Поделиться
- Алиса Бруновна, вы помните, с чего начинался легендарный теперь уже Театр Игоря Владимирова, носящий имя Ленсовета? Театр, где родилась звезда по имени Фрейндлих. Это было счастливое стечение обстоятельств, нечаянная встреча двух талантливых людей - молодой актрисы и режиссера или что-то иное?
- С Игорем Петровичем мы впервые встретились в Театре им. Комиссаржевской, где я служила после окончания института. Владимиров к тому времени был уже известен в городе. Играл и ставил спектакли в питерском Ленкоме. Ставил в БДТ, будучи стажером у Георгия Товстоногова. Выпустил два спектакля и у нас - "Время любить" и "Случайные встречи". Я была в них занята. Работая над ними, мы и познакомились. "Время любить" пользовалось большой популярностью в городе. В постановке звучало много музыки, песен. Участвовали в ней корифеи питерской сцены Иван Дмитриев, братья Сергей и Николай Боярские. Я играла Машу, дочку главного героя. Вскоре после этого Игорю Петровичу предложили возглавить театр на Владимирском проспекте, который, оставшись без Николая Акимова, переживал тогда не лучшие времена. Режиссеры в нем надолго не задерживались. И он позвал меня с собой. Это был 1961 год.
- Не побоялись "начинать с чистого листа"? По-разному ведь могло обернуться в новом коллективе, а на прежнем месте все-таки уже заявили о себе. Или вы как ниточка за иголкой - куда муж, туда и жена?
- Мы тогда еще не были женаты. Это случилось в 1963 году. Игорь Петрович высказал заинтересованность во мне как в актрисе, ставил спектакли, в которых мне предназначались увлекательные роли. Тут был взаимный интерес. Ему требовалось заявить о себе как о руководителе, а мне как актрисе хотелось много играть. Сил у обоих было достаточно. Премьеры стали выходить одна за другой, и довольно удачные. Так это все завязалось. Спасибо ему. Увидел во мне некоторые способности и делал все необходимое, чтобы развивать их. Играла в этом театре очень много - по 20 ролей в месяц.
- Среди них такие знаковые, как Таня в одноименной пьесе Арбузова, Катарина в "Укрощении строптивой", Джульетта в "Ромео и Джульетте", Раневская в "Вишневом саде". Можно сказать, что уроки мастерства режиссера Игоря Владимирова проходят через всю вашу творческую жизнь?
- Безусловно! Знаете, у меня в Театральном институте был замечательный педагог Борис Зон. Он воспитал множество очень успешных актеров, а также режиссеров. У него был один такой совместный курс - актерско-режиссерский. Среди его учеников - Лев Додин, Давид Карасик, Александр Белинский. Так вот если Зон в основном теоретически "обеспечивал" профессию, то Владимиров стал моим практическим учителем. Кстати, первый курс в институте Игорь Петрович прошел у Зона, позже перейдя к Меркурьеву. Так что у нас даже педагог был один! Мы исповедовали одно "театральное поле". Поэтому нам легко было вместе. Он строил театр радостный, веселый. Добрый. Для него, как и для меня, важно было, чтобы в том организме, которым становится спектакль, обязательно присутствовала душа, вызывая в зале эмоции, переживания. Это главное искомое для режиссера и актеров.
- То есть, выполняя установки режиссера, ломать свою актерскую природу вам и вашим коллегам не требовалось?
- Нет, Игорь Петрович никого не "ломал". Его театр был рассчитан на молодость, музыку и шальную энергию исполнителей. Собирал труппу он тщательно. Искал актеров, обладающих музыкальностью. У нас было много спектаклей, насыщенных музыкой: "Левша", "Укрощение строптивой", "Трехгрошовая опера" и т.д. Это все привнес в Театр им. Ленсовета Игорь Петрович. Пятнадцать лет, как нет его на земле, а театр продолжает развиваться в этом векторе.
- Владимиров создавал синтез комедии, гротеска, лирики, пронизанный музыкой. По тем временам - шестидесятые годы - это было достаточно ново для драматического театра.
- Не совсем. Музыкальные спектакли периодически ставились в драматических, в детских коллективах страны. Но эпизодически, это направление не было для них главным. Что не любил Игорь Петрович, так это переносить на свою сцену готовый мюзикл. Я, помню, очень просила его поставить "Оливера" британца Лайонела Барта по книге Чарльза Диккенса "Приключения Оливера Твиста". Ответил, что для него мюзикл - это прежде всего творение режиссера и композитора, только так, в тандеме. Взять готовый, значит, заимствовать чью-то идею. И вместо "Оливера" поставил "Дульсинею Тобосскую", сделав из исторической комедии Володина музыкальный спектакль. Музыку специально для него написал Геннадий Гладков. Аншлаги не спадали несколько лет кряду. Зритель ногами голосовал тогда за такие постановки. У нас в Театре им. Ленсовета всегда было полно зрителей. Владимирова даже обвиняли в том, что он работает "на кассу". Но разве это плохо? Сейчас все пытаются работать на нее, но не у всех получается.
