Эта история началась в 1940 году. Рядовой саперной роты Макс Шлюс отправил из Польши домой, в Вартенбург, открытку для трехлетней Юты. Чтобы мама ей прочла. Открытка с иллюстрацией к сказке братьев Гримм "Братец и сестрица". Братец пьет воду из заколдованного ручья, сестра отговаривает мальчонку, а за деревом притаилась злая волшебница.
На обороте - штамп с немецким орлом и свастикой. Значит, открытка прочитана цензурой и готова к отправке.
Но получила Юта отцовскую весточку только летом 2014 года.
Встреча с Ютой
У Макса Шлюса было плохо со здоровьем. Он вообще числился "белобилетником" и, если бы не война, не призвался бы в армию. В Польше рыл окопы, часто ночевал на холодной земле - в 1942м у Макса обнаружили открытую форму туберкулеза и отправили домой. Радостная встреча с женой, дочкой... Фронтовик и не вспоминал, конечно, про давным-давно отправленную открытку. Мало ли во время войны теряется писем?
А между тем Восточный (для немцев) фронт приближался. Начались бомбежки. И семья Шлюсов покинула Вартенбург.
- Мне было 9 лет, - вспоминает Юта Шлюс, - и я хорошо помню, как бухали бомбы. Вот этот свист, когда мурашки по коже... Папа собрал нас с мамой и двумя братиками, и мы поехали в Магдебург. Но и там бомба попала в дом, где работал папа. Он ведь был на все руки мастер - и плотник, и столяр, и каменщик. Его засыпало, и он получил контузию. Еле откопали. Тогда мы переехали в какую-то деревушку. Но Красная Армия продолжала наступать, и мы перебрались в Халле. Город уже сдался американским войскам без единого выстрела, и за это его не бомбили. Тут мы и осели. А город позднее вошел в советскую зону оккупации.
- Я стала учителем, - продолжает Юта Шлюс. - Папа умер в 1959м от туберкулеза. Даже объединение Германии прошло для нашего семейства без особых потерь. Я как работала в колледже, так и продолжала до самой пенсии. Пенсия у меня скромная - 1400 евро. Но на жизнь вполне хватает. И тут я получаю пакет с этой открыткой - как привет с того света! Просто шок!
...Мы сидим в крохотной гостиной фрау Шлюс. Торшер. Два мягких кресла. Маленькая спальня и такая же микроскопическая кухонька. Окна во двор. Недавно напротив поселилась русская семья - Федоровы. С ними, в отличие от арабов, никаких хлопот. В общем, тихая и достойная жизнь для отставного учителя.
- Эта открытка перевернула всю мою жизнь! - хлопает по полировке крохотным кулачком фрау Шлюс.
Встреча с Людмилой
Волшебная открытка всколыхнула весь городок. Местная газета Mitteldeutsche Zeitung предприняла собственное расследование и даже отправила экспедицию в Москву для выяснения деталей. Возглавил восточный поход колумнист Петер Годазгар. Он же - автор четырех публикаций о необыкновенном почтовом романе.
- Наш главный редактор герр Августин сразу почуял в этом сенсацию, - рассказывает мне коллега. - Как открытка нашла адресата? Где была все это время? Герр Августин отправил меня вместе с фотографом и самой фрау Шлюс в Москву на поиски следов. А следы неожиданно повели в... Австрию!
Еще одна невероятная, волшебная случайность: австрийская переводчица русского происхождения Людмила (фамилию она предпочитает не называть) прилетела в Москву на концерт симфонической музыки ансамбля "Музыка Вива"; там играет ее сын. И вдруг увидела, как к группе немецких туристов подошла скромная пожилая женщина, показывает им какие-то документы. Явно нужен был переводчик.
- Женщину звали Софья Федоровна, - рассказывает Людмила. - Она очень хотела передать через немцев какую-то открытку, которая хранилась в доме с детских лет. Я помогла с переводом. Нашлась немецкая пара из Дортмунда, которая взялась за это хлопотное дело. И открытка улетела в Германию...
Встреча с Россией
В квест "Найти Юту!" включились десятки, если не сотни людей.
