо разветвленного сотрудничества с коллегами из США. Хотя, кстати, мы предлагали встречу в начале периода обострения. Американские партнеры сказали: "Не хотим". Общеизвестно, что от диалога уходит тот, кто чувствует слабость своей позиции.
Как вы прокомментируете межпарламентские отношения между Россией и Украиной? Чего ждете от новой Рады?
Сергей Нарышкин: Сейчас все контакты с Радой заморожены. И тоже не по нашей вине. Взять хотя бы наше предложение о создании международной парламентской группы по Украине на площадке Парламентской ассамблеи ОБСЕ. Мы должны были в Женеве провести первое ее заседание. За несколько дней до назначенного срока американцы сказали, что не приедут, поляки тоже. А в последний день уже и сами украинцы отказались. Очевидно, на троих был общий замысел блокировать работу группы. Но тем не менее мы все-таки рассчитываем, что она будет работать.
Очень неприятно поразило нас, как на Украине отреагировали на поездку в Россию большой группы депутатов прежнего созыва Верховной рады. Они вернулись назад...
...И получили по полной программе. Там же уголовные дела завели?
Сергей Нарышкин: Да. Какое-то сумасшествие.
Полное безумие. А по линии Думы, и вообще парламента, могут быть какие-то контакты с ДНР и ЛНР? Или только гуманитарная помощь?
Сергей Нарышкин: Депутаты Госдумы участвовали как наблюдатели на выборах в ДНР и ЛНР.
Вы им командировку подписывали, или они находились в отпуске в ДНР?
Сергей Нарышкин: Они были командированы политическими партиями. Бюджет Думы ни копейки на это, естественно, не потратил. Да, Россия оказывала и будет оказывать гуманитарную помощь жителям Донбасса. Россия на стороне Донбасса. Мы искренне считаем, что надо уважать мнение людей, которые там живут и которые, по сути, восстали против сил, совершивших государственный переворот, против радикального национализма и русофобии.
А можно теперь о грустном из жизни депутатов Думы?
Сергей Нарышкин: А что в ней грустного?
Веселого больше, конечно. Вот совместно праздники стали отмечать...
Сергей Нарышкин: Дело не в праздниках. У депутатов их не больше, чем у всех россиян. Дело в том, что работа у нас творческая.
Да, вот и думский хор появился...
Сергей Нарышкин: Я удивляюсь такому интересу к этому хору. Профсоюз по собственной инициативе предложил сотрудникам Аппарата Государственной Думы в нерабочее время заняться таким видом творчества. Ну, так ради бога. Одни в хоккей играют после работы. А другие поют в хоре. Что в этом плохого?
Да нет, грустно другое - некоторые депутаты по-прежнему не ходят на заседания. Известно, что обсуждается предложение наказывать прогульщиков рублем. Заставит ли такая мера народных избранников вспомнить, зачем они избирались в Думу? Впрочем, подобная идея возникала и в прежних думских созывах. Однако перспектива лишиться депутатской зарплаты не испугала тех, кто появлялся на пленарном заседании раз - два в сессию - на открытие и закрытие. Ну, может быть, еще на отчет премьера. Они даже за зарплатой в Госдуму не приходили.
Сергей Нарышкин: Могу сказать, что создана рабочая группа, чтобы проанализировать ситуацию, сформулировать предложения. Я не сторонник "ломать дрова" и вообще горячиться. Но применительно к этому вопросу есть три соображения. Если наказывать рублем, то сразу появится возможность спекулировать на неких политических предпочтениях. Найдутся обиженные и будут делать акцент на это. Это первое. Второе - деятельность депутата вовсе не ограничивается работой во время пленарного заседания, хотя участвовать в нем - его обязанность. Но если говорить о законотворчестве, то это прежде всего работа в комитетах. Это работа со своими избирателями в регионах. Масса других форм, и "круглые столы", и парламентские слушания, и прочее.
И третье - в конечном итоге работу любого депутата лучше всего оценивают его избиратели. За плохую он после следующих выборов останется не только без депутатской зарплаты, но и без мандата.
Предложение лишить зарплаты, насколько известно, относилось прежде к депутатам Митрофанову и Пономареву, которые давно не появляются не только в Думе, но и в России...
Сергей Нарышкин: Такие системные решения не должны быть связаны с Ивановым, Петровым, Сидоровым.
Запретить им петь в хоре - и все!
Сергей Нарышкин: Они в хоре и не поют.
А насколько вы вообще удовлетворены уровнем думской дисциплины: это касается и посещаемости пленарок, и отношения к законотворчеству?
Сергей Нарышкин: У меня принципиальных претензий по этому поводу нет. Хотя, конечно, хотелось бы, чтобы зал пленарных заседаний был полным.
Скажите, а бывает, что какие-то инстанции своими посещениями или звонками подгоняют депутатов, просят принять законопроект срочно, вне очереди?
