БОГ РАТИ ОН!

ЛИЦО КАВКАЗСКОЙ НАЦИОНАЛЬНОСТИ

Как ни странно, жизнь героя Отечественной войны 1812 года до сих пор не изучена как следует: неизвестны ни точная дата его рождения, ни многие детали карьеры, ни обстоятельства личной жизни. Стараниями современников (а во многом и самого Багратиона) создан образ отчаянно храброго, по-солдатски прямого, малообразованного, но берущего смекалкой и напором полководца, фамилию которого восторженные соотечественники переиначили в "Бог рати он".

Но эта привычная картина не вполне соответствует фактам.

Начнем с того, что генерал не был прямым потомком грузинской династии Багратионов, как он неоднократно утверждал. Его дед Александр (Исак-бег), побочный сын картлийского царя Иесе, в середине XVIII века уехал в Россию, где грузинской знати жилось куда лучше, чем на раздираемой турками и персами родине. За ним последовал сын Иван Александрович, отправленный служить в пограничную крепость Кизляр. Там-то между 1765 и 1769 годами и родился будущий генерал Петр Иванович. Имя его матери до нас не дошло, но известно, что у Петра были младшие братья Александр и Роман (Реваз), тоже выбравшие военную карьеру.

Гарнизонная жизнь в Кизляре была одновременно скучной и опасной. Переправляясь через Терек, горцы угоняли скот, нападали на казачьи станицы, а иногда и на саму крепость. Для выживания нужно было научиться стрелять и рубиться саблей, и Багратион овладел этими навыками с детства. С остальными науками дело обстояло хуже: в начальной школе его кое-как выучили читать и считать, на чем образование и завершилось. Известно, что генерал почти не знал необходимого в свете французского языка, да и по-русски говорил с акцентом, а писал с множеством ошибок.

Ему хотелось не учиться и даже не жениться, а воевать. По сути подростком, в 1782 году он был принят сержантом в Астраханский пехотный полк, а годом позже получил боевое крещение в походе на чеченцев.

ОФИЦЕР СУВОРОВСКОЙ ШКОЛЫ

В мае 1785 года большой отряд полковника Пиери направился в чеченский аул Алды, чтобы схватить мятежного Шейха Мансура. Аул разграбили и сожгли, но Мансур успел бежать и на обратном пути устроил русским засаду в лесной "зеленке". Большая часть отряда, насчитывавшего 1200 человек, была перебита или взята в плен. Сержанта Багратиона чеченцы нашли под грудой трупов и единственного отпустили на волю без всякого выкупа: по одной версии, за храбрость, по другой - в благодарность отцу, который в прошлом оказал Мансуру какую-то услугу.

Этот случай способствовал карьерному росту Петра Ивановича. Два года спустя князь Потемкин поручил ему сопровождать в Петербург посла Персии - не потому ли, что Багратион знал кроме родного грузинского персидский язык? В 1788 году его вместе с полком отправили на войну с турками, где он отличился при штурме Очакова. По некоторым сведениям, Багратион одним из первых ворвался в крепость, за что Потемкин произвел его из подпоручиков сразу в капитаны. В 1794м он, уже в чине майора, подавлял восстание Костюшко в Польше. Там Багратион познакомился со своим давним кумиром Суворовым, хотя сам утверждал, что Александр Васильевич приметил его еще при Очакове и даже подарил шпагу.

Там же Багратиона впервые увидел юный Денис Давыдов, позже назначенный к нему адъютантом.

В мемуарах поэт-партизан так вспоминал о своем командире: "Он любил жить роскошно: всего было у него вдоволь, но для других, а не для него. Сам он довольствовался весьма малым и был чрезвычайно трезв. Я не видал, чтобы он когда-либо пил водку или вино, кроме двух рюмок мадеры за обедом".

Современники пишут, что Багратион спал на соломе, ел с солдатами из одного котла, носил кавказскую папаху и бурку. Вспоминают его предельную честность: многие командиры уже тогда запускали руку в солдатское жалованье, а он, напротив, тратил на солдат свое. Не без гордости Петр Иванович писал военному министру Аракчееву: "Последнею копейкою моих верных и пою, и кормлю, и даю им за отличия. Я лучше умру, нежели возьму из суммы экстраординарной - умру честно и голый".

Дорогого стоит оценка будущего "проконсула Кавказа" генерала Алексея Ермолова: "Никто не напоминал менее о том, что он начальник... Солдатами он был любим чрезвычайно".

В СЕМЬЕ КАК НА ВОЙНЕ

Багратион разбил несколько крупных отрядов польских повстанцев и вместе с Суворовым взял штурмом Прагу, левобережную часть Варшавы, сбросив последних ее защитников в Вислу. Эта победа тесно связала двух полководцев: в 1799 году Багратион, только что ставший генералом, вместе с Суворовым отправился в Италию воевать с французами. В сражениях при Нови, Треббии, Сен-Готарде, в труднейшем переходе через Альпы он проявил не только храбрость, но и стратегический талант.

