Поделиться
К встрече мы подготовили поэту сюрпризы: редкую кинохронику игры, которую поэт смотрел с переполненной трибуны стадиона "Динамо", и публикацию в журнале "Родина".
- Евгений Александрович, а почему стихотворение написано только через 54 года после матча?
- Потому что уж очень велико разочарование от нынешних выступлений нашей сборной и всего, что происходит вокруг нее. Я хотел передать нынешним футболистам ощущение от игры Севы Боброва, Игоря Нетто - они играли так, что пульсировали буквы СССР на их майках.
- Вас потрясло, как болели инвалиды-фронтовики...
- Потрясло их огромное количество. Их же в то время притесняли, ссылали куда-то, чтоб не портили картину счастливой жизни советских людей. А тут они стали появляться отовсюду. Казалось, инцидентов не миновать. Но все прошло мирно, по-дружески. И фанерки с призывом "Бей фрицев!" были брошены на гаревые дорожки вокруг поля.
- Ни в этой кинохронике, ни на архивных фотографиях нет инвалидов.
- Видимо, это не давали снимать. Их было тысяч десять, они сидели все на гаревой дорожке, в своих колясках, на деревянных платформах. А игра была очень хорошая, красивая. Мы начали забивать, потом немцы, а они были в то время чемпионами мира, вышли вперед, но мы все-таки победили - 3:2.
- Правда, что публика скандировала: "Сталинград, Сталинград"?
- Сначала.
- А потом?
- А потом нет. Аплодировали немцам, Фрицу Вальтеру, который побывал у нас в плену. Там было трое немцев-военнопленных. И вот это поразило меня больше всего. Об этом и написал спустя много лет.
- У вашего стихотворения, мы знаем, интересная судьба.
- Его одна немка-аспирантка перевела на немецкий, и я читал это стихотворение в студенческом городке Хайдельберге на стадионе в присутствии 15 тысяч человек. Читал его и американский сенатор, фронтовик, участник знаменитой встречи на Эльбе - читал прямо в сенате США. Да что там - председатель нашей Госдумы Сергей Нарышкин, помогавший, кстати, допечатать тираж моей книги "Футболиада", лично читал его нашим футболистам перед поездкой на чемпионат мира в Бразилию. Увы, не помогло: у них нынче ни настроя, ни вдохновения!
- Как вам удалось достать билет на матч, ведь желающих было в разы больше, чем мест на "Динамо"?
- Простоял всю ночь, мне дали два. На игру ходил с другом, поэтом-фронтовиком Евгением Винокуровым, который будучи лейтенантом-артиллеристом дошел до Пруссии. Его просто трясло во время игры, он очень боялся конфликта на стадионе. Но этот матч оказался первым шагом к нормализации отношений с Германией.
- Может ли сегодня какой-то матч помочь примирению народов?
- Может и должен. И спорт, и поэзия, и образование, и... Это ведь не банальность - идеалы братства народов, это лучшее, что есть у человечества.
Вдруг вспомнились трупы
по снежным полям,
бомбежки и взорванные кариатиды.
Матч с немцами. Кассы ломают. Бедлам.
Простившие Родине все их обиды,
катили болеть за нее инвалиды, -
войною разрезанные пополам,
еще не сосланные на Валаам,
историей выброшенные в хлам -
и мрачно цедили: "У, фрицы! У, гниды!
За нами Москва! Проиграть - это срам!"
Хрущев,ожидавший в Москву Аденауэра,
в тоске озирался по сторонам;
"Такое нам не распихать по углам...
Эх, мне бы сейчас фронтовые сто грамм!"
Незримые струпья от ран отдирая,
катили с медалями и орденами,
обрубки войны к стадиону "Динамо" -
в единственный действующий храм,
тогда заменявший религию нам.
Катили и прямо, и наискосок,
как бюсты героев,
кому не пристало
на досках подшипниковых пьедесталов
прихлебывать, скажем, березовый сок
из фронтовых алюминьевых фляжек,
а тянет хлебнуть поскорей, без оттяжек
лишь то, без чего и футбол был бы тяжек:
напиток барачный, по цвету табачный,
отнюдь не бутылочный,
по вкусу обмылочный.
и, может, опилочный -
из табуретов
страны Советов,
непобедимейший самогон,
который можно,
его отведав,
подзакусить рукавом, сапогом.
И, может, египетские пирамиды,
чуть вздрогнув, услышали где-то в песках,
как с грохотом катят в Москве инвалиды
с татуировками на руках.
Увидела даже статуя Либерти
за фронт припоздавший второй со стыдом,
как грозно движутся инвалиды те -
виденьем отмщения
на стадион.
Билетов не смели спросить контролерши,
глаза от непрошенных слез не протерши,
быть может, со вдовьей печалью своей.
И парни-солдатики,
выказав навыки,
всех инвалидов
подняли на руки,
их усадив попрямей,
побравей
самого первого ряда первей.