Сергей Нарышкин: Самым активным субъектом права законодательной инициативы является правительство. Как, впрочем, и в других странах, где, согласно статистике, до 80 процентов принимаемых в парламенте законов - это правительственные инициативы. У нас это порядка 50-60 процентов. Мы всегда с правительством на связи, координируем работу, в том числе по срокам рассмотрения законопроектов. Но бывает, что какой-то документ к нам запаздывает. А принимать его надо срочно, потому что закон, например, налоговый, вот-вот должен вступить в силу. А без него никак, все уже посчитано. Конечно, приходится идти навстречу, с пониманием различных обстоятельств.
Сергей Евгеньевич, а есть сейчас в парламенте такое явление, как лоббизм - отраслевой, корпоративный? Насколько помнится, в Думе первого, второго, третьего созывов в отношении некоторых законов прямо говорили: откровенно лоббистский. И было понятно, чей именно - это страховщики, а это заказали производители алкогольной продукции или табачники. Сейчас лоббизм есть? И если есть, не нужно ли его как-то легализовать?
Сергей Нарышкин: В явном виде нет. Но если вы говорите о каких-то отраслевых законодательных инициативах, то вполне естественно, если специалисты, понимающие, где необходимо сделать корректировки в регулировании, их предлагают. Любой парламент использует экспертов. И это совершенно нормально. Если вы называете это лоббизмом, то формы его сейчас, на мой взгляд, вполне цивилизованные.
Можно обострить этот вопрос?
Сергей Нарышкин: Обострите.
Не было ли у каких-то заинтересованных крупных компаний или представителей какой-то отрасли попыток задобрить тех или иных депутатов, чтобы побыстрее и, так сказать, более технологично прошел тот или иной проект?
Сергей Нарышкин: Мотивировать? У меня таких данных нет, честное слово. И ко мне никто не обращался с подобными предложениями, дополнительно мотивированными.
В дореволюционной России была такая практика: по столикам в трактирах раскладывали газеты с царскими указами. А потом чиновнику, севшему за стол, предлагали пересказать их содержание. Такое вот правовое обучение: ответил - закуска бесплатно. Вот бы этот опыт в современный парламент. Хотя, говорят, в Думе скоро вообще все спиртные напитки изымут из продажи?
Сергей Нарышкин: Я таких распоряжений не давал. Кто-то хулиганит в Государственной Думе в связи с этим?
Да нет, в последнее время вообще здесь никакой драки приличной нет - ни на пленарном заседании, ни в кулуарах...
Сергей Нарышкин: Рукопашные разборки в стенах парламента часто плохо заканчиваются. К сожалению, на примере наших соседей из братской для нас страны мы видим, к чему такие вещи приводят. Отсутствие "драк" - в широком, как вы понимаете, смысле этого слова - это тоже индикатор того, что Дума стала взрослее, ответственнее. Личный пиар в форме рукопашных схваток ушел в прошлое. Значение и результат депутатской деятельности не в рукопашных разборках, а в другом. В том, что написано в принятом законе.
Тем не менее довольно часто депутаты ради пиара выступают с такими инициативами, что страшно становится. Законами эти проекты никогда не будут. Но сколько времени отнимают и у работников аппарата, и у всех, кому ими придется заниматься, отвлекаясь от важных дел?! Автор инициативы при этом хочет только того, чтобы о нем поговорили...
Сергей Нарышкин: Вы точно подметили. Поэтому хорошим помощником в борьбе с подобным законотворчеством могут стать ответственные журналисты.
Только ли с этого конца нужно заходить?
Сергей Нарышкин: И с этого тоже. Потому что средства массовой информации почему-то любят подхватывать такие темы, хотя журналисты, работающие в парламентском пуле, обычно заранее знают, будет инициатива принята или нет. Лучше было бы уделять больше внимания серьезным законопроектам, а не заниматься рекламой странных инициатив.
Но запрещать их, как я считаю, нельзя. Даже понимая, какой законопроект серьезный, а какой нет, жесткого водораздела между ними не проложить никогда. Будут всегда полутона. А в соответствии с Конституцией каждый субъект законодательной инициативы имеет на нее право. Это 450 депутатов, 170 сенаторов, сенат в целом, 85 законодательных собраний, президент, правительство и два Суда - Конституционный и Верховный. То есть более 700 субъектов права законодательной инициативы. И этим конституционным правом надо дорожить. Как дорожить и всей нашей Конституцией. Дальше уже вопросы профессиональной деятельности: экспертиза законопроектов, повышение компетентности самих депутатов. Над этим и работаем, усиливая роль экспертных советов, которые есть при каждом комитете, при председателе Государственной Думы, заместителях.
Известны традиции ряда стран, когда в парламенты допускаются люди просто с улицы. Туристы или горожане просто приходят, садятся в определенное место и наблюдают заседание. Если оно не засекречено, разумеется. Предлагать Государственной Думе перенять такую традицию сейчас, конечно, сложно чисто архитектурно. А будет ли это предусмотрено в Парламентском центре, который строится?
