Фильм "Анклав": фантомные боли Сербии земной
5.0
На случившееся здесь несколько лет назад события навязчиво, но очень неумело пытается набросить покров забвения западный мир, стыдливо пряча под складки искусственной материи то и дело выпадающие кирпичи церковных зданий, обгорелые головешки, некогда бывшие добротными домами, искореженную железную проволоку, когда-то причудливо извивавшуюся ожерельем по периметру кладбищенской ограды. Этот исторический слом отзывается глубокой болью в душе каждого серба. Что еще страшнее и неумолимее - никакие международные усилия по восстановлению законности и созданию правового государства не привели к процветанию или хотя бы к созданию достойных условий существования людей, населяющих эту землю. Здесь нет победителей и проигравших. Здесь идет непрекращающаяся битва за души людей на холодном пепелище.
Документальных фильмов о Косово снято немало, чего нельзя сказать об игровом кино. Принципиальным для режиссера было снять фильм на косовской земле, с участием не только профессиональных актеров, но и местных жителей, прежде всего, детей, по сути, главных героев киноповести.
Прологом служит сочинение, которое вслух читает своей учительнице единственный ученик в классе, десятилетний мальчик по имени Ненад. Каждый день в школу на занятия его привозит аккуратный итальянский солдат на танке KFOR. В домашнем задании мальчик рассказывает нехитрую историю своей жизни на хуторе с горячо любимым дедом Милутином, доживающим свои последние дни, и с отцом Войей, который работает на земле, держит скот, но не видит в этом отрады, в крайние моменты отдохновения меланхолично выпивая. Тетка Милица с дочкой переехали в Белград. Ненад искренне, с присущим детям эгоизмом сокрушается о неминуемой смерти деда, говоря, что скоро не с кем ему будет играть: в его селе нет детей.
Оно опустело. Никого нет, кроме трех мужчин - представителей трех поколений: того, кто имеет навык мирной жизни и помнит ее, но уже не может что-либо изменить, того, кому приходится выживать в меру своих сил и способностей, неся ответственность за старого и малого, уже из последних сил, ибо жизнь его отравлена враждой и страхом. И того, кто не отягчен грузом субъективного прошлого, кому предстоит принять эстафету с наградой размером в человеческую жизнь. По иронии судьбы имя мальчика - Ненад, тот, на кого не надеются (подобно известному у нас имени Некрас), одно из тех языческих имен-оберегов, что укоренились на этой земле задолго до разделения ее жителей по принципу веры. Отсутствие в селе женского любящего начала, неразрывно связанного с зарождением жизни и поддержанием семейного очага, дает нам подсказку о том, что в плане проявленном, человеческом битва уже проиграна.
На этом небольшом клочке земли разыгрывается правдивая драма жизненных контрастов - свадьба у одних, смерть у других. Но и то, и другое происходит у взрослых. Дети - они знают о принятых во взрослом мире правилах игры, считаются с ними, иногда нарочито себя накручивая, потому что сама детская натура незлобива и отходчива. Для закрепления навыков вековой вражды им необходимо ее подогревать - ношением оружия, самоутверждением в среде более слабых, воспоминаниями о погибших. И легко, в обход взрослой культуры ненависти, начинается хрупкое ребячье общение, чуть было не переросшее в дружбу. Ей не суждено было окрепнуть в силу древнего обычая действовать с оглядкой на старших. Ранее это спасало, когда более зрелое поколение передавало навык выживания. Но теперь оно передает лишь навык смерти. Навык ненависти, разящей бумерангом, а никак не традиций сосуществования, мудрых компромиссов сильных. И дети вынуждены идти по заранее проторенным дорогам. Почти что до конца. Но жизнь все равно берет верх, за секунду до того, как может произойти непоправимое.
Мы видим и взрослых, кому приходится хитрить, идти против своей совести, своих принципов, своего народа. Но даже к ним зритель не может испытывать тех чувств, что обычно вызывает один вид предателя в борьбе не на жизнь, а на смерть. Для них тоже уготованы свои пути, не созданные природой и местным ландшафтом, а проторенные колеями танковых гусениц. В пьесе, написанной для них заморскими кукловодами, есть место для "демократических ценностей", "операций по изъятию оружия как рудимента прошлого", железным наградным значкам, выдаваемых за приверженность "общеевропейским" ценностям и желанию работать на благо построения нового государства, для органов полиции, формируемых на полиэтнической основе… Но нет места для людей. Для простой, понятной, достойной человеческой жизни, идеал которой был в общих чертах схожим и у сербов, и у албанцев.
На этой выжженной земле растет и крепнет новая жизнь. Жизнь того, кто должен был бы думать уже иначе, на "демократический" лад. И со временем для маленького Ненада враг становится родным, самым близким духовно, отдаляясь в пространстве. Переехав с отцом и сельским священником в Белград, Ненад может представить себе лишь один прототип для сочинения под названием "Мой лучший друг". Для своих одноклассников он чужой. А среди чужих он враг, однако, скованный одной с ними цепью - историей существования на общей земле. И вражда эта не религиозная и не культурная даже. Она, искусно и искусственно культивируемая, - зажигает как в сказке истинные и мнимые звезды, те, что могут в один момент превратиться в злобных белых карликов.