Поделиться
Премьера угомонила любителей сенсаций: минималистское оформление Алексея Кондратьева не отсылало к определенной эпохе, хотя и следовало сегодняшнему курсу - методично развенчивать любую романтику. Роковые события с завыванием ветра и сполохами молний развивались в антураже, более напоминавшем детали конструктора "Лего"; на сцену с деловитостью портального крана опускались красные балки, умирающую Джильду вывезли в прозаическом ящике с товарного склада.
Режиссер Игорь Ушаков обещал приблизить события оперы к современному зрителю и подчеркнуть их актуальность. "Король забавляется" - писано у Гюго, и ассоциации с "Лего" сразу переводят кровавую интригу оперы в регистр игры - беззаботной и бездумной, но потому и чреватой смертью. Спектакль откроется вечеринкой-маскарадом, где ряженые в сатиров охотятся на податливых нимф в кокошниках, где бесчинствуют бармалеи-бородачи à la группа ZZ Top. Где дамы увлечены не столько кавалерами, сколько селфи, а мальчик-мажор Герцог в зеленом пиджаке с цветастыми аппликациями ухлестывает, похоже, сразу за всем, что движется. В этой обстановке буря, бушующая в музыке по поводу дерзкой выходки Монтероне, мало кого колышет: все, словно глухие, продолжают тереться друг о друга. Киллер Спарафучиле явится буквально из преисподней, но в образе невинного садовника, поливающего цветочки. Вышеупомянутый Монтероне предстанет доктором в доме умалишенных. Ария Джильды "Сердце радости полно..." и последующая сцена с заговорщиками аранжированы как в "Белоснежке и семи гномах": красавице безмолвно аккомпанируют милейшие паяцы c дискотечными зеркальными шариками в руках, и прежде чем ее украсть, комически за нее переживают - нам опять напомнят, что жизнь с ее миражными страстями - не более чем мультик, кубики и гаджеты. То, что происходящее не стыкуется с обозначенным титрами текстом, уже неважно - спектакль живет своей отдельной жизнью.
Операции по пересадке оперных сюжетов в самостоятельный фантазийный мир приняли такой размах, что скоро того отважного, кто вернет оперу в ее первоначальные измерения, окрестят новатором. Шоу становится, кто спорит, прикольным, но беда, если прикол начинает спорить со здравым смыслом, а главное - с музыкой. Конечно, и в этом картонажном "Риголетто" гений Верди берет верх: вскоре "Лего" перестает забавлять, и думать о прихотях концепции бросаешь - зал во власти музыкальных стихий. Здесь и открываются главная интрига и настоящий азарт по-своему знаковой екатеринбургской премьеры.
На первые спектакли пригласили звезд со стороны. Риголетто пел итальянец Дэвид Чеккони, известный в Риме, Модене, Триесте, Джильду - прима Большого театра Венера Гимадиева, Герцога - Георгий Васильев из Новой оперы, Монтероне - Станислав Трофимов из ГАБТ. Гимадиева с ее нежнейшей колоратурой была изумительна, Васильев эффектен, Трофимов, скажем так, аккуратен. Обладатель сильного, но чуть тусклого баритона, Чеккони привычно, небрежной рукой мастера намечал терзания Риголетто. На второй вечер в состязание вступили солисты Екатеринбургской оперы - соответственно Юрий Девин, Ирина Боженко, Ильгам Валиев, Александр Колесников, Олег Бударацкий (Спарафучиле), Надежда Бабинцева (Маддалена). Уральцы были эмоциональней, сценически убедительней, прекрасно пели и, в общем, победили: зал неистовствовал, репертуарный театр с его сыгранным актерским ансамблем вновь доказал свои преимущества перед сборными командами варягов - стаджионе. Второй спектакль, который традиционно считается провальным, в какой-то мере даже затмил умеренный успех первого.
Щедрая доля аплодисментов выпала на долю дирижера Павла Клиничева, настоящий триумф к которому пришел именно в Екатеринбургской академической опере. В содружестве с тем же Игорем Ушаковым он здесь блестяще осуществил почти не известного в России "Графа Ори" Россини, следующей заметной работой талантливого тандема стал еще один трудный орешек - "Отелло" Верди. Но на третий раз наметился разлад: если музыкальное качество "Риголетто" можно признать еще одной удачей, то в режиссерском решении слишком многое кажется случайным, необязательным, декоративным. Все эти боксерские груши, мобильники, мерцающие дисплеи, тореадоры в пестром и борцы в красном способны повеселить или озадачить, но не вносят в хрестоматийные коллизии никаких новых смыслов и часто вступают в диссонанс с музыкой. Стряхнуть пыль с оперных традиций, - цель благая, но только если она не становится самоцелью. Полного взаимопонимания в работе дирижера и режиссера - главного условия гармонии в опере - увы, нет.
Беда многих режиссерских экзерсисов: постановщики полагают, что их задача - сотворить необычное. Что захваченный музыкальными страстями зритель жаждет расшифровывать разбросанные там и сям посторонние метафоры и аллюзии. Это не так: реальные прозрения, даже самые неожиданные, имеют свойство произрастать только из музыки - иначе она топорщится, упирается и в конце концов кладет чужеродный умозрительный расчет на обе лопатки. Конечно, если погуглить "Риголетто", то под этим именем можно обнаружить и мебельный гарнитур, и пиццу, и детскую люльку, и даже ламинат. Но простая констатация этого печального факта еще не может быть концепцией театрального спектакля.
И вот елку так густо увешали побрякушками и мишурой, что стал не виден ствол: трагедия субъекта, присвоившего себе право судить и казнить других. Человека, который только что смеялся над чужой бедой и не заметил, что такая же беда уже постучалась к нему. Эта и впрямь актуальная тема "Риголетто" всегда жива в гениальной партитуре, вдохновенно воплощенной маэстро Клиничевым, солистами, динамичным оркестром и чрезвычайно артистичным хором уральского ГАБТа.