Адрес получателя на открытке был смазан, а вот имя и фамилия сохранились. Немецкие журналисты обратились в криминальную полицию. Там по штемпелю нашли воинскую часть Макса Шлюса. А в его личной карточке - домашний адрес. Конверт с открыткой был незамедлительно направлен в Вартенбург. Но на месте дома Шлюсов был давно разбит сквер с цветником...
К журналистскому поиску подключились историки, архивариусы и даже сам бургомистр! Все понимали, что шансы мизерны: фамилия Шлюс в Германии встречается чаще, чем у нас Сидоров. Но через полгода поисков комиссар полиции обнаружил брата Юты в западногерманском Геттингене.
И тот сообщил адрес сестры!
Беспокоить пенсионерку поначалу не хотели. Отправили ей пакет по-тихому, по-немецки. Но тут в ситуацию вмешался охотник за сенсациями журналист Петер...
...Почтовая бригада, отправившаяся в Москву, состояла из четырех человек. Юта (она жаждала встречи с хранительницей открытки), переводчица Людмила, фотограф Андреас Стедтлер и, разумеется, Петер. Всю финансовую сторону благородно взял на себя главный редактор Mitteldeutsche Zeitung Хартмут Августин.
- После таможенных формальностей мы увидели худенькую пожилую женщину, которая держала в руках фотографию нашей открытки, - рассказывает Петер. - Софья Федоровна! Юта кинулась к ней, они обнялись. Как будто встретились два родных человека. Мы все прослезились... Никогда не забуду этих трех дней в Москве. Андреас щелкал не переставая. Людмила только успевала переводить. Это было грандиозно! Настоящая журналистская работа, которая, по моему твердому убеждению, должна соединять людей, а не наоборот.
Встреча с Софьей
Кто же эта скромная пожилая женщина, встречавшая Юту в Домодедово? Софья Федоровна Панина запретила публиковать в немецкой прессе свою фамилию. И адреса своего, конечно, не оставила.
- А что я сделала? - удивлялась, когда я наконец-то отыскал ее в Москве. - Ничего и не сделала. Восстановила справедливость. Ведь эта открытка предназначалась не мне...
Она всего на два года младше Юты. Родилась в Фергане в 1939-м. Отца не помнит - бросил семью. Помнит на стене фотографию мужчины в форме; мама говорила, что это он. Потом было много переездов по стране. Кронштадт, северный Котлас...
- Честное слово, не помню, как эта открытка у меня очутилась. В детстве я в куклы не играла. Не было кукол. Открытка заменяла их. Там такие ангелочки у ручья! Переезжая из города в город, я брала свое сокровище и вешала на стенку над кроватью. И, засыпая, смотрела на них. Я с ними разговаривала...
- А есть хотя бы предположения, откуда ангелочки прилетели на север?
- В Котласе пленные немцы строили дорогу. Мы смотрели на них и жалели. Кто-то из наших приносил хлеб. Возможно, какой-нибудь Фриц таким образом отблагодарил детвору. А мы ведь активно менялись своими сокровищами. Ну, вы понимаете? С другой стороны, как открытка оказалась у Фрица?..
Внешне эти женщины похожи. Только у нашей глаза грустнее. Софья тоже на пенсии, правда, не по своей воле - сократили должность сестры-хозяйки в поликлинике. Реформа! Про размер пенсии писать не буду, но Софья Федоровна не жалуется. Есть и у нее, как у Юты, своя квартирка. И соседи тоже хорошие.
- Как вы все же решились расстаться со своей реликвией?
- Стала в очередной раз разбирать документы. Наткнулась на открытку и вдруг думаю: а ведь похоже, что это послание! Конкретному человеку! А может, он все годы ждал этих слов? Принесла на работу, там немецкий немного знают. Да, говорят, письмо, как ты, Федоровна, держала его у себя?! Там же свастика! А я и не думала, что за фашистского орла могли на Колыму сослать. И стала мне эта открытка сниться, я просто покой потеряла. Пока не отдала ее немецким туристам...
ВРЕМЯ БЕСПОЩАДНО, на выцветшей картонке можно с трудом разобрать лишь две фразы: "Благодарю тебя, фройляйн Юта Шлюс, за вкусный пирог, который ты испекла для меня" и "Поцелуй брата и мамочку, и жду твоих писем".