А потом Павел I, вдруг решивший помириться с Францией, отозвал русские войска домой. Не выдержав такого удара, престарелый генералиссимус заболел и по прибытии в столицу скончался. Багратион был с ним до самого конца, но злопамятный император не пустил его на похороны старшего друга, приказав срочно отправиться в свой полк...

Загладить обиду Павел решил, устроив свадьбу Багратиона с 18- летней графиней Екатериной Скавронской, одной из первых красавиц столицы. Но из этого брака, как из большинства павловских начинаний, не вышло ничего хорошего. Генерал Ланжерон вспоминал: "Багратион женился на внучатой племяннице кн. Потемкина... Эта богатая и блестящая пара не подходила к нему. Багратион был только солдатом, имел такой же тон, манеры и был ужасно уродлив. Его жена была настолько бела, насколько он был чёрен; она была красива как ангел, блистала умом, самая живая из красавиц Петербурга, она недолго удовлетворялась таким мужем".

Скоро сплетники стали шептаться, что княгиня изменяет супругу. Причем все жалели именно ее, отданную в жертву "дикому кавказцу". Между тем "дикарь" боготворил свою ветреную Кити, упрашивал не покидать его. Тщетно - в 1805 году она под предлогом поправки здоровья уехала в Вену и вскоре оказалась в постели не кого-нибудь, а канцлера Австрийской империи князя Меттерниха. Да еще и родила от него дочь к восторгу петербургских сплетников.

Но даже после этого Багратион продолжал любить Екатерину - в походных вещах генерала после его смерти нашли табакерку с портретом жены. Перефразируя Суворова, в собственной семье Багратион получил больше ран, чем в сражениях. Во всяком случае, от такой семейной жизни он еще с большим рвением стремился под пули и ядра.

ГОРЬКАЯ ЛЮБОВЬ

Именно Екатерина Павловна, по ее собственному утверждению, способствовала очередному повороту судьбы Багратиона. Она убедила Меттерниха вступить в союз с Россией против Франции, после чего на помощь союзнику в 1805 году выступила армия Кутузова. Ее арьергардом командовал Багратион. Но пока русские добрались до театра военных действий, австрийцы были разбиты при Ульме и сдались. Кутузову пришлось отступать с боями, в ходе которых Багратион несколько раз спасал армию от гибели.

В одном из таких боев, под Шенграбеном, он предстал через много лет на страницах "Войны и мира". Толстой живописует, как в преддверии сражения преображается усталый, невыспавшийся полководец: "Круглые, твердые, ястребиные глаза восторженно и несколько презрительно смотрели вперед, очевидно, ни на чем не останавливаясь, хотя в его движениях оставалась прежняя медленность и размеренность". Во всех сражениях той войны - при Аустерлице, Прейсиш-Эйлау, Фридланде - Багратион играл важнейшую роль. В июле 1807 года вместе с последними русскими солдатами он переправляется через Неман в Тильзите, где вскоре Александр I и Наполеон подпишут мирный договор.

Торжествующий император Франции свысока бросил: "Генералов хороших у России нет, кроме одного Багратиона".

Похоже, так думали и в столичных салонах, где полководец стал героем. Придворные интриганы превозносили его, чтобы уменьшить влияние "сплоховавшего" Кутузова. Багратион купался в славе, охотно принимая приглашения и рассказывая о своих подвигах - вперемешку с солдатскими анекдотами и суворовскими афоризмами. В конце концов среди очарованных генералом дам оказалась сестра императора, 19-летняя великая княжна Екатерина Павловна. Тезка его неверной, но все еще любимой жены.

Не поэтому ли еще так увлекся генерал!

Конечно, между ними не было ничего серьезного: прогулки по аллеям Павловска при непременном присутствии фрейлин, разговоры за чаем, иногда робкое пожатие руки в полутемной зале... Но и этого хватило, чтобы разразился скандал, который умело подогревала императрица Елизавета Алексеевна. Страдая от измен мужа, она охотно воспользовалась случаем бросить тень на его избранницу. И в письмах конфидентам ядовито сообщала: "Великая княгиня рисковала бы погубить себя этой связью, но ее спасает уродство Багратиона".

Что оставалось Багратиону? Конечно, идти на войну - на сей раз со Швецией. Десант под командованием Петра Ивановича перешел по льду Балтику и подступил к Стокгольму, заставив шведов капитулировать. А вернувшись домой, генерал узнал, что Екатерина Павловна приняла предложение своего кузена Георга Ольденбургского...

Он всегда возил с собой и ее портрет. Второй и последней дамы своего рыцарского сердца.

