В первый день прослушиваний финала в Большом зале консерватории дважды звучал один из любимейший и самых известных концертов во всей фортепианной литературе - Первый концерт Чайковского си-бемоль минор, а также два великолепных концерта Сергея Прокофьева - Второй и Третий. Весь вечер на сцене был Государственный академический симфонический оркестр России им. Е.Ф. Светланова (за дирижерским пультом - Алексей Богорад).
Первым на сцену вышел Сергей Редькин, и зал наполнился любимыми всеми ре-бемоль мажорными аккордами грандиозной интродукции. При тонкой фразировке лирических эпизодов, в Чайковском конкурсанту все же не хватило масштабности мысленного охвата музыкального полотна. Акустика Большого зала и полнокровное звучание полносоставного оркестра требовали большей яркости и плотности звучания инструмента. Большее впечатление произвела вторая часть программы пианиста: в монументальном по образам и размаху виртуозности Втором концерте Прокофьева конкурсант, казалось, чувствовал себя более уверенно. В труднейшей в текстовом и пианистическом отношении разработке первой части, почти полностью представляющей фортепианную каденцию солиста, Редькин блеснул своим интеллектом и концентрацией: точно, как инженер-конструктор, пианист рассчитал постепенное нагнетание динамического и драматургического напряжения к главной кульминации оркестрового tutti. Мастерское построение длинных кульминаций в концерте Прокофьева показало в пианисте истинного стратега формы: "недобор" по мощности звучания инструмента пианист великолепно компенсировал градациями звуковой динамики и остро-диссонансной звучностью (за счет высокоточного туше). Пианист покидал сцену Большого зала консерватории под гром аплодисментов, покорив публику еще и своей неповторимой, своеобразной - не "атлетической", виртуозностью. Последнюю же с блеском уверенности и адреналиновым драйвом продемонстрировал американец Джордж Ли.
Открыв второе отделение прослушиваний Первым концертом Чайковского, пианист Ли продемонстрировал свою собственную трактовку классической концепции "рояль как инструмент-оркестр": в концерте Чайковского конкурсант сделал ставку на мощность звучания (по которой смело соперничал с полносоставным оркестром), а не на разнообразие тембровых красок (которые уже успел продемонстрировать в предыдущих турах). Это была настоящая музыкальная битва двух гладиаторов: солиста и оркестра. Накал виртуозности иногда зашкаливал настолько, что даже в пассажах второй части от струн, казалось, вот-вот пойдет дым - столь лазероподобной была концентрированность звучности под пальцами пианиста. И лишь проникновенно-лирические эпизоды с мягким струнным пиццикато охлаждали градус безудержного темперамента пианиста. Знаменитые каскады двойных октав в первой и третьей части концерта были исполнены с исполинской мощью и снайперской точностью, а финальные аккорды - это мощная энергетическая и музыкально-образная волна заряда, исходившая от исполнителя и вернувшаяся ему каскадом оглушающих аплодисментов и криков "браво". Как сказал Джордж Ли после своего выступления:
- Играть Первый концерт Чайковского в Московской консерватории - очень много значит для меня: быть в месте, где жил и творил Чайковский, а также выступал Ван Клиберн - это невероятно вдвойне! Сегодня утром я снова послушал исполнение этого концерта Ван Клиберном: меня захватила невероятная эмоциональная интенсивность его исполнения, и в своей игре я постарался передать все свои чувства и эмоции.
Чрезвычайно удачным для Джоржа Ли стал выбор концерта Прокофьева: по-юношески дерзкий и жизнеутверждающий заряд Третьего фортепианного концерта пришелся впору лучезарному темпераменту и безудержной энергетике пианиста, игравшего в этот вечер на особом подъеме. Яркие прокофьевские образы - чеканность ритма и волевая акцентировка главных тем первой и третьей части, мелодичная песенность и грациозная танцевальность побочных тем, церемониальность стилизации под старинный танец гавот в теме второй части, фантастическое, задумчиво-сказочное настроение знаменитой четвертой вариации Andante meditative - будто обретали свою физическую форму и разыгрывали театральное действо в акустическом пространстве зала консерватории. В финале концерта (традиционно трактуемого в истории музыки как картина народного гуляния) размашистая, богатырская, и - казалось бы - безудержно стихийная виртуозность пианиста была под его непрестанным бдительным контролем. Сам Джордж Ли рассказал:
- Для меня Прокофьев - художник ярких характеров. В его Третьем концерте есть и сарказм, в нем много счастья, солнца и радости: в этой музыке он пытается уйти от тяжелых чувств и раздумий, это ощущаешь в его музыке. А еще этот концерт невероятно интересно играть! Разнообразие ритмов и образов, своеобразная виртуозность - это всегда интересный процесс для меня как пианиста. В начале его музыка всегда трудна, приходится бороться с его фортепианной фактурой, но когда преодолеваешь технические трудности и пианистические препятствия - музыка становится абсолютно твоей.