Сергей Нарышкин: Я бы хотел, чтобы это было именно так. Но и сегодня в Государственной Думе ежедневно проходят экскурсии. Уверен, эта традиция сохранится.
А в Мадриде пенсионеры, недовольные пенсионной реформой, пришли и забросали депутатов сверху мелочью. Можно представить, что было бы у нас...
Сергей Нарышкин: Конечно, должен быть определенный уровень культуры, в том числе и политической культуры общества. Оно должно понимать значение всех трех ветвей государственной власти. И, как мне представляется, уважительно относиться ко всем. Действительно, в Госдуме сейчас просто нет технической возможности сделать посещения общедоступными. Но идет трансляция заседаний в Интернете. Кто хочет, все видит. Все прозрачно.
Вы говорили про новый парламентский центр. А в Новую Москву вы вообще не заезжали, когда подыскивали для него место?
Сергей Нарышкин: Нет, конечно. Я сразу был категорически против. Это все-таки парламент - высший орган представительной власти. Вы посмотрите, где располагается парламент в других странах - это лучшие дворцы в центре европейских столиц. Может быть, в Новую Москву можно переселить какие-либо органы исполнительной власти, но уж никак не парламент. Парламент должен быть в центре или близко к центру, он должен быть доступен для людей.
У вас был вариант один из одного или еще какие-то, кроме Нижних и Верхних Мневников? У нас верхняя палата будет в Верхних Мневниках?
Сергей Нарышкин: У нас будет единый парламентский центр. А другие варианты называть не стану, дело прошлое. Принято решение главой государства, который издал соответствующее распоряжение на этот счет. Начался этап предпроектных работ. Это вопрос небыстрый, тем более в непростых финансовых условиях. Главное, что, как классик говорил, "процесс пошел".
У вас были особые пожелания к проекту?
Сергей Нарышкин: Были пожелания, какая площадь необходима для одной, для второй палаты, какие общие составляющие нужны - к примеру, парламентская библиотека, пресс-центр, удобный для работы журналистов, и многое другое.
Но бассейн в парламентском центре будет?
Сергей Нарышкин: Я об этом не думал. Но, наверное, какой-то скромный спортивный комплекс должен быть. Бассейн? Идея неплохая. Я предложу коллегам.
А объясните, что это за история с дипломатическими паспортами депутатов? Все ли они теперь находятся у вас в сейфе? И где они вообще хранятся?
Сергей Нарышкин: Не было необходимости, чтобы история стала публичной. Ну, выпала в публичную плоскость, и выпала. Смысл в чем - "зеленый паспорт" служебный.
Удобный...
Сергей Нарышкин: Я не знаю, насколько удобный. У меня он с 2004 года, с тех пор, как я стал работать в правительстве. И понятно, за эти 10 лет я выезжал за границу не только в служебные командировки. Иногда и по личным делам. Но в таких случаях ни разу не пользовался "зеленым паспортом". В этой связи я и предложил навести порядок. Паспорта должны быть в Управлении международных связей Аппарата Госдумы и выдаваться на время служебной командировки. Есть исключение для депутатов, чья деятельность связана с частыми поездками. Но для личных поездок он не нужен совершенно. Только приковывает лишнее внимание. Зачем? Тем более в нынешних условиях. Могут быть и провокации.
На Государственной Думе два герба - герб Советского Союза и герб Российской Федерации. У вас не было желания верхний замазать, снять?
Сергей Нарышкин: Желания нет. Может, наоборот, когда вы начали формулировать этот вопрос, я понял, к чему вы клоните, и мгновенно подумал: поскольку история отечественного парламентаризма берет свое начало в 1906 году, то, возможно, стоило бы разместить на фасаде нашего здания и герб Российской Империи.
У читателя из Твери, зампредседателя Тверской городской Думы, к вам вопрос как к председателю Российского исторического общества. Сейчас очень популярна идея единого учебника по истории. Ваше отношение к этой теме.
Сергей Нарышкин: Идея не просто популярна, а уже все общество ждет, когда наконец появится единый учебник. Хотя сам термин "единый учебник" является в определенном смысле условным, потому что не должно быть одного-единственного учебника. Как когда-то был единым Краткий курс истории ВКП(б).
Учебник единый, но не краткий?
Сергей Нарышкин: Это линейка учебников истории, которые должны быть разработаны на базе единой концепции. Как вы помните, Российское историческое общество предложило себя в качестве ее разработчика. И выполнило эту работу. Сейчас на базе утвержденной концепции учебно-методического комплекса преподавания истории несколько творческих групп, издательств ведут подготовку линеек учебников. Надеюсь, что к середине следующего года они уже поступят в наши школы. Но при этом уже сегодня преподавание истории в школах ведется на основе новых стандартов и в соответствии с данной концепцией.