Солдатские чернила тогда делали из бузины: спелые ягоды долго вываривались на костре, потом в жидкость добавлялся купорос для закрепления. Вся германская анилиновая промышленность выпускала взрывчатку для фронта - тут не до чернил. В ход шли и дубовые чернильные орешки (наросты на листьях). Тогда чернила получались черными. Потому и выцвели буквы со временем.
Немецкие коллеги хотели отдать открытку для расшифровки криминалистам, но фрау Юта запротестовала:
- Это почерк отца. Для меня и этого достаточно. Зачем беспокоить людей? Я и так знаю, что он меня любил всю оставшуюся жизнь!
Конечно, не помнит Юта, что за пирог упоминает отец. Продукты даже в тыловой Германии были по карточкам. Немного маргарина, сахара и ржаной муки - вот наверняка и весь состав праздничного коржа, что испекли для Макса ко дню рождения.
Грустно улыбается, слушая перевод открытки, русская ровесница немецкой девочки Юты...
- Открытка больше не снится, Софья Федоровна?
- Что вы, просто гора с плеч! А если бы я померла и открытка на помойку попала? Бог все видит!
Милая, добрая старушка, на долю которой выпали и разруха, и голод, и вот реформа здравоохранения. Но она не плачется и не жалуется. Любит жизнь и хороших людей. Наскребла со своей пенсии рубликов и купила в подарок Юте чайную чашку с позолотой Ломоносовского фарфорового завода. Одну. На полный сервиз денег не хватило.
Я пил из этой чашки чай у Юты в благопристойном Хале, что под Лейпцигом, и думал о России.
Вместо послесловия. У их войны детское лицо
Состоится ли новая российско-германская встреча на высшем человеческом уровне?
Идея родилась между первой и второй чашкой.
- А давайте пригласим Софью Федоровну сюда, в Халле?
- Ты знаешь, Юрий, я только что об этом сам подумал, - улыбнулся журналист Петер.
- Да я счастлива была бы! - чуть не подпрыгнула из глубокого кресла Юта. - Но она стеснена в средствах, как я поняла...
- Фрау Шлюс, это не главное, - я уже понял, что журналистская удача идет и мне в руки. - Ведь вы тут наслушались про Россию? Что мы агрессоры, кровь пьем из Украины?
- Не без этого, - потупил глаза Петер.
- Тем не менее, фрау Шлюс, мы сидим за одним столом и решаем очень важные вопросы, которые наверху никто не сможет решить. - Я выдохнул. - За вашим столом сейчас решается судьба настоящих германо-российских отношений!
- Согласна с вами, - сказала фрау Шлюс. - Я ездила как туристка в Россию в начале 70х. Мы плыли по Волге. Были в Сталинграде. И меня поразило, что ни один русский не сказал в наш адрес слово "фашист". А на Мамаевом кургане звучала музыка немецких композиторов. Даже Генделя, уроженца Халле. Я и сейчас увидела, что русские относятся к немцам с уважением. Мы, простые люди, должны понимать друг друга.
Тут распахнулась дверь, в гостиную ворвался фоторепортер, обвешанный камерами. Меня пересадили - для композиции - из мягкого кресла на табурет. Несколько вспышек - и неутомимый фоторепортер скрылся на рычащем мотоцикле. А утром хозяйка гостиницы попросила у меня автограф на свежем номере Mitteldeutsche Zeitung. Заголовок предвосхищал наши чаяния: "Продолжение истории с открыткой будет в Халле! Ждем друзей из Москвы".
...А вот Софья Панина поначалу была против поездки:
- Ни разу не была за границей, и не стоит начинать. Лучше пусть Юта с друзьями приедут еще раз! Я буду рада их принять.
Но я уже освоил навыки челночной дипломатии:
- Юта будет рада не меньше! Она тоже хочет показать вам свой прекрасный город.
- Не знаю, не уверена... Я подумаю...
Смотрю на двух милых старушек и понимаю, какие мы похожие. Вопреки войнам, санкциям, политическим распрям. Нет, не случайно в сегодняшнем раздраженном, предгрозовом мире нашлась эта светлая открытка...