Поделиться
Михаил Барщевский: Уже не первый раз тебя избирают председателем Ассоциации юристов России. Прими мои поздравления и ответь, изменилась ли роль АЮР в нынешних условиях, какие планы?
Павел Крашенинников: Спасибо за поздравление. Вообще-то, сопредседателей в ассоциации трое, но Сергей Вадимович Степашин и Вениамин Федорович Яковлев всегда договариваются, чтобы формальные функции председателя исполнял я. Наверное, потому, что самый молодой. Совсем недавно состоялся президиум АЮР за отчетный трехлетний период. Планы остаются прежними: собирать, консолидировать все здоровое юридическое сообщество и, конечно, продолжать оказание бесплатной юридической помощи гражданам. Задача пропаганды права и законопослушного образа жизни, естественно, тоже сохраняется. Сейчас сложилась достаточно тяжелая ситуация. Можно сказать, что от международного права фактически остались только рожки да ножки. Здесь потребуется многое переосмыслить. Предстоит интенсивная работа по интеграции двух новых субъектов Федерации. В общем, как обычно, нас ждет очень много интересного.
Но я также хочу поздравить тебя - ты назван юристом года, а стать юристом года, на самом деле, наверное, даже престижнее, чем председателем ассоциации.
Михаил Барщевский: Спасибо. Должен признать, что это, по крайней мере, менее хлопотно.
Павел Крашенинников: С одной стороны, а с другой - это определенный итог и общественное признание коллег, юридического сообщества страны. Скажу откровенно, стать юристом года достаточно сложно. Система отбора многоступенчатая. Региональные отделения выдвигают на конкурсной основе много достойных кандидатов. Потом те проходят номинационные комиссии, в которых очень злые ребята есть. Комиссии представляют самых достойных в президиум, и там отбор продолжается. А юристы - народ творческий, пытливый, дотошный, задают много вопросов и всегда интересуются, почему именно этот, а не тот, всегда предлагают своего. А тут и региональный принцип действует, и корпоративный, и репутация школы, тебя воспитавшей. Поэтому я тебя поздравляю с тем, что ты прошел через это горнило. И предлагаю, раз ты стал лауреатом, самому ответить на мои вопросы. Можно я хотя бы раз сам проведу интервью?
Михаил Барщевский: Инициатива наказуема. Я просил об интервью, а теперь самому придется отвечать на вопросы. Хорошо, давай попробуем.
Павел Крашенинников: Давай. Сначала расскажи, что именно мы делаем на страницах "Российской газеты", для которой готовим и это интервью?
Михаил Барщевский: Когда около шести лет назад я брался за проект "Юридическая неделя", то исходил из следующего соображения. Одна из проблем, существующих в России веками, это разрыв между властью и обществом. Общество, народ, смотрят на власть как на каких-то совершенно других людей, не похожих на остальных. А власть смотрит на народ, как на своих детей, которых надо окормлять, защищать и воспитывать. И, мне кажется, если не преодолеть этот психологический разрыв между властью и народом, будет очень трудно добиться возникновения реального гражданского общества, инициативы людей, правовой культуры, если хочешь. Поэтому я взялся интервьюировать людей, работающих во власти, для того, чтобы показать, что они не только знают свое дело и грамотно отвечают на профессиональные, зачастую сложные правовые вопросы, но и живые нормальные люди, с чувством юмора, думающие, сомневающиеся, вовсе не всегда строго придерживающиеся политики какой-то партии. Люди, которые могут со страниц правительственной газеты, выходящей огромным тиражом, высказывать свои недовольства, сомнения к той властной корпорации, в которой они сами состоят. И это нормально, это демократия. И судя по откликам читателей и реакции руководства газеты, которая не закрывает эту рубрику, это интересно именно тем, что, используя старые термины, не похоже на передовицу газеты "Правда", здесь люди размышляют. Мне кажется, что министры, депутаты, судьи после таких интервью выглядят в глазах простых граждан более понятными, более земными, более своими.
Павел Крашенинников: Тебя, как автора, не смущает то, что региональные газеты кое-что перепечатывают?
Михаил Барщевский: Не мне тебе рассказывать, что у нас происходит с авторскими правами. Но поскольку работа в газете совершенно явно не принесет тех доходов, на которые я собираюсь коротать старость, на пенсию я, честно признаюсь, тоже не рассчитываю, поэтому здесь соблюдение моих авторских прав меня мало смущает. Для того и делаю, чтобы перепечатывали. Это же тоже пропаганда: раз используют - значит, интересно.
Павел Крашенинников: А как ты проводишь отбор для интервью?
Михаил Барщевский: Я исхожу из того, что представляю читателя, его интересы, а значит, выбираю тех, кто интересен мне. Я думаю, если мне этот человек интересен, то он будет интересен и остальным. Ну, и выбор актуальной темы, конечно, тоже имеет большое значение.
Павел Крашенинников: Отказы случаются?
Михаил Барщевский: Не часто, но кто-то отказывает, потому что реально, ну, очень занятой человек. Например, когда Шойгу был еще на МЧС, я несколько раз пытался взять у него интервью, но не получалось, у него был совершенно сумасшедший график. Сейчас, когда он стал министром обороны, я даже не пытаюсь. А кое-кто отказывает, потому что просто боится прямых вопросов. Таких людей, к счастью, немного.
Павел Крашенинников: Ну, может, с такими и не надо дело иметь?
Михаил Барщевский: Еще Петр I требовал "говорить не по писаному, чтобы дурь каждого была видна". У меня было несколько интервью, естественно, не буду называть имена, когда некомпетентность была кричащей.
Павел Крашенинников: И ты все равно это давал?
Михаил Барщевский: После согласования публиковалось все. За все годы не было опубликовано только одно интервью очень приятного и популярного молодого политика. Интервью получилось блестящим по его ответам, искренним, человек открылся с совершенно неожиданной стороны, но, видимо, его окружение, получив текст на согласование, переделало все и получился такой сухой бюрократический отчет секретаря райкома партии. Я сказал, что это публиковать не буду, и материал не вышел.
Диалог Крашенинникова и Барщевского о правовых проблемах опубликован 4 декабря.
Павел Крашенинников: А "Российская газета" никогда тебе не говорила, что вот этого не публикуй? Такого не было?
Михаил Барщевский: Нет, и в этом плане просто низкий поклон "Российской газете", никогда никакой цензуры не было. Единственное, по поводу чего мы спорили несколько раз, это когда они ставили фотографию, которая не нравилась интервьюируемому, или, когда, например, на полосе интервью с каким-нибудь министром размещалась странноватая реклама. Я понимаю, что газете надо жить и как-то зарабатывать, но тут возникает этический аспект. Впрочем, этот вопрос уже давно урегулирован.