А инвалиды,
как на поверке, -
все наготове держали фанерки
с надписью прыгающей "Бей фрицев!",
снова в траншеи готовые врыться,
будто на линии фронта лежат,
каждый друг к другу предсмертно прижат.
У них словно нет половины души, -
их жены разбомблены и малыши.
И что же им с ненавистью поделать,
если у них - полдуши,
и полтела?
Еще все трибуны были негромки,
но Боря Татушин,
пробившись по кромке,
пас Паршину дал.
Тот от радости вмиг
мяч вбухнул в ворота,
сам бухнулся в них.
Так счет был открыт,
и в неистовом гвалте
прошло озаренье по тысячам лиц,
когда Колю Паршина поднял
Фриц Вальтер,
реабилитировав имя "Фриц".
Фриц дружбой -
не злостью за гол отплатил ему!
Он руку пожал с уваженьем ему,
и -
инвалиды зааплодировали
бывшему пленному своему!
Но все мы вдруг сгорбились, постарели,
когда вездесущий тот самый Фриц,
носящий фамилию пистолета,
нам гол запулил, завершая свой "блиц".
Когда нам и гол второй засадили,
наш тренер почувствовал холод Сибири,
и аплодисментов не слышались звуки,
как будто нам всем отсекли даже руки.
И вдруг самый смелый из инвалидов,
вздохнул,
восхищение горькое выдав:
" Я, братцы, скажу вам
по праву танкиста -
ведь здорово немцы играют,
и чисто..."
и хлопнул разок,
всех других огорошив,
в свои, обожженные в танке ладоши,
и кореш в тельняшке подхлопывать стал,
качая поскрипывающий пьедестал.
И смылись все мстительные мысленки
(все с вами мы чище от чистой игры),
и, чувствуя это,
Ильин и Масленкин
вчистую забили красавцы-голы.
Теперь в инвалидах была перемена -
они бы фанерки свои о колена
сломали,
да не было этих колен,
но все-таки призрак войны околел.
Нет стран, чья история - лишь безвиновье,
но будет когда-нибудь и безвойновье, и я этот матч вам на память дарю.
Кто треплется там, что надеждам всем крышка?
Я тот же, все помнящий
русский мальчишка,
и я, как свидетель, всем вам говорю,
что брезжило братство всех наций
в зачатке -
когда молодой еще Яшин перчатки
отдал, как просто вратарь - вратарю.
Фриц Вальтер, вы где?
Что ж мы пиво пьем розно?
Я с этого матча усвоил серьезно -
дать руку кому-то не может быть поздно.
А счет стал 3 - 2.
В нашу все-таки пользу.
Но выигрыш общий неразделим.
Вы знаете, немцы, кто лучшие гиды?
Кто соединил две Германии вам?
Вернитесь в тот матч, и увидите там.
Кончаются войны не жестом Фемиды,
а только, когда забывая обиды,
войну убивают в себе инвалиды,
войною разрезанные пополам.
Март 2009 Талса, Оклахома
СССР - ФРГ - 3:2 (1:1). 21 августа 1955 год. Стадион "Динамо". Судья: Уильям Линг. Голы: Паршин, 16-я минута (1:0) Вальтер, 29-я минута (1:1), Шефер, 52-я минута (1:2), Масленкин, 69-я минута (2:2), Ильин, 73-я минута (3:2).
СССР: Лев Яшин, Анатолий Порхунов, Анатолий Башашкин, Михаил Огоньков, Анатолий Масленкин, Игорь Нетто (капитан), Борис Татушин, Анатолий Исаев (Юрий Кузнецов, 70), Николай Паршин, Анатолий Ильин, Сергей Сальников.
ФРГ: Фриц Херкенрат, Эрих Юсковяк, Йозеф Позипаль, Хорст Эккель, Вернер Либрих, Герхард Харперс, Хельмут Ран, Фриц Вальтер (капитан), Макс Морлок (Вилли Шредер, 74), Йозеф Рериг, Ханс Шефер.
Выходит в свет и поступает в продажу сентябрьский номер журнала "Родина". Гвоздем номера стали малоизвестные подробности октябрьских боев 1941 года под Москвой, вызвавших острые споры о правде и мифах войны.
Наверняка заинтересует интервью с историком и журналистом Сергеем Лапенковым о том, как он вместе с друзьями придумал и осуществил акцию "Бессмертный полк".
Под рубрикой "Судьбы Родины" публикуется рассказ о полярном исследователе Борисе Вилькицком, совершившем на ледоколах "Таймыр" и "Вайгач" (на фото справа) последнее крупное географическое открытие XX века.
21 августа 1955 года наши обыграли чемпионов мира немцев - 3:2
Первая послевоенная встреча советских и немецких спортсменов вызвала небывалый ажиотаж. Мало того что на 50-тысячный стадион "Динамо" стремилось попасть втрое больше своих болельщиков, так еще из Германии - невиданное дело! - прибыло полторы тысячи туристов. Впрочем, встречали немцев весьма дружелюбно - цветами и аплодисментами. И сама игра, вопреки ожиданиям, была хотя и жесткой, но не грубой.