РУССКИЕ СПОРЫ

Багратион понимал, что новая война не за горами и готовился к ней - уже в качестве главнокомандующего 2-й Западной армией, стоявшей на границе. В июне 1812 года мощный удар войск Наполеона, превосходящих русских и числом, и оружием, отбросил армию Багратиона от 1-й Западной, которой командовал военный министр Барклай де Толли. Только в августе 1812-го обе армии встретились у Смоленска, где Багратион тут же обвинил Барклая в измене. Больше того, попросил императора об отставке: "Куда угодно, а здесь быть не могу, и вся Главная квартира немцами наполнена так, что русскому жить невозможно, и толку никакого нет". Это же Петр Иванович высказал Барклаю и в лицо, о чем пишет штабной офицер Н. Жиркевич: "Ты немец! - кричал пылкий Багратион. - Тебе все русское нипочем!" - "А ты дурак, - отвечал невозмутимо Барклай, - хоть и считаешь себя русским".

Конфликт разгорался. В письме московскому губернатору графу Федору Васильевичу Ростопчину эмоции уже перехлестывают Багратиона: Барклай "подлец, мерзавец, тварь... генерал не то что плохой, но дрянной, и ему отдали судьбу всего нашего Отечества!" Недоумение современников на этот счет выразил публицист Н. Греч: "Да чем лифляндец Барклай менее русский, нежели грузин Багратион?"

Чтобы прекратить раздор, император назначил антагонистам общего начальника - светлейшего князя Кутузова, который 17 августа 1812 года, после оставления Смоленска, прибыл в штаб-квартиру армий в село Царево-Займище. Но это уж точно не могло успокоить Багратиона, который давно считал нового главнокомандующего плохим полководцем, интриганом и "политиком", что в его устах было худшим оскорблением. Достаточно привести еще одну цитату из письма графу Ростопчину: "Хорош сей гусь, который назван князем и вождем! Если особенного он повеления не имеет, чтобы наступать, я вас уверяю, что тоже приведет Наполеона к вам, как и Барклай... Теперь пойдут у вождя нашего сплетни бабьи и интриги".

Именно Багратион возглавил тех генералов, что требовали решающего сражения у стен Москвы. Только что назначенному Кутузову пришлось против своей воли согласиться с ним.

БОРОДИНО

Утром 26 августа у деревни Бородино две армии общей численностью 250 тысяч человек сошлись в крупнейшем сражении 1812 года. К вечеру треть из них были убиты или ранены. Судьба не уберегла и генерала от инфантерии князя Багратиона.

С началом битвы, наблюдая, как французские гренадеры под огнем пушек бросились в атаку, Багратион воскликнул: "Браво!" Участник сражения Н. Голицын писал по этому поводу : "Так сильно кипело в нем военнопоэтическое чувство, что он не мог удержаться от отдачи справедливости даже врагам". Французам удалось захватить флеши - укрепления, задним числом названные Багратионовыми. Около девяти часов утра (по другой версии - в 11) генерал возглавил контратаку гренадер на флеши, и в этот миг осколок ядра поразил его в ногу, раздробив бедренную кость. Какое-то время он еще держался в седле, но потом бессильно рухнул на руки подбежавших адъютантов.

Бегом отнесли его в полевой госпиталь, а оттуда перевезли в Можайск, где Петр Иванович продиктовал письмо царю: "Я довольно нелегко ранен в левую ногу пулею с раздроблением кости; но нималейше не сожалею о сем, быв всегда готов пожертвовать и последнею каплею моей крови на защиту отечества и августейшего престола".

30 августа Багратиона доставили в Москву. Езда в карете по разбитой дороге сама по себе могла доконать раненого, а тут еще рана начала гноиться. Ростопчин, навестивший раненого в доме Тихонова на Большой Мещанской, оставил для истории сообщение, вызывающее сегодня досаду: "Сделать ему немедленную ампутацию не рискнули, так как ему было уже около 50 лет и кровь у него была испорчена". Роковое решение медиков...

2 сентября, когда в Москву уже входили французы, Багратиона вывезли в Троице-Сергиеву лавру, где врачи осмотрели его и предложили немедленно ампутировать ногу. Генерал отказался. Ему все же сделали операцию - после того, как перевезли в село Сима Юрьев-Польского уезда Владимирской губернии, имение князя Бориса Андреевича Голицына. И удалили осколок ядра, все это время остававшийся в теле и причинявший невыносимую боль. Но было уже поздно.

11 сентября князь Петр Иванович продиктовал адъютанту завещание, причастился, потом впал в забытье и утром следующего дня скончался.

Но Багратион не был бы самим собой, если бы на этом завершился его непредсказуемый жизненный путь. В 1839 году Николай I приказал перенести прах генерала из церкви села Сима на Бородинское поле и похоронить там с воинскими почестями. (Инициатива перезахоронения принадлежала генерал-лейтенанту Денису Васильевичу Давыдову, бывшему адъютанту князя.) В 1912 году, к столетию войны, могилу полководца отремонтировали и обнесли новой решеткой - прежнюю утащили запасливые крестьяне.

А в 1932 году в рамках борьбы с "наследием царского прошлого" Бородинский монумент был взорван вместе с расположенной рядом могилой Багратиона. Сотрудники местного музея с риском для жизни спасли часть разбросанных костей полководца и обрывки его одежды.

Константин СИМОНОВ.
Отрывок из поэмы "Суворов" (1938)