Говорили либо исключительно о Сирии, либо почти только о ней. Это отражает нынешнее состояние российско-американского диалога, в котором дискуссия по более широкому кругу вопросов не имеет особого смысла. В целом расхождения столь велики, что даже не стоит ставить целью их сблизить - потеря времени. Но когда есть конкретная проблема, важная для обеих сторон, а в ее рамках - хоть какая-то совпадающая оценка (в данном случае - зло, исходящее от ИГИЛ), деловой разговор возможен.
Речь не идет о сотрудничестве в борьбе против общего врага. Тот факт, что оба лидера говорят о коалиции против "Исламского государства", подчеркивает не общность, а различие, ведь каждый имеет в виду свой вариант такой коалиции.
Для США это группа стран, которые присоединяются к их стратегии и следуют в обозначенном фарватере. Фарватер, правда, определяется нечетко. Главный упрек, который постоянно звучит в адрес Обамы, - его линия на Ближнем Востоке непоследовательна, непонятно, есть ли ясная цель, и насколько администрация вообще привержена ее достижению.
Сергей Лавров сообщил, что создание формальной коалиции на переговорах не обсуждалось, и это вполне естественно. Москва подчиняться Вашингтону не собирается, а то, что он называет коалицией, считает не вполне согласующимся с международным правом. Впрочем, и российское понимание тоже пока не прояснилось. Сравнивая желаемый формат с антигитлеровской коалицией, Владимир Путин дал понять, что на время борьбы с ИГИЛ Москва готова отложить в сторону все остальные разногласия и ждет того же от других. Ну а прототипом, вероятно, следует считать информационный центр, который уже создали Россия, Иран, Ирак и Сирия и к которому президент пригласил присоединиться всех желающих.
Основное противоречие - судьба Башара Асада - никуда не делось. Путин публично призвал опереться на Дамаск в борьбе против ИГИЛ, Обама заклеймил сирийского президента как диктатора и повторил, что США ждут его ухода. Правда, по мнению многих американских комментаторов, громкие слова Барака Обамы - не выражение его непреклонной воли, а, скорее, маскировка сомнений. Бороться в Сирии одновременно против ИГИЛ и режима Асада, а именно такова официальная линия, значит заводить всю ситуацию во все более неразрешимые и непредсказуемые противоречия. Идеологически отказаться от требования ухода сирийского руководителя невозможно - тогда возникнет вопрос о правомерности всей предыдущей линии на протяжении четырех с половиной лет. Но и окончательное разрушение Сирии пугает, а логическим завершением "обоюдоострого" подхода станет, скорей всего, именно это, чревата переходом всей ближневосточной ситуации в качественно иную и еще более катастрофическую фазу. Во всяком случае, аль-Багдади в Дамаске - это уже заявка на самый настоящий халифат.
В Москве, конечно, понимают, что прежней Сирии уже не существует - ни в плане государственного устройства, ни с точки зрения границ. Так что о возвращении к довоенной ситуации речи нет, значит, нужны консультации о том, как будет организована власть в дальнейшем. Но что первично? Россия полагает, что прежде всего надо понять, где, собственно, удастся остановить исламистов (если удастся), зафиксировать остающуюся зону, а потом уже обсуждать, как она будет устроена. При этом способности оппозиции, которую патронирует Запад, Россия оценивает низко - Владимир Путин заявил в речи на Генассамблее, что реальную борьбу против ИГИЛ ведут только правительственные силы и курдское ополчение.
Запад упирает на необходимость дипломатического процесса по созданию в Сирии коалиционной власти, пусть даже и со сторонниками нынешнего режима (это довольно заметный сдвиг), но по-прежнему без Асада. Хотя и звучат все менее робкие голоса, что его уход должен стать не предпосылкой, а результатом. Судя по всему, эти споры, периодически переходящие в публичные препирательства, продолжатся дальше, а военная и военно-техническая деятельность в зоне конфликта пойдет своим чередом. Главный результат переговоров Путина и Обамы, подтвержденный обеими сторонами, - налаживание прямого контакта между военными двух стран, которые будут держать друг друга в курсе происходящего на месте. Это самое главное, потому что когда две военные сверхдержавы что-то делают в одном пространстве, риск непреднамеренных обострений велик. Иными словами, из того, что мы узнали об итогах встречи, можно сделать вывод, что Россия и США согласились (возможно, по умолчанию) не мешать друг другу в Сирии. Как минимум один общий противник там есть, и в двух столицах сходятся, что очень опасный. Все остальное порознь. Результат может показаться очень скромным, но по нынешним временам это успех.