- Позже музыкальными спектаклями прогремел в московском "Ленкоме" Марк Захаров. Стали говорить, что Марк Анатольевич "открыл в драме новый жанр". Как Владимиров относился к этому, наверное, ревностно?
- Игорь Петрович активно ставил музыкальные спектакли, но не он их придумал. Так что ревности к Марку Анатольевичу не испытывал. А вот обида была - на кинематограф, который взял и поставил по его экспликации "Дульсинею". Он не позволял себе пользоваться чужими идеями, а в кино не постеснялись. Попросту говоря, сперли его замысел.
- Вы были не только главной актрисой Игоря Владимирова, но и его женой. Это давало какие-то преимущества, например, в распределении ролей, в выборе пьесы, в отстаивании своего видения роли? Разрешалось спорить с главным режиссером?
- Нет, ну какие преимущества, об этом не могло быть и речи. Конечно, Игорь Петрович часто брал к постановке те пьесы, где была какая-то роль для меня. Но не по блату, а потому, что мы фактически вместе строили театр. Бывали случаи, когда я отказывалась от чего-то, а были и такие, когда выпрашивала себе роль. Например, Малыша в "Малыше и Карлсоне". Владимиров не хотел мне ее давать, потому что это утренний детский спектакль, а у меня и так была большая занятость вечерами. Но я все-таки сыграла премьеру вместе с Анатолием Равиковичем - Карлсоном, а потом выходила в данном спектакле в тех случаях, когда он шел вечером.
А творческие споры у нас, безусловно, случались. Другое дело, что окончательное решение всегда принимает режиссер-постановщик. Скажем, я очень не хотела играть Дашу в "Хождении по мукам". Не моя роль. Тем не менее пришлось. Спектакль, к слову, получился неудачный. Такое случается, надо быть к этому готовым. Иногда Игорь Петрович прислушивался к моему и моих коллег мнению. Актерское чутье не отказывало ему. А актером он был замечательным. При этом, возглавив театр им. Ленсовета, следующие двадцать лет Владимиров сам на сцене ничего не играл. Потому что занимался режиссурой. Был поглощен театром, вынужденно отказывался от многих предложений и в кино. Игорь Петрович день и ночь думал о театре, актерах, ролях, спектаклях. Был, как я говорю, круглосуточным режиссером.
- Про себя можете так сказать: вы - "круглосуточная актриса"?
- Когда получаю какую-то интересную роль, то да, становлюсь таковой. Потому, что все время размышляю о ней, и во сне в том числе, пока не найду верного решения образа. А если выдается пауза... В БДТ паузы у меня бывали по 2-3 года. За тридцать лет я сыграла здесь на порядок меньше ролей, чем за 22 года в Театре им. Ленсовета. Это молодые актрисы имеют обычно постоянный репертуар, прыгают из роли в роль. Когда же наступает определенный возраст, то ролей не так уж много. Приходится напрягаться, специально выискивать что-то в драматургии, стоящее внимания. Но я понимаю, что всяческая пробуксовка опасна. Поэтому постоянно ищу себе какое-то дело. В один такой "без ролевой" промежуток сделала спектакль-концерт "Гори, гори, моя звезда" на стихи Марины Цветаевой. 10 лет мы выступали с ним не только в России. Мы - это я и два актера нашего театра Владимир Балагин и Анатолий Коптев, прекрасные гитаристы, составившие "Кавалер-дуэт". Они в пении хорошо меня "прикрывали", старались помочь там, где нужно. Потом я уже петь не могла, и мы закрыли спектакль.
- Как обидно... Можно же было, наверное, продолжать читать со сцены стихи, а "Кавалер-дуэт" аккомпанировал бы, пел.
- Тогда это был бы уже не спектакль, а обычный концерт. Мне неинтересно.
- А почему петь перестали?
- Потому что курю - такой вот короткий ответ. Кроме всего прочего, мои голосовые связки за 60 лет эксплуатации на сцене серьезно поизносились. Не пою я и дома. Последние мои усилия на поприще издевательства над ними случились как раз в спектакле "Гори, гори, моя звезда".
- Вы родились и выросли в петербургской актерской семье...
- Правильнее, наверное, все-таки в музыкальной. Папа (Бруно Артурович Фрейндлих, народный артист СССР, служил в Ленинградском театре им. Пушкина, ныне Александринском. - Авт.) пока был молод, тоже пел. Его сестра, моя тетушка, окончила консерваторию, став профессиональной певицей. Поющей была и бабушка по отцовской линии. Мне петь всегда нравилось, и как актрисе с юности хотелось развиваться именно в данном направлении. Может быть, это и стало той притягательной силой, которая свела нас на творческом и личном поле с Игорем Петровичем Владимировым.
