Большой театр представил "Дон Паскуале" Доницетти

Тимофей Кулябин, молодой режиссер, несколько лет назад окончивший ГИТИС и поставивший несколько спектаклей в Новосибирске, стремительно превратился в одну из самых ярких фигур российского и европейского театра - одновременно драматического и оперного.

В самый разгар прошлогоднего скандала с его постановкой оперы Вагнера "Тангейзер" в Новосибирском театре оперы и балета Большой сделал ему неожиданное предложение. После нынешней премьеры кажется, что более правильного выбора трудно было себе и представить. Комическая опера Доницетти "Дон Паскуале" позволила Тимофею Кулябину переработать травматический опыт прошлого года в глубокий, яркий и предельно современный театральный сюжет. Работавшая с ним творческая группа - дирижер Михал Клауза (музыкальный руководитель Оркестра Польского радио), художники Олег Головко (пространство), Галя Солодовникова (костюмы), Денис Солнцев (свет), главный хормейстер Валерий Борисов и, наконец, драматург проекта Илья Кухаренко, работая настоящей командой, смогли целостно воплотить далеко непростые художественные задачи и смыслы.

Один из очаровательных комических шлягеров в духе комедии дель арте о простодушном старике, ставшем жертвой своих запоздалых желаний, обведенном вокруг пальца озорной молодой парой, "Дон Паскуале" в новом столетии все чаще превращается в мрачноватое, исполненное психологически темных и далеко не озорных мотивов. Тимофею Кулябину удалось пройти по тонкой грани, между возможностями старинного комического жанра и современным потенциалом сюжета. Дом богатого одинокого старика по замыслу постановщиков превратился в торжественный зал Римского университета св. Иеронима, покровителя переводчиков, где готовятся торжества в честь 70-летия его знаменитого президента, лауреата премии Общества Истории и Археологии. Флаги Италии, Евросоюза и Университета украшают помпезный зал в духе Брунеллески. Сподвижники и коллеги, ассистенты и поклонники во время увертюры смотрят документальный фильм о жизни юбиляра: ребенок, трогательно резвящийся в итальянских пейзажах и интерьерах эпохи неореализма, взросление ученого-"ботаника" в университетских библиотеках, фотографии со знаменитыми соотечественниками вроде Феллини - все это наполняет сюжет о старике-недотепе новыми смыслами. Жизнь его явно текла "в эмпиреях", пока не оказалась у самой кромки одиночества и тоски. "Комическое" безумие, постигшее профессора, решившего внезапно жениться, да еще и обзавестись двумя милыми детками, вызывает у окружающих ужас. Если помнить, что все это заключено в искрящуюся россыпями белькантовых партий музыкальную фактуру, что Доницетти в отличие от обожаемого им Моцарта в своих комических операх остается в пределах жанрового канона, не погружая слушателя в зияющие трагические провалы, то вы сможете вполне оценить серьезность смысловой "переоркестровки".

Мы узнаем в этой метаморфозе грустную примету нашего общества - его страх стареть

Кулябин и Николай Диденко (Дон Паскуале) создают пульсирующий новой сложностью образ - важный "вельможа" от науки, ограбивший собственную жизнь и теперь за деньги желающий ее реанимировать, вызывает острое (и тем более странное в рамках жестких жанровых границ) чувство сострадания. Когда художник Галя Солодовникова "отправляет" его на шопинг и возвращает в alma-mater в драных на коленках джинсах, куртке и залихватски надетой козырьком назад бейсболке, он становится похож на предводителя каких-нибудь "Ночных волков", а не на важного джентльмена от науки С. Инфантильность западного человечества еще отчетливее проступает в чертах его племянника Эрнесто (Алексей Татаринцев) - милого допотопного очкарика со связкой книжек.

Цинизм, с которым Норина (Кристина Мхитарян) и ее возможный любовник, специалист по фандрайзингу Малатеста (Константин Шушаков) одурачивают дядю и племянника, производит тем большее впечатление, чем ярче и блистательней они подражают "старинному театру", околдовывая своим бельканто. Сцена знаменитой пощечины, которую обнаглевшая в роли жены Норина влепляет своему сумасбродному муженьку Паскуале, становится "обмороком" между прошлым и будущим, в котором цинизм молодых - страшная месть за столь же одурманивающую вседозволенность "стариков". В отповеди Паскуале слово "мораль" звучит все чаще и бессмысленней. Здесь "мораль" - часть нового сообщества Игры, бесконечно относительная и тем более рядящаяся в очаровательные одежды традиционных "жанров".

Когда настанет час для Паскуале освободиться от террора мнимой жены, ему на смену придет олух-племянник, в которого Кулябин превратил традиционного счастливого возлюбленного комической оперы-буфф.

Эта новая "оперная социология", предложенная Тимофеем Кулябиным и его командой, превращает старый жанр в место глубокого антропологического исследования современного общества, исполненного тонкого музыкального артистизма и психологической точности. Не случайно молодой режиссер называет последнюю оперу Доницетти "смешной шуткой человека, находящегося в мрачном состоянии духа".