- Ваша с ним дочь Варвара, окончив актерский факультет театрального института, в театр работать не пошла. Разве что в последние годы время от времени выходит вместе с вами на сцену в антрепризных спектаклях. Родители не захотели для своего ребенка "трудного актерского хлеба"?
- Варя выросла практически за кулисами. Ни о чем другом, кроме театра, не мечтала. Поступила в институт к Ефиму Падве. Но Игорь Петрович перетащил затем ее к себе на курс. Сказал: мою дочь я должен сам учить профессии. Потом звал ее к себе в театр. Она не пошла, так как в институте к ней постоянно присматривались: соответствует ли своим корням, отдыхает на ней природа или не отдыхает? Варе это жутко надоело. По-моему, это ее ошибка. Должна была себя перебороть.
- А что Владимиров?
- Мы тогда уже не жили вместе, не знаю, что он говорил ей по данному поводу. Знаю, что очень любил дочь. Много с ней общался. Бывал у нас на ее и моих днях рождения, на крестинах Вариного сына Никиты. С Игорем Петровичем мы и после развода оставались в хороших отношениях. И даже спустя несколько лет после моего перехода в БДТ, он звал меня в свой театр сыграть в новом спектакле. Характер у Владимирова был легкий. Он обладал необыкновенным чувством юмора. Игорь Петрович и сегодня остается самым дорогим для меня человеком. Я до сих пор его нежно люблю.
- Ни разу не пожалели, что в 1983-м ушли от него к Георгию Товстоногову?
- Я перешла туда поздновато - в возрасте сорока девяти лет. И мне досталась лишь толика этого счастья - работать с Товстоноговым. За пять лет (до ухода Георгия Александровича. - Авт.) мы сделали только три работы, в спектаклях "На дне", "Киноповесть с одним антрактом" и "Последний пылко влюбленный".
- Это правда, что Георгий Александрович испытывал вас в первое время, проверяя "на звездную болезнь"?
- Да, ввел в эпизод в спектакле "Смерть Тарелкина". А чтобы мне не было обидно, на этот же эпизод призвал и Люсю Макарову. Через какое-то время смилостивился. Сказал: "Ну что мы будем стрелять из пушек по воробьям? Люся и Алиса - вы свободны".
- Не обиделись?
- То, что это была проверка, я узнала много позже. А тогда с удовольствием репетировала свой эпизодик. Там была роскошная музыка, много движения, пластики. Нет, я не обижалась, наоборот, веселилась.
- У Товстоногова спектакли рождались совместными усилиями, как и у Владимирова в Театре им. Ленсовета?
- Ну как совместными? И в том и другом театре режиссер обычно транслировал идею, и каждый занимался потом своим делом. Актеры работали над ролью, сценографы над декорациями, костюмеры над костюмами и т.д. Тогда не было такой странной истории, как теперь, когда все собираются вместе и начинают что-то писать, коллективно сочиняя, в частности, диалоги для своих сценических героев.
- За шестьдесят лет на подмостках вам не надоели репетиции, все-таки это, надо думать, утомительно?
- Когда работаешь над интересной ролью, то не надоедает. Очень люблю, если есть такая возможность, выпустив спектакль, продолжать искать для героини новые грани, свежие эмоции. Спектакли по хорошей, мудрой пьесе вызревают постепенно.
- Что бы вы хотели сейчас сыграть?
- В том и дело, что нечего! В последние годы большая проблема с пьесами. Чтобы они появлялись, в театре должен быть завлит. У Товстоногова была Дина Шварц. Редчайшее совпадение дарований! Дина Морисовна без устали бегала по авторам, выцарапывая ту или иную пьесу, на которой, бывало, еще чернила не просохли. Это кропотливая работа, требующая таланта и личностных качеств. Я не знаю, почему сегодня очень мало интересных пьес. Кто-то другой, наверное, должен отвечать на данный вопрос. Возрастных ролей всегда не хватало. Их дефицит испытывали Раневская, Бабанова, Яншин, Андровская, другие гениальные наши актеры.
- Специально для "стариков" МХАТа Яншина, Андровской, Станицына, Прудкина и Грибова был когда-то поставлен ставший легендарным спектакль "Соло для часов с боем". Если верить современникам, видевшим его "вживую", преклонных лет и не очень здоровые актеры, выходя на сцену, буквально преображались, что называется, молодели на глазах. Действительно сцена лечит?
- Да, это правда. Знаю по себе. А вот мой товарищ по театру и партнер в оставшихся там пока еще спектаклях Олег Валерианович Басилашвили сейчас мало играет, поэтому все болеет. Он мне на этот вопрос ответил, что это все ерунда, сказки, какой, мол, "молодеешь" - еле ноги тащишь после спектакля... Он так все время говорит, потому что поддается. И я его ругаю за это. После спектакля, отыграв "на полную катушку", конечно, уходишь со сцены усталым, даже разбитым. Но едешь в театр, выходишь на сцену с энтузиазмом, полный желаний играть. И это очень укрепляет как душу, так и тело!